Всего лишь...

Лаки выбегает из гостиницы, напряженно вглядывается вдаль и дрожит от промозглого ветра. Но он не замечает этого: сейчас главное удостовериться в том, что Клэр жива, что Клэр все также идет по дороге к временному дому, подняв голову. Клэр же просто не может быть мертва. Это же Клэр! Снова йомы. Снова Пробудившиеся. Но она справится, она же Клеймор. Пробудившиеся кошмарны, и все те, кто знают о задании, не умолкают о мгновенной гибели на встрече с Пробудившимся. А Лаки всегда верит в то, что его Клэр вернется живая и невредимая, что он вновь ринется к ней навстречу, раскинув руки для объятий, но после смущенно остановиться в паре метров от нее. Лаки привык, Клэр привыкла. Клэр всегда говорит, что если потребуется – она даст ему умереть, но Лаки-то знает, что этого не случится. Клэр уже им дорожит. Люди быстро привязываются, пускай даже Клэр – исключение. Она же не всегда была Клеймор, она была такой же девочкой, самой обычной девочкой в летнем платьице… Лаки стоит долго, почти до рассвета и преданно ждет Клэр. Йомы – расплюнуть, ну а Пробудившиеся – как повезет. Но Клэр сильная. Лаки чувствует соленый привкус на губах, чувствует холодные капли на шее, сползающие вдоль позвоночника, и на миг ему кажется, что это – слюна йома. Но после он поднимает глаза и видит дождь, орошающий землю своими слезами. Лаки не любит дождь: всматриваться вдаль глупо и безрассудно, Клэр не увидеть за километр. Лаки резко кашляет, осознавая, что медленно простужается. Но сначала нужно дождаться Клэр! Клеймор не сдаются! – Парень, – морщинистые и испещренные венами руки старенького владельца гостиницы резко, но с осторожностью, обхватывают плечи Лаки, настойчиво тянут в холл гостиницы. – Я не пойду! – Лаки почти кричит вдаль. – Она победит! Это же йом! Это йом, слышите?! Старик уже доказывал ему, Лаки, что оттуда – не возвращаются, и что его Клэр не вернется, каким бы она сильным чудовищем не была. Но владелец гостиницы понимает, что паренька не затащить в его кровать и заставить спать: он из тех, кто добьется своей цели, а после спокойно, не торопясь, уйдет по своим делам. – Послушайте, – Лаки вдруг оборачивается, смотрит безумно, на подбородке виднеется влажная дорожка слюны, смешивается с капельками дождя и капает на грязную рубаху, – она придет. Я знаю. Старик на мгновение замирает, удивляясь внезапному порыву сорванца и резкому возвращению в себя, молча кивает и говорит: – Возвращайся. Твой завтрак остывает. Но Лаки не слышит. Лаки ждет. Для Лаки главное, чтобы Клэр была на месте, давала тумаки за беспокойства и изредка отвечала на его странные вопросы. Это стало смыслом жизни, когда мальчик нашел ее. В ушах шумит дождь, со смоченных водой пшеничных прядей градом катятся капельки дождя, а взор все также упрям. Она ведь придет. Встает солнце, дождь кончается с рассветом, торговцы неторопливо бредут к своим лавкам, а Лаки все стоит. А ее все нет. Мальчик выглядит как поросенок, вымазавшийся в дегте, но это замечают лишь чистенькие прохожие, самому же Лаки до этого дела нет. Без Клэр жизнь – не жизнь. Но Клэр нет. Клэр нет. Она же убивает йома, да? Йома же? Она не могла обратиться в Пробудившегося! Н-е-м-о-г-л-а. Лаки опускает голову, слезы скапливаются в уголках глаз и безнадежно скользят по щекам, как бы он не старался это скрыть. Боковым зрением он улавливает знакомую униформу, знакомые доспехи, мчится туда, но обнаруживает, что это – совсем незнакомая ему Клеймор. Губы пересыхают, он смотрит в бесстрастное лицо девушки, ожидая ответа на немой вопрос: «Где же Клэр?!» – Мертва. Как ножом в спину. Холодок прошел по спине, зашумело в ушах, а после внутренности завернулись в тугую спираль, и Лаки хотелось, чтобы его разорвали на куски йомы. Клеймор из команды Клэр проходит мимо, изредка побрякивая тяжелыми доспехами, на миг касается рукой мокрой шевелюры Лаки и уходит. А Лаки кричит. Безнадежно. Долго и протяжно. Как это делают волки, воя на луну. Так, что кажется, будто ты – мертв. И в сердце пусто. И жить не хочется. Лаки резко дает себе кулаком в живот, желая очнуться от кошмара, поглотившего его с головы до пят. Лаки резко подпрыгнул, нелепо дернув ногами, и повалился на что-то мягкое. Разлепил веки, потер кулаками наполненные слезами глаза и недоуменно взглянул на Клэр. Непристойно выругался, кинулся, в чем был, в своей грязной рубахе и не более чистых штанах, подпоясанных каким-то шнурком, к Клэр и тут же отпрянул, когда приблизился к ней. Она, как всегда, сидела на стуле у окна. Смотрела вдаль. – Ты уже проснулся. – Ты жива… – выдохнул Лаки, затопал ногами совсем как ребенок. Клэр провела рукой по угловатому подростковому плечу, потом дала тумака в висок, ожидая привычного «ойканья». Но мальчишка лишь улыбнулся, утер слезу, скатившуюся по щеке. Всего лишь сон. 13.12.11