Большое путешествие Кузко

Близился вечер, крестьяне, не спеша, возвращались в свою небольшую деревеньку, расположенную на высоком зеленом холме. Длинный жаркий день, наполненный тяжелыми трудами, настоящими битвами за будущий урожай, миновал, что не могло их не радовать, и теперь простые работяги мечтали о том, как вернутся в свои крытые соломой дома, отужинают и предадутся благословенной лени в окружении любимой семьи. Так заканчивался каждый рабочий день, но людям это, казалось, никогда не смогло бы наскучить, ведь нет ничего лучше, чем возиться с детьми, неторопливо беседовать с женой, чувствуя при этом, как гудят натруженные мышцы, и сладкая усталость разливается по всему телу. Веки постепенно тяжелеют, все чаще раздаются зевки, сон постепенно окутывает маленький домик, вынуждая семейство расставаться друг с другом до нового рассвета. А затем, на следующий, после следующий и после после следующий день все повторяется вновь. - Прекрасно, я тронут до глубины души, ага. Но причем здесь крестьяне, если сага обо мне и о моем путешествии? Хватит страдать ерундой, начинай писать про своего непревзойденного императора. Сию же минуту, или придется искать нового Чудика на твое место! - Хорошо, хорошо. На кухне одного из множества домиков, правда, в отличие от других возведенного на самой вершине холма, царил самый настоящий кавардак, как это частенько бывало по вечерам. Чака и Тибо, оглашая, пожалуй, всю деревню дикими воплями, мало похожими на человеческие, играли в какую-то очередную безумную игру, суть которой состояла в том, что бы носиться по всему дому, словно угорелые, и, встречая кого-нибудь на своем пути, обязательно меряться с ним силой. Свои пять копеек умело вставлял и малыш Юпи, сидевший в специальной детской переноске за спиной матери. Улыбаясь, как улыбаются ангелочки на рождественских открытках или купидоны на Валентинках, он во весь голос на детском языке распевал какую-то песню, не имевшую даже подобия мелодии. Не обращая внимания на не самые удачные вокальные эксперименты своего сына, Чича вовсю гремела посудой, смывая с нее свидетельства прошедшего ужина в виде жирных пятен и остатков подливы. Посреди всей этой какофонии, обложившись учебниками, что выглядело невероятно, молодой император ломал голову над написанием сочинения для профессора Молигваки. Рядом с ним, подперев щеку рукой, и наблюдая из-под опущенных век за беготней малышей, скучала Мелина, уже десять раз раскаявшаяся в том, что позволила Кузко уговорить себя помочь ему с домашним заданием. Сначала она думала, что это не займет много времени, но шли часы, а юноша писал самую натуральную ерунду, за которую даже тройки ставить было жалко. Заметив, что друг не справляется с заданием, девушка тут же начала действовать: зачитала ему свое сочинение, заставила вызубрить какой-то параграф и буквально завалила советами. Тщетно. Кузко либо дурачился и говорил всякие глупости, либо не слушал ее, считая, что девчонка ни в коем случае не должна указывать парню. Короче говоря, на лад их дело как-то не шло. - Все, я устал, и больше так не могу, - захныкал император, уткнувшись носом в тетрадь. Мало того, что сочинения писать он был не мастак, так еще шум разгонял мысли в разные стороны, не давая им даже формироваться, да Мелина, в данный момент совсем не супер-пуперская, почему-то позволяла себе командовать. - Кузко, ты должен выполнить домашнюю работу на высшем уровне, иначе твой трон раз и навсегда займет Изма, - мягко возразила отличница, будто бы невзначай дотронувшись рукой до плеча одноклассника. - Похоже, быть Изме императрицей, - совсем скис юноша. Закончив с посудой, Чича невольно прислушалась к разговору школьников. Сообразив, что дело очень серьезное, а на кону стоит будущее всего Перу, она поспешила отослать разбуянившихся Чаку и Тибо к отцу, чинившему на улице телегу, от которой отлетело колесо. Затем каким-то неизведанным методом успокоила Юпи, заставив его позабыть о пении, и, дружелюбно бросив что-то вроде: "Занимайтесь, ребята", сама покинула кухню. Повисшая в воздухе тишина почему-то показалась неестественной, но рассуждать на эту тему, лишний раз прислушиваться было некогда. - Может, ты напишешь о том, что узнал в День поклонения Кронку? Это ведь тоже в некотором роде открытие, особенно для тебя, - осторожно предложила Мелина, чувствуя, как при одном только воспоминании о том дне заливается краской. Тогда она смухлевала во время раздачи лотерейных камней и сделала лучшего спортсмена академии императором на двадцать четыре часа. - Думаешь, рассказа о том, как я узнал, что рыбы-цыпы не существует, будет достаточно? - оторвав от стола голову, показавшуюся ему уж очень тяжелой, жалобно спросил Кузко. - Что? Я имела ввиду совсем другое, - возразила девушка. Она хотела сказать что-то еще, но ее перебили. - Привет, друзья, чем занимаетесь? - сиявший как медный таз, но в то же время какой-то напряженный в кухню шагнул Кронк. Не дождавшись ответа на свой первый вопрос, он тут же задал следующий. - Хотите соку? Апельсиновый. - Да, хотим, - в один голос ответили страдальцы, лишь бы отвязаться от надоеды, появившегося так некстати. Новоприбывший не заставил их повторять дважды. Он извлек откуда-то три глиняных стакана, авоську апельсинов, весившую где-то около двух кило, и соковыжималку, которую едва выпросил у матери. Та очень беспокоилась о целости и сохранности прибора, поэтому далеко не сразу разрешила сыну взять его на время. Ах, если бы женщина только знала, что простая соковыжималка сыграет далеко не последнюю роль в секретной злодейской операции по устранению королевского наследника, она спрятала бы ее в самом темном углу кладовой, а своему чаду раз и навсегда запретила бы общаться с подозрительными старухами. Но ни о чем таком мать спортсмена даже не подозревала, а Кронк, разлив ароматную жидкость по стаканам, украдкой добавил в один из них зелье, что дала ему Изма, и которое должно было перенести Кузко на другой конец света. Притомившийся от умственного труда император оценил старания товарища, но предпочел промолчать, ведь он - особа голубых кровей, последний представитель своей великой династии, и было бы как-то неправильно благодарить за то, что и так положено ему по социальному статусу. Одним словом, в парне в очередной раз взыграл эгоизм, крепко-накрепко впитавшийся в кровь большинства когда-либо существовавших правителей. Радуясь короткой передышке, Кузко тут же схватил стакан, явно намереваясь осушить его залпом. Но, вот загвоздка, эта порция сока не была разбавлена волшебным зельем. За те несколько секунд, которые понадобились императору, чтобы поднести стакан к губам, Кронк, силившийся придумать способ исправить сложившуюся ситуацию, успел испытать кошмарный озноб, жуткую лихорадку, адскую зубную боль и даже ужасную изжогу. Причиной последней, скорее всего, были острые лепешки, съеденные здоровяком на ужин. - Нет! - не выдержав, вскрикнул Измин сообщник. Он вырвал стакан из руки Кузко и пояснил, выливая сок в ближайший кувшин. - Нужно взболтать, чтобы мякоть не оседала на дне. - Думаю, никто не хочет осадка из мякоти, - дружелюбно добавила Мелина, сливая в кувшин сок из оставшихся двух стаканов. Хорошенько встряхнув его, она сама разлила жидкость обратно. - Теперь можно с чистой совестью пить. Кронк, наблюдая за действиями подруги, был близок к тому, что бы лишиться чувств. Он, как говорят, на автомате выдул свою порцию, и только когда увидел донышко глиняной посудины, окончательно сообразил, что на самом деле произошло. Но предпринимать что-то было уже поздно, оставалось лишь надеяться на мягкий климат незнакомой страны и дружелюбие ее жителей. А также на прощение со стороны Измы.