Вишнёвое вино

      Её движения медленные, плавные, тягучие, словно горячая карамель, которую она так любит. Её руки двигаются в ритм песни, пусть иногда она совершенно забывает про него — но кому какая разница?       Она закрывает глаза, наслаждается музыкой, подпевает едва слышно. На кухонном столе стоит бутылка вина, со всех сторон украшенная нарисованной вишней, абсолютно пустая. Рядом — на треть заполненный бокал с ярко-красной жидкостью.       Элис знает, что завтра будет еще один тяжёлый день. И от выпивки он легче не станет, но… Прямо сейчас, наслаждаясь играющей из телефона музыкой, её это совершенно не волнует. Она не думает совершенно ни о чем, и это приводит её в дикий восторг. Как же ей этого не хватало… не думать.       За окном бушует ветер, и из-за него волосы девушки до сих пор взъерошены. За окном пахнет опавшими листьями и сыростью. А здесь — вишнёвым вином и апельсиновыми дольками с горьким шоколадом.       Она не слышит открывающийся замок и совершенно не смотрит в сторону двери. И он, совершенно не желая прерывать её таинство танцев, подходит абсолютно бесшумно. А затем — смотрит. Любуется. Улыбается. Стоит, опершись плечом о стену, и ждёт.       У неё чудесно порозовевшие щеки и едва приоткрытый рот. Открыв глаза, она пугается Джонатана совсем чуть-чуть, буквально на долю секунды. А после — смотрит на него. В его тёмные и бесстыжие заботливые глаза. Он пришел за полночь, и она бы очень хотела услышать, где он был, но вместо этого смотрит.       Смаргивает слёзы. И — делает три маленьких шага вперёд, выставляя вперед свои тонкие руки. Обхватывает его за талию и прижимает к себе. Утыкается в его футболку лицом, трется щекой. Он смеется, обнимает её в ответ. Гладит по макушке и целует, говоря какие-то глупости про то, что ей завтра рано вставать…       Она сильная. Она со всем справится. У неё совершенно нет причин плакать. И ей совершенно точно не нужно ничего от этого напыщенного эгоиста… Кроме, может быть, одного танца. Она перехватывает его ладони, призывно улыбается и тянет за собой.       И они начинают двигаться в такт музыке.       «You don't ever have to be stronger than you really are when you're lying in my arms».       Она поднимает взгляд на его лицо — и видит его совершенно расслабленное лицо с безмятежной улыбкой и прикрытыми глазами. Сегодня она ведёт, и он послушно поддаётся. У них обоих был тяжёлый день.       «I've heard the war was over if you really choose the one in and around you».       Она обнимает его и плавно покачивается из стороны в сторону, слушая биение его сердца.       Он прижимает её к себе. Ещё ближе. Вдыхает запах ее волос и хочет, чтобы музыка не заканчивалась.       «I'll pick you up».       И он до яростной дрожи сжатых кулаков хочет её забрать. Туда, где их не найдут. Туда, где она будет в безопасности. Туда, где он не будет ей врать.       Но вместо этого песня заканчивается, и они замирают на месте. А потом — едва слышное: «Пожалуйста… еще одну». Но он отказывается, а она — надувает губки, обиженная. Тут же меняется в лице и привстаёт на носочки, целуя мужчину в шею, прикусывая открытую кожу: «Может быть, это изменит твоё решение?»       Он усмехается и качает головой — его так просто не переубедить. Чуть наклоняется, чтобы взять ту на руки и отнести, но — застывает на месте. Потому что в этот же момент она подпрыгивает и обхватывает его бедра ногами, а шею — руками. Смотрит на него игриво-укоризненно, почти не моргая.       «Так даже лучше», — усмехается Джонатан, поддерживая повисшую на нем девушку.       «Это нечестно», — звучит от обиженного ребенка, когда её несут в сторону кровати.       «Тебе нужно поспать, детка».       Он пытается уложить ее на кровать, но Элис всячески мешает этому, не отпуская и хихикая ему на ухо. «Ты не оставляешь мне выбора», — звучит от мужчины. Тяжёлое, громогласное. А после он начинает щекотать её. И оба смеются, довольные. Пытается избавить её от рабочей одежды — и бормочет что-то про анальную кару, если она не прекратит мешать. Она начинает мешать ещё больше.       Элис затихает, когда он спускается к её ногам, чтобы стянуть чулки. Джонатан садится на край кровати, откидывает снятую черную ткань на пол и целует её ножку, массируя стопу пальцами. За его спиной раздаются сладкие стоны удовольствия, и он проделывает то же самое со второй.       Вытаскивает из-под Элис одеяло и собирается её укрыть, когда натыкается на удивительно трезвый взгляд и тихое: «Джонатан». Перебарывает себя и как следует укутывает Элис, мягко улыбаясь. «Моя леди уже давно должна спать».       Короткое, перебивающее его: «Не уходи».       И он замирает на кровати, переводя удивленный взгляд на лицо девушки. Серьёзное, ясное. Просящее. Он не помнит, чтобы она когда-нибудь так на него смотрела. Он мягко улыбается и проводит ладонью по ее щеке: «Тебе будет плохо завтра утром из-за этого».       «Мне будет плохо, если ты уйдешь».       «Пожалуйста, останься».       «Прошу».       Никогда прежде она не просила его так. При этом смотря прямо вглубь него — туда, где он прячет свои страхи и невысказанную правду. В её взгляде отчаянная необходимость. Словно её мир рухнет, если прямо сейчас он не ляжет рядом с ней. Он заворожён и абсолютно растерян.       Он не говорит ни слова, пока раздевается. А Элис просто смотрит на него с надеждой, что он все-таки не уйдёт. Джонатан устраивается рядом, и она тут же пристраивается на его плече, утыкается в его голую кожу щекой, уже почти сопит в своей хмельной дрёме.       Джонатан целует её в макушку, обнимает и прижимает к себе свою маленькую леди. Думает, как скоро сможет освободиться…       «Знаешь… я доверяю тебе гораздо больше, чем должна».       Ему приходится напрячь слух, чтобы это услышать, но услышанное совершенно сбило его с толку. Он вслушивается дальше, надеясь, что она скажет еще хоть что-нибудь, но слышит лишь спокойное сопение. Моментально заснув, Элис вынуждает его самого разбираться в том, что же это все-таки значило и как ему теперь с этим жить. Он глубоко вдыхает, чувствуя исходящий от её волос аромат вишни, и выдыхает, целуя ту в макушку. У него вся жизнь впереди, чтобы это понять.