Дурные сны

      Тиана никогда не была сильной. И когда решила, что ни за что не покорится Правителю, она тоже вряд ли была сильной – упрямой. А то, что терпела боль… ну может быть, и была в ней какая-то сила. Да теперь уже вся вышла. Себя она, впрочем, никогда не считала сильной.       То, что произошло вчера, потрясло ее до глубины души. Само то, что Торин спас ее из лесу и заботился о ней, взял на себя ответственность за ее судьбу, уже было чем-то из ряда вон выходящим. Чем-то таким, во что ей было ужасно сложно поверить.       Но то, что случилось вчера, стало еще большим потрясением.       Он защитил ее, заплатив цену, не раздумывая, не сомневаясь. Он встал на колени, он сам смирился перед Правителем, чтобы спасти ее жизнь. Он _взял_ ее в жены…       Тиана не могла уместить это в своей голове. Ей было не по себе, стоило только подумать об этом.       Она не помнила, как заснула на одной кровати с Торином. Но прекрасно помнила, как проснулась. Ей было жарко.       Торин лежал рядом, во сне ненароком обняв ее рукой. Он тяжело дышал. Несколько мгновений Тиане потребовалось, чтобы понять, жар исходил от него. Она быстро коснулась рукой его лба, только подтверждая свою догадку.       У него была лихорадка.       Мгновенно проснувшись, она стряхнула с себя остатки сна и встала на ноги. Оглядела комнату. Но в комнате не было ничего, что могло бы ей здесь чем-то помочь, она распахнула окно, впуская в комнату свежий и холодный воздух, и отперев дверь, вышла в коридор.       Прислушалась. Внизу раздавались приглушенные голоса, и она не смело, но решительно бросилась к лестнице, напрочь забыв, что ее ноги еще не были в полном порядке.       Дис раскладывала по тарелкам яичницу, Кили разливала чай. Двалин и Фили сидели за столом. Утро было довольно еще раннее. Сегодня был выходной день, и можно было поспать подольше, но они все с какой-то горести встали рано и теперь все были хмурые, но сами не могли понять отчего.       – Передай мне меду,– проговорил Двалин, принимая из рук Кили кружку чаю.       Фили подвинул ему банку.       – Нет! – вдруг сказала Кили. – Мы долго будем сидеть здесь и делать вид, что ничего не происходит?! Мы должны помочь Торину!       – Уже помогли. Я договорился с трактирщиком. Его там не найдут, а как гномка поправится, так я сам отвезу их на дальний тракт. Я уже повозку приготовил.       – А пока что?       – А пока нужно сидеть и не высовываться. Не привлекать внимания.       – Нет, я не могу так! Я пойду к нему! Мне не спокойно на душе, плохой сон снился.       – Кили! – осадила ее Дис, – садись и ешь, отец ведь все сказал. Все будет хорошо! А Торин тоже… до всего ему дело есть…       – До всего? Мама! А что бы ты сделала на его месте? Не помогла ей? Отправила ее к Правителю?       – Иногда лучше отойти в сторону! Он не может всех спасти. Не сейчас. Не теперь… У него нет здесь власти. Он не король здесь…       – Он всегда король,– эти слова были произнесены хотя и тихо, но прозвучали словно гром. Все обернулись к двери. И увидели худенькую гномку в старом и изрядно помятом платье.       – Тиана! – Кили, что успела было сесть на стул, снова вскочила на ноги и бросилась к ней, схватила ее за руки. – Как ты здесь, что случилось? Где Торин?       – Нас нашли вчера ночью. Но Торин убедил Правителя, и он оставил нас в покое. Торин не мог оставаться в месте, где его предали и он привел меня в дом своей сестры. Это ведь вы?       Дис коротко кивнула. На лице ее по-прежнему было недоверие.       – У него началась лихорадка, я только сейчас проснулась и заметила… вы не могли бы дать мне лекарств и сказать, где набрать воду…       – С какой это стати, ты решила сама за ним ухаживать?       – Мама?! – воскликнула Кили, щеки ее вспыхнули.       – Кили, успокойся и сядь! – сказал Двалин, единственный, кто кажется еще сохранял спокойствие в этом доме.       – Если бы у меня был дом, мы бы не побеспокоили вас, но Торин сказал, что здесь его комната.       – Так и есть: _его_ комната.       – Значит, и моя тоже. Он взял меня в жены. Но прошу вас, давайте поговорим об этом позже! Нужно сбить жар и позаботиться о нем. Прошу вас, скажите мне, где взять холодной воды и дайте лекарств.       Сказанное ей поразило всех. Дис выронила из рук полотенце. А Кили, отступив шаг назад, грохнулась на стул.       – Фили, беги за Оином,– Двалин пришел в себя гораздо быстрее, чем все остальные. Смутно он понимал, что Торин взял ее в жены, чтобы спасти. Но даже он не мог знать, не было ли тут чего-то еще. Он ведь слышал, как Торин совершенно серьезно намеревался жениться и обзавестись семьей. Тиана подходила на эту роль. Но обо всем этом действительно можно было подумать позднее.       – Кили, принеси воды, Дис, дай ты ей уже лекарств, удивляться потом будем!       – Нет уж, дорогая… за своим братом я сама ухаживать буду. Много что ли ты лихорадок в своей жизни лечила? Не стоит и начинать.       – Он мне муж…       – А мне брат. Кили, ты оглохла что ли, неси воды! Живо!       Сама же Дис взяла с полки банку с травой, насыпала ее в стакан и щедро залила кипятком. Потом прошла наверх.       Тиана бросилась было за ней, но Дис захлопнула дверь, прямо перед ее носом.       – Он сначала сам в себя придет, и скажет мне, что ты его жена, прежде чем я подпущу тебя к нему! – отрезала она.       Тиана не сдвинулась с места. И коль ей запретили заходить внутрь комнаты, она устроилась снаружи, уселась прямо на пол. Кили, что принесла матери очередную чашу холодной воды, вернулась еще раз и принесла меховую куртку и плед Тиане.       – Ну-ка подстели себе, да укройся. Вот очнется Торин, а тут ты заболеешь…       – Он не очнулся еще? – спросила Тиана, пересаживаясь на куртку.       – Нет, но ему вроде лучше. Жар немного спал. Ты не обижайся на маму. У них двоих только они и остались. Если, конечно, не считать нас с Фили, но больше у них родни нет. Мама очень его любит. И очень переживает за его жизнь.       Тиана промолчала. Имела ли она вообще право переживать за жизнь Торина так, словно _была_ его женой?..       Брак ненастоящий. Торин ясно вчера это сказал, но никто не должен об этом знать.       – Как так вышло? Не думала, что Торин когда-нибудь женится уже…       Тиана опустила глаза и ничего не ответила. Кили поняла ее молчание по-своему…       Ага, конечно, запирайте гномов с молодыми и прекрасными гномками в одной комнате… и еще не то в итоге выйдет. И все же ей было интересно, как так получилось…       Впрочем, Тиана ей нравилась, и она была искренне счастлива за Торина.       К вечеру Дис велела Кили увести Тиану поспать в свою комнату. Но когда утром, она снова вышла из комнаты Торина, то увидела, что Тиана так и не двинулась с места, она спала, сидя на полу и опершись о стену. И никому не удалось убедить ее уйти с ее поста – ни Кили, ни Оину (а он напирал на то, что ее ногам нужен покой и тепло), ни даже Двалину. Последний впрочем, хотел применить силу, но почему-то передумал. Так она и осталась у двери.       Она не знала, куда себя деть. В этом мире у нее больше не было места. Ее мама умерла, ее двоюродная сестра пропала без вести несколько лет назад, все остальные погибли в огне Эребора. Ее дом сгорел.       Она должна была оказаться у сына Правителя. Должна была отдать ему свою честь и юность. И может быть, в награду ей бы дали какую-нибудь работу и место, где остаться. Но гномья гордость, гномье упрямство не дали этого сделать.       Она решила, что лучше умереть.       Она _почти_ умерла в лесу. От голода и холода. От боли, в конце концов.       Но тут появился Торин…       И ее место теперь было только подле него. Вся жизнь ее принадлежала ему. Она бы сделала все, что он приказал бы ей. Сказал бы уйти – она бы ушла в ту же секунду.       Она не чувствовала себя его женой. Хотя и понимала, что этой записью в книге они связаны надолго и прочно. Она любила его как своего короля. Она не думала о нем иначе. Никогда.       Может быть, нужно было поменять свой взгляд? Впрочем, он сказал, что брак ненастоящий…       Но если он захочет… она не откажет ему. Это она тоже знала.       Дис тихонько тронула ее за плечо. Ее растрогала такая преданность этой девочки.       – Он очнулся? – встрепенулась Тиана, потирая глаза руками.       – Ему лучше. Жар совсем спал. Оин сказал, что он поправляется.       – Можно я посижу с ним, пожалуйста? Вы ведь устали.       – И вовсе я не устала,– пробормотала Дис. Но это, конечно же, была неправда. Она не молодела, и годы брали свое.       – Пожалуйста, если ему станет хуже, я сразу разбужу вас.       – Хорошо,– сдалась Дис.