Дурные сны

      Это была не Илэйн. Мир рассыпался и снова воскрес. Словно из пепла. Торин снова дышал. Он чувствовал с какой болью воздух бьет по ребрам.       Это была не Илэйн. У этой светловолосой гномки в светло-зеленом платье не было шрамов на груди. Единственный раз, когда Торин был счастлив, что у Илэйн они были.       Это была не Илэйн.       – Это не Илэйн. Делай, что можешь для этой гномки… – Торин посмотрел назад, увидел Двалина и Дис. Быстро подошел к ним.       – Это не Илэйн.       – Ты точно это знаешь? У нее все лицо…       – Это не она. У Илэйн шрамы на груди. У этой гномки их нет. Я в лес.       – Торин… уже темнеет.       Он мрачно покачал головой. Проклятье или благословение короля.       – Меня не тронут.       – Я пойду с тобой, – с готовностью сказал Двалин.       Торин молча кивнул.       Они блуждали по лесу, звали ее. Медленно наступила ночь. Двалин зажег факелы, что они взяли с собой, на случай если поиски затянутся.       – Может быть, она уже вернулась?       – Еще немного поищем… Илэйн! И-лэйн!       Вдалеке заскулила собака.       Двалин и Торин переглянулись и бросились на ее звук. Они не ошиблись, это скулил Мелон. Илэйн сидела на земле, прислонившись спиной к дереву. Она не очень далеко зашла в лес, просто немного в стороне.       – Что ж ты не привел меня к ней, глупый пес,– выругался Торин на собаку и наклонился к гномке.       Ему не нужно было долго смотреть на нее, чтобы понять, что с ней не случилось ничего страшного, кроме обыкновенного приступа ее болезни.       Он поднял ее на ноги и прижал к груди. И не мог отпустить. Если бы отпустил, она бы увидела слезы на его щеках. Понять, что она значила в его жизни, он смог только сейчас – в эти долгие минуты, пока думал, что потерял ее навсегда.       Но она была жива. Была его невеста. Чего ему еще было желать?       – С ней все хорошо? – осторожно спросил Двалин.       – Все в порядке,– ответила сама Илэйн, и Двалин отступил несколько шагов назад.       Торин, наконец, отпустил ее, быстро смахивая со щек слезы.       – Что случилось? – его волнение не осталось незамеченным. – Вы подумали, что я сбежала?       – Нет. Ты не слышала криков? На какую-то гномку недалеко отсюда напали волки… я подумал, что это ты…       – Она жива?       – Оин делает все возможное, чтобы спасти ее. Крики услышали охотники и отогнали волков. Это нехороший лес. В том году на Тиану и Кили напали… теперь это… не ходи сюда.       – Хорошо, не буду. Мне просто нужен был воздух… У вас замечательная семья, они приняли меня как родную, но все эти предсвадебные хлопоты… я устала и мне стало плохо… мне все равно сколько кружев будет на платье, сколько свечей зажгут, сколько блюд приготовят… я просто хочу стать вашей женой, и все.       – Дис не умеет по-другому,– улыбнулся Торин. – Ей нужно, чтобы все было идеально.       – Все идеально. Кроме,– Илэйн понизила голос, чтобы Двалин ее не услышал,– моей болезни… пожалуйста, не говорите им. Я не хочу, чтобы они осуждали вас или меня.       – За что же тут судить? Болезнь – это не грех, не преступление…       – Да, но согласиться выйти за вас замуж, зная, что я неизлечимо больна…       – Глупая, перестань об этом думать. Я с самого начала знал, на что соглашался. А им… что ж, если ты так хочешь, я никому не скажу…– Торин помолчал немного. – Только когда отправлюсь в Эребор, я расскажу Дис. Не спорь. Только ей, чтобы она позаботилась о тебе, пока меня не будет. Хорошо?.. Мне так будет легче тебя оставить.       Илэйн тяжело выдохнула.       – Хорошо.       Торин погладил ее по щеке. Она положила руку поверх его руки и, повернув голову, поцеловала его в открытую ладонь.       – Возвращаемся? Уже поздно и всем нужно отдохнуть перед завтрашним днем.       – Дис и остальные так ее уморили, что она решила прогуляться по лесу и заблудилась. Мелон ее только несколько минут назад нашел,– объяснил случившееся Двалину Торин, соврал и даже глазом не моргнул.       Двалин поверил. А почему бы ему и не поверить? Все остальные тоже поверят.       Торин поддержал Илэйн за талию, и они пошли домой… **       Держась за руки, они вошли в приготовленный для них дом. Здесь было тихо, но тепло. Уютно горел камин в комнате, которая раньше была гостиной, но теперь в нее поставили широкую кровать для молодых. Это была самая уютная и красивая комната – с камином и большим окном. А так как им двоим гостиная была не к чему – для всех ее целей хватало и кухни, то решили обустроить их семейное ложе здесь.       Застеленная белоснежными простынями кровать, темно-синее покрывало. В углу шкаф с их немногими вещами. Комната украшена живыми цветами и синими лентами.       Торин почувствовал, как дрогнула рука Илэйн в его руке. Добродушно усмехнулся – кажется, они уже были близки, зачем она боится. Но так уж устроены эти гномки…       Но когда он посмотрел на нее, то понял, что она дрожала совсем не от страха.       – Простите,– прошептала она едва слышно.       – Раз и навечно – ты не извиняешься за это. Второе – сразу говоришь мне, что тебе плохо. И не обманываешь насколько сильно плохо. Договорились?       Илэйн тихонько кивнула.       – Я налью тебе чаю и заварю травы.       Он довел ее до кровати, помог сесть и скрылся на кухне.       Он знал, на что соглашался. Знал, что ее болезнь не оставит ее и ему нужно будет бороться с ней каждый день. Он просто надеялся, что хотя бы сегодня – в этом доме, в эту ночь их будет только двое.       Он соскучился по ней. Соскучился по ее мягкому, податливому телу в своих руках. По бесконечной ее любви к нему.       После того, что случилось вчера, когда он думал, что потерял ее насовсем, он осознал, как сильно сам ее любит. И он хотел сказать ей об этом… поцеловать ее, обнять… любить ее.       Но что ж, первая брачная ночь откладывалась. И с этим нужно было мириться… ее болезнь сломает еще много таких ночей. Но он должен мириться и ни пол словом не обмолвиться как его это расстраивает. Ей и без того плохо, чтобы он добавлял ей чувства вины.       Она не виновата в том, что прилетел Дракон.       Торин заварил травы и вернулся в спальню. Илэйн сидела в кресле, кутаясь в шаль. Платье она не сняла.       – Давай, помогу тебе снять платье, тебе будет легче.       – Нет,– быстро, даже слишком поспешно, вскрикнула Илэйн. – Пожалуйста… сейчас все пройдет… и…       – Тебе нужно поспать и отдохнуть. Остальное – успеется еще.       – Пожалуйста,– повторила Илэйн и Торин кивнул. – Вы посидите со мной?       – Конечно.       Торин подождал, пока Илэйн допьет траву и поставил стакан на стол. А потом сел на кресло, пересаживая ее к себе на колени. Кресло жалобно скрипнуло, но выдержало их обоих.       Торин гладил ее по плечу и тихонько напевал какую-то старинную песню.       Сначала заснула Илэйн, а потом и сам Торин.       Проснулась первой она. Еще была ночь. Они спали всего несколько часов. Но болезнь, наконец, оставила ее.       Илэйн посмотрела на Торина. В комнате было темно. Из всех свечей осталась только одна. Камин и тот прогорел – никто не подбросил в него дров.       Илэйн поцеловала Торина в губы. Мягко, но настойчиво. Он проснулся и отозвался на ее поцелуй так же горячо и решительно.       – Ты в порядке? – спросил он, обрывая поцелуй ненадолго.       – Все хорошо,– она соскользнула с его колен и зажгла еще пару свечей.       Торин между тем бросил в камин несколько дровишек и щепочек. Огонь постепенно разгорался. В комнате становилось светлее.       – Ты уверена, что нужно так много света?       – А вы чего-то стесняетесь? – усмехнулась она и остановилась у кровати. Торин подошел к ней ближе.       Между ними это было всего два раза – один раз в заброшенном доме – там было далеко как не светло. Второй раз – в поле, когда они и не раздевались толком. Он никогда не видел ее обнаженной. Пуговицы на платье были тугими и с трудом ему поддавались. Но Илэйн ему не помогала.       – И кто только придумал эти пуговицы? – бросил он и, рванув ткань, попросту разорвал ее. Белая нижняя рубашка подалась гораздо легче. И она осталась стоять перед ним совершенно нагая. И он отступил от нее шаг назад, чтобы лучше ее разглядеть.       Шрамы были у нее не только на груди, но и на ногах и руках, на животе и на спине тоже. Опаленная огнем. Почему материнская утроба не стала для нее надежной защитой? Как огонь прошел насквозь, но оставил ее в живых?       Какая разница?       Главное, что она выжила, чтобы теперь быть рядом с ним. Быть его любимой.       – Я люблю тебя,– прошептал он.       Она вскинула руки и, приблизившись к нему, обняла, прячась у него на груди. Он почувствовал, что она плачет.       – Зачем ты плачешь?       – От счастья. Иногда хочется плакать от счастья. Только раньше счастья не было.       – Теперь оно есть. До самой весны.       – Нет. Всегда.       Она отстранилась от него и взяла в свои руки его. А потом поцеловала их.       – Я люблю вас,– сказала она.       – Илэйн, когда ты уже поверишь, что я твой муж?       – Я верю, почему вы это…       – Потому что мужу не говорят «вы». Мы с тобой теперь – словно одно целое – «двое ты – а вместе мы», нет здесь никаких «вы».       – Прости, а вам… тебе разве не нравилось? Если ты раньше не запретил мне тебя так называть?       – Нравилось,– улыбнулся Торин. – Но теперь так больше не годится.       – Не годится разговоры разговаривать в первую брачную ночь, когда перед тобой стоит твоя жена без одежды.       – И то верно,– улыбнулся Торин и подхватил Илэйн на руки. Уверенно целуя ее губы, он опустил ее на кровать и укутал в свои поцелуи, прикосновения и ласки…       Она спала, крепко прижавшись к своему мужу. Она верила и не могла поверить, что стала его женой. Это было слишком хорошо для обычной гномки. Тем более для гномки больной, которая ожидала смерти, звала эту смерть и надеялась на нее.       Но теперь больше не было смерти. Была жизнь. Было счастье. Он был прав, когда сказал – что не все в жизни боль. Теперь она знала, что он прав. Она все на свете сможет выдержать, потому что у нее был он. И он любил ее. И она любила его.       И с ним было хорошо. И боль отступала от силы их любви. И она не верила в боль и спала как ребенок.       Торин не спал. Он слушал спокойное дыхание Илэйн и улыбался. Если бы только знать, какое это счастье… какой восторг и трепет в душе всякий раз, когда она зовет его по имени. Как приятны ее поцелуи. Как блаженна близость с ней.       Ах… как бы только раньше это знать – он бы нашел ее еще лет тридцать назад… и был бы счастлив раньше. А впрочем, наверное, тридцать лет назад, он бы не смог отречься от Горы ради нее... а теперь, он позволил себе думать о ней, только, когда уже решил не возвращать Эребор.       И не беда, что все поменялось. Он вернется живым. Вернется. И точка тут. Никакому Дракону его не остановить. У него есть жена, есть дочь. Счастье…       Ему было так хорошо, светло, радостно, что сон совсем не шел к нему. Хотелось смеяться и петь. Кричать на весь мир о своем счастье.       – Торин,– прошептала во сне Илэйн, еще теснее прижимаясь к нему.       И снова мир остановился, замер, затих…       – Илэйн, спи спокойно любовь моя, спи спокойно до самой весны… конец книги первой