Все в порядке

Холодная дождливая осень в Японии – не самое приятное время. В этот сезон не цветет сакура, небо не восхищает вечерними переливами всех цветов радуги, воздух становится тяжелым, и все надевает унылый серо-бурый наряд. «Апатия для этого времени – вполне нормальное явление, другое дело, если она постоянна, не проходит круглый год. Хочется надеть гигантский свитер, закутаться в плед и лечь на кровать с ноутбуком, предварительно сделав запасы из печенья, молока и сладостей. Пролежать бы так до весны, не вставая, будто бурундук, который впал в спячку. Но, к сожалению, тот факт, что я живу в довольно большом шумном городе, не дает осуществиться этому желанию: приходится ходить в магазины, иногда встречаться с друзьями, хоть для приличия, и работать, работать, работать… Поначалу, вся эта суета жизни затягивает в свою шумную пучину, пребывание в мегаполисе кажется интересным занятием, но проходит какое-то время, и ты начинаешь терять тот кайф, который получал раньше от постоянной беготни, больших компаний и светско-рабочей жизни. Пропадает тяга к дискотекам, покупкам и всякому общению. Ты все больше замыкаешься в себе, после работы спешишь домой, но не потому что там тебя кто-то ждет, а как раз из-за обратного – там нет людей. Вот примерно такое со мной происходит уже много лет. При том, на службе меня считают самой веселой и общительной девушкой. Что поделать, я же работаю в косплей-кафе, и чтобы посетители любили наше заведение, приходится вечно улыбаться…» – с такими мыслями Сацуки возвращалась домой. На улице было и правда сыро и холодно, с ночного неба срывались мелкие капли прохладного дождя. На асфальте иногда попадались небольшие лужицы, трава, та, что все же осталась в городе, та, которую не вытеснили дома и машины, переливалась при свете луны, словно посыпанная алмазной крошкой. Большие и маленькие дома освещались лишь тусклыми фонарями и редкими горящими окнами. Этот унылый городской пейзаж обволакивал в грусть, разжигал смятение и печаль в сердцах людей. Сацуки – не исключение. Возвращаясь со своей любимой работы, каждый раз она почти что плачет. Приходится подолгу задерживаться в “Maid-Latte”, почти до наступления ночи, чтобы никого не встретить по пути к дому, чтобы никто не увидел ее без улыбки, чтобы никто не увидел дорожки от слез на щеках этой девушки. Вот и ее жилище – маленький одноэтажный домик в европейском стиле с небольшим приусадебным участком, огороженным ровно подстриженным невысоким кустарником. Пройдя по узкой дорожке из серой плитки, она поднялась по нескольким ступенькам на небольшую незастекленную террасу и открыла входную дверь. Маленькая темная прихожая приняла Сацуки в свои мрачные объятия. Захлопнув дверь, она кинула сумку на комод и облокотилась на стену спиной, закрыв глаза. Медленно сгибая ноги в коленях, она сползала все ниже и ниже, постепенно достигнув пола. Открыв глаза, она не увидела ничего, кроме темноты, через которую прокрадывался робкий луч света из окна напротив. С длинных ресниц Сацуки свисали бриллианты-слезы, падая на чуть румяную кожу лица и оставляя на ней влажные блестящие следы. Слабая пародия улыбки красовалась на том лице, а губы неистово шептали: «Все в порядке, со мной все в порядке…» Холодные прозрачные капельки переливались, словно маленькие звездочки, в тусклом свете оконца. Красные глаза смотрели через полусомкнутые веки в пустоту. Судорожно повторяя всю ту же фразу, Сацуки обхватила себя руками и повалилась на пол. Поток слез устремился на прохладный кафель, а тело девушки начало сотрясаться от рыданий. Повисшую в доме вязкую тишину разрывали только всхлипы несчастной, поминутно вырывавшиеся из ее груди. Она закрыла глаза, ей не хотелось больше видеть что-либо. Милое прехорошенькое личико было искажено гримасой отчаяния. Сильная боль острым копьем пронзала сердце Сацуки, причиняя дикие страдания. Все эмоции, накопившиеся за день, выливались вместе со слезами: страх, ненависть, злоба, разочарование – все это становилось прозрачной чуть соленой водой. Тихие, но полные тоски стоны слетали с влажных губ страдалицы. Одиночество плотным коконом окутывало ее, не давая даже пошевелиться. «Все в порядке», – сипло повторяла девушка вновь и вновь… Открыв глаза, первое, что она увидела – веселые лучи солнечного света, падающие на пол из окна. На улице щебетали птички, и слышалась какая-то возня. Наступил новый день. Один из резвых лучиков Светила оказался на лице Сацуки. «Как ярко…» – прошептала та и закрыла лицо ладонями. Через пару минут она встала, взяла свою небрежно брошенную накануне сумку, поправила макияж и одежду и, глубоко вздохнув, вышла из дома. Быстро дойдя до “Maid-Latte”, девушка открыла кафе, переоделась в свою форму горничной и принялась обслуживать первого клиента. Сегодня она снова надела свою обыденную маску радости, дабы никто не узнал о том, каково ей на самом деле. Опустошенное сердце больше не щемило, да и вообще, Сацуки не испытывала никаких эмоций после ночи. На данный момент она не плакала, но и не смеялась. Ей было все равно, что и как в этом мире. И сейчас в ее голове билась лишь одна реплика: «Все в порядке».