Прекрасные воспоминания

Мадрид, 1995 год. Дом Ракель. Они идут к дому Ракель, чтобы она могла сменить свои спортивные штаны на одежду, подходящую для вечеринки. Серхио теряет равновесие, когда она спускается. Он пытается не разинуть рот, но, очевидно, терпит неудачу. Ракель сменила спортивные штаны на красивое черное платье с открытой спиной. Ее ноги кажутся бесконечными — и Серхио удивляется, как, черт возьми, она такая крошечная — а темная ткань делает ее кожу бледной. Она потрясающая. Абсолютно потрясающая. Ракель, однако, кажется, даже не замечает его реакции. Она рассеянно роется в сумочке и только через минуту поднимает на него глаза. — Что? — она ухмыляется, наконец увидев ошеломленное выражение на его лице. — Н-ничего, — покачал головой Серхио, глядя на его ноги. — Ладно, чудак, — ответила она. — Идем.

***

Ракель сидит на полу возле большого освещенного бассейна в саду, потягивая большой стакан джина с тоником. Серхио сидит рядом с ней, опустив босые ноги на воду. Серхио ненавидит вечеринки. Все эти люди, напивающиеся и поедающие лица друг друга, заставляют его нервничать и даже немного отвращаться. Как люди могут быть настолько глупы, что пьют так много, поэтому теряют сознание? — Я слышу твои осуждающие мысли, — Ракель толкает своим плечом его. — Прекрати это. — Чего ты ожидала? — Серхио хихикает. Но Ракель не отвечает, потому что внезапно начинает играть ее любимая песня. Она вскакивает на ноги и начинает тянуть Серхио за руку. В динамиках начинает звучать голос Бон Джови. — Давай! — она кричит и тянет сильнее. — Подожди, я же без обуви! Ракель игнорирует его протесты и ведет его туда, где танцуют еще несколько человек — явно импровизированный танцпол посреди сада. Он качает головой, отказываясь от попыток вернуться за туфлями, и нежно хихикает, когда Ракель начинает двигаться. Она подпевает тексту песни (вы даете любви плохое имя, да!), используя свой стакан джина с тоником в качестве микрофона. Когда она замечает, что Серхио просто неловко стоит, она берет его за руки и заставляет пошевелить ими, смеясь, когда ей удается заставить его немного пошевелиться. Он нервно оглядывается по сторонам, зная, что люди будут смеяться над ними, если они обратят на них внимание. Однако Ракель, опустившись на пол, чтобы поставить стакан, касается его лица обеими руками и заставляет снова посмотреть на себя. Она показывает на свои глаза двумя пальцами. — Смотри на меня. Сердце Серхио замирает. — Перестань беспокоиться о том, что они подумают, — почти кричит она, так как из-за громкой музыки ей трудно говорить. — К черту их. Не сдерживайся. Серхио глубоко вздыхает. Затем кивает один раз. Он начинает двигаться — чуть-чуть, почти незаметно, но… Этого достаточно. Ракель начинает возбужденно хлопать в ладоши, подбадривая его. — Да! Он продолжает, чувствуя себя более уверенно, поскольку песня продолжает играть. Когда он начинает двигать руками, медленно, а затем более уверенно, Ракель откидывает голову назад и дико смеется, ее глаза становятся маленькими. По какой-то причине Серхио знает, что она смеется не для того, чтобы высмеивать его — она никогда этого не делала. Над ним и раньше смеялись, а смех Ракель совсем другой. Это счастливый, честный и, наверное, самый приятный звук, который он когда-либо слышал. И затем… Затем песня меняется. And I will stroll the merry way, and jump the hedges first… Ракель улыбается. Серхио знает, что она любит Ван Моррисона — даже больше, чем Бон Джови, хотя он не уверен, как это возможно. Он улыбается в ответ. Они продолжают стоять неподвижно, пока Ракель не перестает оглядываться и не делает шаг ближе. Серхио понимает, что все остальные начали танцевать парами. Ракель медленно касается его плеча одной рукой. Он замирает. — Возьми меня за руку, — шепчет она. На этот раз он ее хорошо слышит — они стоят так близко, что он может видеть все цвета ее радужной оболочки. И затем, наконец, он подчиняется и берет ее за руку, улыбаясь ей, его сердце бьется в груди. Ракель скользит пальцами по его руке, и Серхио кладет свободную руку ей на талию. Он использует это как возможность притянуть ее ближе, их тела соприкасаются от колен до груди. — Не забывай дышать, — смеется она, возвращая руку ему на плечо. And I will drink the clear, clean water for to quench my thirst Серхио хихикает в ответ, не забывая вдохнуть. А потом выдохнуть. Осторожно, спокойно. Ракель двигается одной ногой. Потом другой. Когда голос Ван Моррисона наполняет их уши, Серхио удается следовать за ней, и они вместе танцуют медленный танец в одном ритме. Как будто Серхио делал это всю свою жизнь. And I shall watch the ferryboats And they'll get high on a bluer ocean Against tomorrow's sky Рука Ракель поднимается вверх по его шее, и Серхио чувствует мурашки по коже. Ее глаза сверкают на фоне лунного света — небо сегодня такое яркое и ясное; Серхио уверен, что это только для нее. Он чувствует себя таким глупым. Он чертов клише, вот кто он такой. Глупый подросток-ботаник, который влюбился в свою красивую, добрую, невероятно непохожую на него лучшую подругу. Но… ну, он решает, что будет счастлив быть ходячим клише на всю свою чертову жизнь, если Ракель будет продолжать смотреть на него так. And I will never grow so old again And I will walk and talk In gardens all wet with rain Она робко улыбается, сморщив носик. По какой-то причине она внезапно выглядит застенчивой — и когда она прячет лицо на шее Серхио, он на сто процентов уверен, что она чувствует, как быстро бьется его сердце. Она касается его груди, ее большой палец ласкает ткань его рубашки. Именно в этот момент он чувствует, как кто-то тычет ему в спину. Его сердце мгновенно падает. Конечно, конечно, этот момент будет внезапно прерван. Он уже смирился с концом, когда повернул голову и, как и предсказывал, увидел Мигеля, стоящего прямо перед ним. Его ярко-зеленые глаза умоляюще смотрят на него. Серхио непроизвольно сжимает талию Ракель. — Ты не возражаешь, если я украду ее на секунду? Да, да, я действительно возражаю. Но вместо ответа — вместо того, чтобы сказать Мигелю, чего он хочет, и послать его к черту, — он проводит рукой по спине Ракель, пока не достигает ее макушки. Она поворачивает лицо, чтобы посмотреть на него, и это… это так похоже на то, что она была настолько потеряна в этот момент, что даже не заметила присутствия Мигеля. И затем, невероятным, чудесным образом, ее реакция, когда она видит его, — пренебрежительная рука. Она снисходительно машет рукой. У Серхио перехватывает дыхание, и он пытается скрыть улыбку, потому что Ракель… Она… она даже не взглянула на Мигеля. Вместо этого она снова кладет голову на плечо Серхио и громко говорит: — Оставь меня в покое. Ее руки обнимают Серхио за талию. Он чувствует ее теплое дыхание на своей шее. Дрожь пробегает по его спине. Мигель пытается протестовать. Но Ракель просто поднимает палец и, даже не отрывая головы от груди Серхио, где она снова удобно устроилась, говорит: «Не смей и это портить.» Oh sweet thing, sweet thing My, my, my, my, my sweet thing При этом Серхио приходится буквально скрывать улыбку в волосах Ракель. Он смотрит на Мигеля, который стоит с открытым ртом и красным лицом. Серхио пожимает плечами, посылая ему взгляд, который говорит: «Извини, парень» — как бы фальшиво это ни звучало. Он совсем не сожалеет. Когда Мигель уходит, тяжело фыркая, Серхио внезапно становится самым счастливым человеком на земле. And I will raise my hand up Into the night time sky And count the stars That's shining in your eye Он чувствует себя храбрым. Он хочет… он хочет приподнять ее подбородок и сосчитать цвета ее глаз. Он хочет провести кончиками пальцев по ее щекам и губам, чтобы убедиться, как ее нежная кожа ощущается под его пальцами. Он хочет ее поцеловать. Серхио потерял счет тому, сколько раз он хотел поцеловать ее, и все же, желание никогда не было таким сильным, как сейчас. Just to dig it all an' not to wonder That's just fine Ракель поднимает голову. Их глаза снова встречаются. Ее улыбка ярче, чем луна над ними. And I'll be satisfied Not to read in between the lines Серхио перестает дышать, когда Ракель прижимается лбом к его лбу. Она смотрит на него из-под ресниц, их носы соприкасаются. Это воодушевляет, и Серхио не хочет, чтобы песня закончилась. А потом… потом Ракель очень нежно шепчет ему в губы: — Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. And I will walk and talk In gardens all wet with rain Серхио ждет. Он чувствует, как ее теплое дыхание несколько раз касается его лица. Ее глаза блуждают по его лицу, прежде чем она закрывает их так медленно. Это пытка, и это блаженство — все сразу, все в одно и то же время. В тот момент, когда их губы неуверенно, наконец-то касаются, мир останавливается. Все вокруг них замолкает. Все, что слышит Серхио, — это дыхание Ракель, слабый звук ее пальцев, пробегающих по его волосам, и низкий голос Ван Моррисона на заднем плане. Как всегда, он позволяет Ракель управлять им. Его губы раздвигаются под ее губами; его язык ищет ее только тогда, когда он чувствует, что она делает то же самое. Но его руки, кажется, работают сами по себе, двигаясь вверх и вниз по ее обнаженной спине, опускаясь на ее подбородок и притягивая ее ближе, ближе, и ближе. Он слышит, как с ее губ срывается глухой, слабый стон. Это кажется нереальным, и Земля, кажется, исчезает из-под ног Серхио. And I will never, ever, ever, ever Grow so old again Это не первый его поцелуй, но это первый, который заставляет его чувствовать, что он может вспыхнуть в любую секунду. Это первый поцелуй, которым он делится с кем-то, кто ему действительно дорог, кого он любит. Кто-то, кого он любит так сильно, что не может перестать целовать, не может перестать трогать. Oh sweet thing, sweet thing Они расходятся, чтобы глотнуть воздуха. Когда Ракель открывает глаза, ее зрачки настолько темны, что Серхио видит в них свое отражение. Держа ее лицо в своих ладонях, Серхио проводит большими пальцами по ее скулам и… и прежде, чем он успевает что-то сказать, она бросается к нему, и их губы снова соприкасаются. Sugar-baby with your champagne eyes And your saint-like smile

***

Мадрид, 2017 год. Ханой. Во всем городе нет ни одного чертова такси. Дождь льет как из ведра, а машин нигде нет. Ракель совсем забыла, что сегодня национальный праздник. Дерьмо. Ради бога, ей не следует задерживаться на улице так поздно, когда она пользуется общественным транспортом. Тебе следует знать лучше, Ракель. Пытаясь найти машину в каждом приложении, установленном на ее телефоне, Ракель в конечном итоге ждет на улице 27 минут. Именно столько времени ей требуется, чтобы успокоиться, и именно столько времени требуется Серхио, чтобы выйти за дверь. Он останавливается, взявшись за дверную ручку, и удивленно смотрит на нее. — Я думал, ты ушла? Она показывает ему экран своего телефона, все еще отчаянно пытаясь найти Uber. — Сегодня никакого транспорта, да? — Нет, — вздыхает она, опуская руки. Затем она указывает на дождь, яростно падающий перед ними. — Я бы попробовала поехать на автобусе, но… — Мое место прямо за углом, — быстро говорит он, слова слетают с его губ так быстро, что Ракель приходится бороться с желанием улыбнуться. — Если ты хочешь найти место получше, чтобы переждать дождь? — В самом деле? — дразнит она, скрестив руки и закусив нижнюю губу, пытаясь подавить ухмылку. — Ну, если… если тебе удобно. Ракель чуть не говорит «нет». Она должна найти способ вернуться домой прямо сейчас. У Паулы сегодня ночевка, но ее мама не любит оставаться одна, поэтому ей следует… Она смотрит на Серхио. Он выглядит таким трогательно нервным, таким знакомым и таким красивым, что… она говорит «да». — Хорошо, — она ​​нажимает «Отмена» в приложении Uber и кладет телефон обратно в сумочку. — Идем.