Записки скорбного трупа

Древо 1 Я всегда утверждал, что жизнь — достаточно хреновая штука. Ну так вот, теперь я могу вам сказать, что и смерть ничем не лучше. Хрен знает, какой день какой луны какого года. Определиться со временем в моем положении трудновато. В общем, чтобы не вдаваться в подробности, меня убили. А потом еще и подняли. Ничего не скажешь — повезло. Ну не мог Его Милость мимо пройти, никак не мог. Вот непременно ему нужно было не дать умереть спокойно бедному Эдду Толлетту, который при жизни и так настрадался. В общем, то еще счастье мне, чувствую, предстоит. При жизни этой самой слышал я то ли от мейстера, то ли еще от какого мудреца, что упыри теряют память. Ну мне, как всегда, больше всех удача привалила — я не потерял. И голос тоже не потерял. От памяти толку никакого, тоже мне удовольствие — помнить мерзкую рожу Торне и паскудные караулы на стене. От голоса тоже толку мало — поговорить-то не с кем. В общем, я подумал и решил, что буду при всякой оказии надиктовывать что-то вроде путевых заметок каждому встречному чардреву. В этом, конечно же, нет никакого смысла, но мне нравится процесс. Чардрева — они, вроде как, воедино связаны и все запоминают. Так вот, пусть теперь и меня помнят. Правда, боюсь, удовольствия от такого воспоминания они уж точно не получат. Кому и когда нравился Скорбный Эдд? Древо 2 Встали лагерем невесть где. Нет, по-ходоковому это место как-то называется. Как-то в духе «сияющее снежное что-то там». Но я по-ихнему, по-ходоковому, это словечко за все сокровища Валирии не произнесу. Ничего сияющего тут нет, зато снегу по шею. Ну хоть не мерзну. Зато угадай, мудрое дерево, кого послали протаптывать дорогу? Правильно догадалось. Нет, не в одиночку, конечно, но толку-то с этих напарничков полуразложившихся. Лорд ходоковый, которому я теперь по милости кое-какой Милости подчиняться должен, мог бы, конечно, весь этот снег убрать магией своей инячьей, но разве же он расщедрится. У него есть занятие поважнее — он на своем высоченном, кем-то слегка обглоданном коне будет сидеть и выглядеть. А работать при этом бедный Скорбный Эдд должен. Ну и чем тогда Армия Ночи отличается от Ночного Дозора? Только тем, что тут формы нет. В чем помер, в том и бегай. Я еще прилично выгляжу в черном плаще и вообще, а вот у кого одежка разложилась, тем приходится голыми костями через прорехи в лохмотьях щеголять. Нового-то не выдадут. Во всяком случае, раньше, чем мы для Его Милости мир завоюем. Древо 3 Весьма насыщенный день. Я думал, ничего хуже того, что со мной уже случилось, произойти просто не может. Но жизнь, точнее смерть, как всегда показала, что это у меня просто фантазия бедная была. В общем, наши передовые отряды сегодня с кем-то встретились и, разумеется, подрались. Его Милость там, разумеется, после боя походил, руками помахал, потом Ходоки эти бегали, явно спорили, пополнение распределяли. Распределили, держите меня Семеро. У нас теперь есть Аллисер Торне. Здрасте, значится, давно не виделись! Обнимашки-поднимашки, седьмое пекло! Нет, в общем-то, это большая удача, что Торне умер. В том смысле, что ни Джон, ни весь остальной Дозор его больше не увидит. Но это им подфартило, а мне-то наоборот. Мне счастье лицезреть нашего мастера над оружием привалило на всю оставшуюся смерть. Древо 4 Ну все, приплыли, Валирия. В смысле, это я так интеллигентно говорю — Валирия, на самом деле ты, мудрое дерево, понимаешь, что я имею в виду. Лорд Непроизносимый (я уже упоминал, что все имена и названия на скроте совершенно непроизносимы даже обледенелой упырьей глоткой, не иначе как свой язык древние Иные придумали нарочно для того, чтобы над бедными мертвецами издеваться) довел до сведения личного состава, то есть нас, что мы все собираемся огромной толпой и идем штурмовать какой-то Суровый Дом. Главная стратегическая задача — пополнение наших нестройных рядов за счет живой, то есть, конечно, дохлой силы противника. Не иначе как сам сир Торне это Королю Ночи предложил. Не зря он вчера смывался куда-то, ох не зря. Кстати, сир Торне тоже сохранил память и голос. Только он со мной не разговаривает. Ему гордынюшка не позволяет с простым стюардом разговаривать. Единственно, что он в мою сторону, так и быть, выцедил, это что-то вроде того, что если кто-то при жизни воевать не умел, то после смерти такую бестолочь тем более учить бесполезно. Хоть в чем-то мне повезло. А вот к Лорду Непроизносимому мастер над оружием старается поближе держаться, да и вообще смотрит на него преданными глазами, как собака на Таргариена. Вот, древо, наверное, даже ты за всю свою долгую жизнь не видело такого продажного упыря. И не подумай, что я завидую. Я от благородного рыцарского общества и при жизни старался держаться подальше. Древо 5 Этот Суровый Дом действительно суровый. Воды нет, растительности нет, населен одичалыми. Даже чардрева не нашлось, чтобы очередную заметку продиктовать. Может, где подальше и нашлось бы, но разве ж мне дадут в сторонку отойти, чтобы тихо и мирно заняться ведением летописи? Лорд Непроизносимый, может, и не обратил бы внимания на одного отдельно взятого упыря, у него все, что меньше тысячи, войском не считается. Но с нами же Торне! У него шаг влево, шаг вправо считается — побег! Он изложил нам задачу: напасть, захватить как можно больше живой силы противника, сделать ее мертвой и уходить обратно. Нам потери не страшны, кто один раз умер, тот второго раза не боится. Зато я помню, что если тебя сожгут, то считай, что с концами. Но у одичалых в Суровом Доме и огня-то толком нет. Так, несколько трупов сожгли, но остальные массой задавили. Тут еще из Ночного Дозора отряд подоспел, где они только корабли взяли! Сперли у кого-то, не то у браавосийцев, не то у Станниса. Лорд Непроизносимый попытался заставить нас вплавь достичь кораблей и захватить их. Вот и заморозил бы воду, мы бы пешочком по льду прошлись. А плавать — дураков нет! Я в сторонку отошел, чтобы в эксперименте не участвовать, и правильно сделал — все, кто участвовал, утонули. Жаль, Торне среди них не было, он тоже умным оказался. Корабли захватить не смогли, захватили столько людей, сколько могли, и отошли вглубь континента, чтобы вороны нас не догнали. Теперь у нас армия не меньше, чем у Манса, когда он на Стену пошел. А может, и побольше, бывшие дозорные тоже есть. Теперь Его Милость вместе со своими приближенными Ходоками идет в края Вечной Зимы, добывать ледяного дракона, который ему Стену проломит. А войско своим ходом идет к этой самой Стене. Идти далеко, но мы ведь уже мертвые, не устаем. То есть, это Его Милость считает, что мы не устаем. А я уже устал от такой жизни... точнее, такой смерти. И второй раз не умрешь! Древо 6 Шел я, шел, и думал. Вот дойдем мы до Стены, Его Милость на ледяном драконе проломит ее, а дальше что? Это же что — всему Ночному Дозору крышка придет? И Джону Сноу тоже? Ему-то за что такое счастье — служить в армии мертвых рядом с Торне? Торне, конечно, заслуживает Джона Сноу рядом, но Джон-то его не заслуживает! И что делать теперь? Торне убить? Так его только огнем можно убить, а огня я сам боюсь. Да и где взять его, тот огонь, если вокруг только снег, лед и мертвецы. Мы, то есть. Чардрево, скажи хоть ты, что мне делать? Ой, а оно на самом деле заговорило! На Севере поговорка есть: если ты говоришь с чардревом — это молитва, а если чардрево говорит с тобой — это уже шизофрения. Глаза-то у него какие красные! Я уже отвык от всех глаз, кроме синих, хоть какое-то разнообразие. Нет, у него один глаз, а второй-то куда делся, только что был до того, как оно заговорило! Кто ты, дерево? Ворон? Трехглазый? Ну уж до трех-то я считать умею, у тебя один глаз, а не три! Что говоришь? Тысяча глаз и один? Ну ладно, ладно, не буду спорить. У кого-то из нас точно шизофрения — либо у меня, либо у дерева, либо у ворона этого одноглазого. А спорить с сумасшедшими бесполезно. А, так ты не только ворон, но и ворона, брат Ночного Дозора, то есть. Я тоже брат Ночного Дозора был, пока не умер. Что ты говоришь? Что один мертвый брат Ночного Дозора тебе уже служит, и еще вакансия есть? Ну я же говорил, что просто так умереть мне не дадут, еще и работать заставят! Еще и на двоих хозяев сразу. Много работать не придется? Угу, в Ночном Дозоре тоже так говорили. Слушаю очень внимательно, что еще остается. Лучше уж ворона с непонятным количеством глаз слушать, чем Торне. У Мормонта тоже разговорчивый ворон был, но этот еще разговорчивей. А что ты ухмыляешься и подмигиваешь? Небось, знает что-то про ворона Мормонта, а мне не скажет. Так что ты от меня хочешь? Когда дойдем до Молочной, повернуть налево, потом еще раз налево, а там следовать за вороном? Трехглазым? Или обычным? Хорошо, хорошо, все понял. Древо 7 Теперь у меня есть кусок обсидиана. Ворон сказал, что упырей оно не убивает, только Ходоков. Тогда зачем я его вообще откапывал? Я от Торне хотел избавиться, а не от лорда Непроизносимого! Хотя от этого лорда тоже неплохо бы избавиться. Смотрит на нас, как на отходы животного происхождения. Ну или как Торне на новобранцев. Они друг друга стоят. Интересно, если я лорда Непроизносимого убью, Торне хватит удар или нет? Вряд ли. У него и при жизни-то сердца не было, а после смерти тем более. Скорее это меня хватит удар, кулаком по макушке. Или копытом от лошади. А учитывая мою везучесть, я с первого раза лорда Непроизносимого и не убью. Он на лошади, а я нет. И хорошо, что нет — подо мной эта дохлая лошадь по второму разу бы сдохла. Или я бы ее потерял по дороге. Лучше бы самому потеряться, чтобы не нашли. Свалить от Торне подальше. А Джону тогда как помочь? Древо, ну скажи хоть, что делать-то. Молчит и ухмыляется. Это всегда так — как дать невыполнимую задачу, так пожалуйста, а как с решением помочь, так будем молчать и делать вид, что я не я и лошадь не моя. То есть ворона. Древо 8 Прилетел Его Милость на ледяном драконе. Сначала покрасовался, круги по небу нарезая — ну это как всегда, это они любят. Хотя перед нами, мертвецами, красоваться нет смысла. Кто ничего не соображает, тому и пофиг, а кто соображает, как я, тот терпеть не может этих задавак, которые только и делают, что красуются, а вся черная работа другим достается. Один только Торне восхищается. Стоит ли стараться ради Торне? Торне, по-моему, только рад, что мы идем за Стену. Его хлебом не корми — дай над черными братьями поиздеваться. И умышленно или нет, но пустить вперед по снежной целине он предложил именно бывших дозорных. Дескать, они лучше сохранились. Сам, между прочим, тоже неплохо сохранился, только вперед почему-то не пошел, а с лордом Непроизносимым в серединке держится. Теперь мне ни к нему близко не подойти, ни к Ходоку. Держу обсидиан в кармане, а как его использовать, до сих пор еще не придумал. Все, древо, отчет заканчиваю, пора бежать дальше. Его Милость хочет, чтобы мы за ним бежали, не отставая, а мы же не драконы, летать по небу не умеем. По снегу куда медленней получается. Нет, чтобы еще и снег растопить! Или нас на драконе подвезти! Что лорд Непроизносимый, что Его Милость — одного поля ягоды. Или как лучше сказать, на застенный-то манер? Из одной тучи снежинки. Древа не нашлось, диктую ворону Ох, что нынче было! Я просто еле живой. Или еле мертвый. Уже и не знаю, как правильно сказать. Ладно, начну по порядку. Подошли мы к Стене. Его Милость наконец-то перестал брачный танец певчих пташек в небе изображать, а подлетел поближе и стал на нее дышать огнем. Таким синим и ярким, что я аж зажмурился. Сначала он там просто висел и светился, а потом Стена как стала рушиться! Мы предусмотрительно подальше встали, чтобы куски льда, летящие во все стороны, по нам не попали. Все равно по второму разу бы не померли, но неприятно получить льдом по башке. Зная свою везучесть, я встал в задних рядах и оказался рядом с Торне и лордом Непроизносимым. Ну я же говорил, какой я везучий! И обратно вперед было уже не подойти — все встали плечом к плечу, чтобы потом ринуться на юг, когда Стена рухнет. Ну хорошо, — подумал я, — зато пойду уже по протоптанной дороге. От пламени можно было ослепнуть, а от грохота ледяного обвала — оглохнуть, но мертвецам уже ничего не страшно. На всякий случай я заткнул глаза и уши, и очнулся только тогда, когда меня ледяным копьем подтолкнули в спину. Ну вот, теперь на черном плаще дырка будет. И зашить нечем. Дошел я в арьергарде до Стены и только собрался идти дальше, как Его Милость на драконе рядом приземлился (или приледнился? как правильно сказать?), слез с дракона и к лорду Непроизносимому подошел. О чем-то они потрещали-потрещали на языке своем ходоковом, а потом лорд Непроизносимый нам и говорит, что надо дозор на стене выставить. Как мы его понимаем, я сам не понимаю. И, главное, на меня показывает. Мол, ты и будешь караул нести. Это что же получается? Мало того, что я всю свою жизнь на этой несчастной глыбе льда дозор нес, так еще и после смерти его должен нести? Что в нашей клятве было сказано? Дозор не окончится до самой смерти. Все, смерть пришла и мой дозор окончен! Так я разозлился, что бросился к Его Милости и клинок из обсидиана в самое сердце ему и всадил. Ну или туда, где оно у нормального человека быть должно. Никто и опомниться-то не успел, как Его Милость зашипел и растаял. И вместе с ним все остальные Ходоки. А мертвецы просто на снег попадали. Кто покрепче был — те просто застыли неподвижно, а кто совсем скелет — тот в прах рассыпался. И остались на обломках Стены только мы с Торне. Он на меня смотрит, а я на него. И молчит. Я сначала не понял, почему он молчит, должен ведь сказать что-то про идиотов с кривыми руками. А потом посмотрел на него — а глаза-то у него не синие! Судя по тому, как он на меня смотрит — у меня тоже не синие. Вот уж повезло, так повезло! Так это что — я уже не мертвый, и мой дозор снова начинается? Ладно, пойду к Джону Сноу и расскажу ему все, как есть. Может, в благодарность за то, что я Короля Ночи и все его воинство одним ударом уничтожил, он Торне от меня куда-нибудь отошлет? Или меня от Торне? Ну могу я во второй жизни рассчитывать хоть на капельку везения?