Дурные сны

      – Может быть, сон и отдых это все, что ей нужно. Я не знаю, Торин! – женские обмороки, это вам не раны шить, подумал Оин раздраженно.       – У нас нет на это времени. День Дурина совсем рядом! Мы должны успеть войти в Эребор!       – Зачем? – Торин пристально посмотрел на брата. Фрерин даже весь сжался от этого взгляда, хотя Торин и говорил снизу вверх – он стоял на коленях, рядом с Илэйн. – Разве не за этим мы туда стремились? – он кивнул на камень, что Фрерин не выпускал из рук. – И вот он у нас.       – Мы должны узнать, что сталось с Драконом.       – Дождемся, когда Илэйн очнется и спросим ее.       – Как она здесь очутилась раньше нас? Что это все может значить? Вдруг это вовсе не Илэйн!       – Что ты несешь, Фрерин? – устало отозвался Торин. – Вернемся в Дейл. Укроемся там, пока Илэйн не очнется.       – Торин! Ты совершаешь ошибку!       – А будь здесь Элиниэль, ты бы так же себя вел?       – Но…       – Я все сказал,– Торин поднял Илэйн на руки и пошел обратно к Дейлу. Все переглянулись между собой. Но делать было нечего. Карта и ключ были у Торина. А смысл их похода в руках у Фрерина.       Бофур поднял с земли сумку Илэйн и первый пошел следом за Торином.              Они обосновались в одном из полуразрушенных домов. Разожгли огонь, приготовили простой ужин из припасов, что им дали в Эсгароте. Торин ничего не ел. Он сидел возле Илэйн, держал ее за руку, гладил по щеке и волосам.       Он не заметил, как к нему подошел Двалин.       – Все будет хорошо.       – Откуда ты знаешь? Помнишь, позавчера мы почувствовали что-то... какие-то толчки земли…. Балин предположил, что это может быть Дракон. Что если это и был Дракон? Он проснулся, встретился с ней… и почему-то отпустил ее, да еще и с камнем. А сам остался внутри Горы. Может быть, он ждет, когда мы вернемся с армией, которую Аркенстон теперь поможет нам собрать?       – Зачем это ему?       – Не знаю… я уже ничего не знаю.       – Ложись спать, Торин. Утро вечера мудренее. Я пригляжу за Илэйн.        **       – Ты и без того украл всю мою жизнь! Мерзкое ты создание! Знаешь ли ты, что такое жить с драконьей болезнью? Всю свою жизнь бороться за каждый новый день! Да ни балрога ты не знаешь! А я не боюсь тебя больше! Убей меня, и покончим с этим!       – Как пож-желаешь!       Илэйн не надеялась, что Смауг даст ей уйти. Она потревожила его сон. У нее не получилось осуществить свой план незамеченной. Осталось только умереть, чтобы Дракон остался внутри Горы.       Страшно ли умирать? Она думала, что это не страшно. После всего, что она пережила. После стольких лет, наполненных болью. Но последний год стирал все прошлое. Она была счастлива в этот год… и хотела жить, хотела встретить Торина…        «Глупая! Ты не подаришь ему ни себя, ни ребенка!»       Она заставила себя остаться стоять на месте. Хотя тут уже ей стало по-настоящему страшно. Липкий страх окутал ее с ног до головы. Она плотно зажмурила глаза.       Таков конец. Бесславный.       Резкий толчок в живот заставил ее открыть глаза и прийти в себя. Прямо перед ней раздувался, разметался Дракон, готовый изрыгнуть на нее свое пламя.       Еще один толчок в живот и она, скрючившись, упала, ровно в тот самый миг, как Дракон поднял свою голову, показывая ей свое брюхо. Зазвенели монеты под ним. Их звон был настолько оглушительным, что ее падения не было слышно.       Она откатилась подальше и замерла.       Дракон выпустил струю огня на то место, где мгновение до этого была она.       – То-то же,– улыбнувшись, прошелестел он, глядя на пустое место, оставшееся от гномки. На горе золота догорал ее плащ, который слетел с нее в тот же миг, как она упала.       Дракон пошел в дальний конец сокровищницы устраиваться на сон поудобнее. Надеясь, что больше его никто не потревожит.       Какой-то драгоценный камень больно уперся Илэйн в плечо. Она хотела аккуратно его убрать. Но…       Глазам своим она не поверила. Но времени, чтобы размышлять не было. Она перехватила камень, тихонько поднялась на ноги – хотя в этом и не было необходимости. Монеты вокруг Дракона звенели так звонко, что ее шагов невозможно было услышать.       Медленно она двинулась к запасной двери из Сокровищницы.       Сегодня все звезды были на ее стороне.       Только, что это было? Кто толкнул ее в живот?       Илэйн отошла подальше от сокровищницы и села прямо на пол.       Она закатала рубашку и посмотрела на свой живот. Она набрала весь еще в начале их семейной жизни с Торином. Удивительно, что с тех пор не скинула ни грамма. Даже прибавила.       Она положила на живот руку. И неожиданно почувствовала толчок в третий раз.       – Этого не может быть!        **       – Этого не может быть! – сказал Торин.       Оин развел руками.       – Не больше четырех месяцев. Не может быть больше.       – Ты уверен, что она беременна? Может быть, просто…       – Потолстела? Да, она еще со свадьбы прибавила в весе. Но сам посмотри, если хочешь…       Торина передернуло. Не больше четырех месяцев. Если Оин прав. Если она действительно беременна, это не может быть его ребенок. Они уже пол года, как в пути…       – Пол года?       – Нет, Торин. Совершенно точно меньше.       – Я ничего не понимаю.       Оин приподнял рубашку Илэйн и почти через силу заставил Торина положить руку на ее округлившийся живот. Почти сразу же, Торин почувствовал небольшой толчек и еще один.       – Этого не может быть. Я не хочу сомневаться в ней. И… есть какое-то другое объяснение этому?       Оин покачал головой.       – Если оно и есть, то я его не знаю.              Илэйн открыла глаза. Она чувствовала себя удивительно хорошо. Никакой боли, никакого недомогания. Она хорошо выспалась. Только… что-то случилось перед тем, как она заснула. Илэйн не помнила, как и где она устроилась на ночлег… должно быть дошла до Дейла. Это ведь дом. Хотя и полуразрушенный. Это точно дом, а не Гора. Значит, она смогла уйти из Горы живой. Значит ее блуждания все же привели ее к выходу через то же самое окно, через которое она попала внутрь.       Она плохо все это помнила. Все, что было после того, как…       – Илэйн? – Торин заметил, что она пришла в себя, и подошел к ней ближе.       – Торин. Ты жив,– выдохнула она с облегчением.       – И ты жива… ты должна мне объяснений и много объяснений… я нашел у тебя в сумке эти записи… – он показал ей ее же письма к нему.       – Ты все прочитал?       – Я подумал, вдруг там объяснение тому, что ты здесь. Я начал с конца… ты хотела умереть? Расскажи мне все, как есть… ничего не скрывая! Я… я не знаю, смогу ли я простить тебе всего, но я должен знать правду.       – Простить? – Илэйн медленно опустила руку на свой живот. Ребенок совершенно точно был жив. И она была жива. И Торин был жив. Что он должен был ей прощать?       – Когда мы встретились, ты упала в обморок. Оин осмотрел тебя, чтобы понять, что случилось… и он сказал мне.       – Да,– тихая, ясная улыбка появилась на лице Илэйн. Торин нахмурился.       – Я думала, что он умер. У меня было кровотечение в начале лета. И мы подумали, что он умер… поэтому я отправилась сюда… тот лекарь сказал, что я никогда не смогу разделить с тобой близости… и все потеряло смысл… я не то, чтобы хотела умереть – но спасти тебя. Моя жизнь ничего не стоила.       – Илэйн…       – И я доехала до Ривенделла. Там Арвен дала мне лошадь. И у меня все получилось. Я нашла вход – окно, через которое смогла пробраться внутрь… но все это не важно. Мой ребенок не умер. Твой ребенок не умер. А я даже не заметила это. Во весь путь, я не думала. Не понимала… И он не толкался, не шевелился во мне… он толкнулся только вчера или когда это было… когда я встретилась с Драконом… сколько я сплю?       – Драконом? Значит, он все-таки не сгинул?!       – Нет, он жив. Он, кажется, снова решил заснуть… он думает, что сжег меня живьем… мне чудом удалось сбежать. И Аркенстон тоже нашелся каким-то чудом… Все это…       – Илэйн, посмотри на свой живот. Он ведь еще маленький.       – Да, но… что ты имеешь в виду?       – Уже шесть месяцев с начала похода. Оин сказал, что ребенку внутри тебя самое большее четыре месяца…       – Что? Я не понимаю… это твой ребенок… я не знаю, почему… я… ты думаешь, что я…       Торин схватился рукой за голову.       – Что я должен думать, Илэйн?       – Оин не врач… не женский врач. Что он знает о беременности и родах?       – Он принимал у Дис обоих детей. И не только у нее. В пол года живот гораздо больше. Это и я знаю…       Илэйн провела рукой по своему животу. Все это было слишком непонятно. Все время пути… она ни разу не заметила никаких изменений в себе. Впрочем, она ни о чем не думала, и тем более не разглядывала себя. Как надела на себя одежду в доме Дис, так до сих пор ее и не снимала. Ну и грязная должно быть она! Только дождь изредка мыл ее волосы. Ей самой до них не было никакого дела. Ей стало неуютно, что Торин видит ее в таком состоянии. Она захотела помыться.       Живот ее _действительно_ был слишком маленьким. И если бы ребенок внутри нее не толкался, она бы вовсе ни за что не поверила, что беременна. Была кровь, и ей сказали, что ребенок умер… но ребенку Торина действительно должно быть шесть месяцев…       От следующих мыслей, все внутри Илэйн похолодело и оборвалось.       Что-то случилось с ней в дороге, о чем она не помнит? Болезнь настигала ее в пути… но она находила в себе силы слезть с пони, устроиться поудобнее на земле, чтобы переждать это время…       – Ты была в пути,– проговорил Торин, словно читая ее мысли. – Тебе могло стать плохо. Ты ведь знаешь…       – Но я никогда не впадаю в беспамятство. Я помню, что происходит со мной… я… я не знаю.       Она закрыла лицо рукой. Торин положил руку ей на плечо. Так и находились они в молчании, пока Фрерин не появился в проеме двери и тихонько не позвал Торина.       – Не думай об этом, Илэйн,– проговорил Торин. – Отдыхай. Сейчас принесу тебе обед.       Легко сказать «не думай», но ни он, ни она не перестали об этом думать…