Colors

      Поначалу было всего лишь сдержанное, еще только зарождающееся глубоко в душе любопытство.       Любопытство, обыкновенно никак не присущее особам императорской крови - к коим Анастасиус, вне всяких сомнений, себя причислял - но все же и не думавшее утихать. Безусловно праздное и недостойное, но упорно продолжавшее разгораться чувство, не терпящее сопротивлений.       Тогда-то, со скукой, плескавшейся в гранях тщательно сокрытых от посторонних глаз драгоценных сапфиров, окидывая взглядом танцевальный зал, Анастасиус понял, что с того самого момента его жизнь обещала принять новый, гораздо более интересный поворот событий.       Все шло как нельзя по плану, и грех было сказать, что Анастасиус не был доволен фурором, произведенным маленькой копией Пенелопы - в конце концов, это ведь была его идея - нет, дело было совсем в другом. Это наследник Обелийского престола осознал окончательно, по случайной прихоти судьбы снова столкнувшись в коридоре особняка Альфиосов с ней.       Атанасия. Кто бы мог подумать, что драгоценный братец не только оставит в живых плод своего мимолетного увлечения, но и наречет законной Обелийской принцессой!       Не выдержав, Анастасиус спрятал лицо в ладонях и надтреснуто рассмеялся. Все-таки, что ни говори, отвратительное у его судьбы чувство юмора - чертов Клод очевидно был послан свыше, чтобы завершить начатое и пустить под откос то немногое в его, Анастасиуса, жизни, что еще не успел. Он и его дочурка, чтобы уж наверняка. Поразительное сходство.       Наверное вот уже в сотый раз за прошедший вечер Анастасиус устало потер виски и закрыл глаза, мысленно считая до ста. В его характере, безусловно, было достаточно и даже предостаточно черт, способных побороться за звание худшей и похвастаться шансом на победу, но вот уж парадокс - самообман никогда не входил в их число.       Бледно-голубой, лазурный, аметист... сомнений быть не могло. Мана переливалась всеми драгоценными оттенками, какие Анастасиус только мог назвать - завораживающе прекрасное зрелище, притягивающее взор, словно тысяча огней слилась воедино только для того, чтобы вспыхнуть ослепительно ярким сиянием. Ни следа от привычного глазу сероватого свечения. Ни намека на малейшие пути отступления.       Что же, Анастасиус де Эльджео Обелия, ты столько раз сбегал - неужели не получится в последний?       А Атанасия тянется, уставшими от бесконечного множества пролитых слез глазами всматривается в мерцающий свет - и в груди робким розовым бутоном снова распускается затоптанная, с корнем вырванная надежда.       Как жаль, что Анастасиус всегда ненавидел розы.