Заблудший волк

Кошмары начались, как обычно, с одиночества и холода. Иногда вокруг были промерзшие руины Драконьего Камня, иногда оледеневший Летний Замок. В эту ночь, выпал черед Красного Замка. Сцена одного актера, зал для одного певца, чья песнь состояла из криков отчаяния, страха, а потом и боли, а публикой была Смерть. — Мама! Элия! Визерис! — кричал Рейегар, несясь по пустым, занесенным снегом коридорам Крепости Мейгора. Каждый вдох отдавался грызущей болью в обмороженных легких. Доспехи гремели в такт шагам, лишь этот грохот, да завывания ветра нарушали гнетущую тишину. Он знал, что на его зов никто не ответит. Они никогда не отвечали. И каждый раз он надеялся, что сейчас все будет иначе. — Эртур! Барристан! Герольд! Коридоры все тянулись и тянулись: одни упирались в черную пустоту, другие были разгромлены, открывая сквозь трещины вид на Королевскую Гавань – заснеженную пустошь до горизонта, без намека на свет, шум и все то, что делало город живым. Небо, затянутое блекло-белыми облаками, стремительно темнело, заволакивая мраком и землю. То немногое, что осталось от Замка, исчезло с наступлением ночи. Переходы вели не туда, куда должны были, лестницы кончались в пустоте, а тени все густели, пока огонь факела в обмерзших пальцах бледнел и тускнел. Снегопад снаружи превратился в бурю, серебристое крошево хлынуло внутрь сквозь каждую щель и разлом. Принц замедлил шаг, сохраняя силы для глубоких сугробов. Он уже не смел кричать, любой глубокий вздох порвал бы ему горло ледяным, безжалостным клинком. Затем Рейгар услышал громкое хлопанье кожистых крыльев и ревущий хор трех могучих глоток. Нечто пронеслось над замком, драконы вернулись! Не все еще потеряно, их пламя может растопить любой лед! И принц, вновь ощутив прилив сил, бросился на звук. Как всегда забыв о тщетности своих усилий. Его беспорядочное окружение начало принимать более знакомые очертания, приводя его в тронный зал. Изо всех сил Рейгар ломился в закрытые врата, как утопленник, схватившийся за соломинку. Позади него сгущалась ночь, а в запертой комнате нарастал рев. Принц даже чувствовал прилив тепла от закрытых дверей, как от Преисподней, в которую не терпелось окунуться. Если хоть один дракон откликнется, если дарует свою мощь принцу, то удастся спасти то немногое, что еще осталось от мира. Двери поддались очередному толчку, с рыком, разнесшимся в пустых коридорах, и грацией пьяного карлика, Рейгар ввалился в тронный зал и рухнул в снег лицом. Шлем слетел с головы, факел выпал из рук и потух. Заставив себя подняться на ноги, принц яростно, отчаянно оглядел тронный зал, заваленный сугробами сквозь дырявую крышу. Но сколько бы он ни оглядывался, не увидел, ни трехглавого дракона, ни хотя бы следов, отметин от когтей на снегу или подпален на стенах. Жар, что он чувствовал всего мгновение назад, исчез без остатка. Зал был пуст, не считая Железного трона… и драконьих черепов на стенах, молча осуждавших Рейгара. Таргариен уставился на них, вспоминая тот мерзкий, но мудрый голос. Он говорил о силе заключенной в этих костях, о могуществе, оставшемся от некогда могучих чудовищ, некогда подчинивших весь мир. Принц был до того глупым или отчаянным, что надеялся присвоить эту мощь, ухватиться за… чем бы оно ни было? Неважно. Оно в любом случае просочилось сквозь пальцы, забрав последние остатки его сил и заставив упасть на колени. Однако его глаза не отрывались от черепов. Чем дольше он смотрел, тем меньше они казались ему обещанием силы и спасения и больше - предзнаменованием его собственной судьбы. — Драконы ушли, маленький принц, — казалось, говорили ему мертвые головы презрительным хором. — Теперь же, пришел черед всадников. Рейегар ненавидел их в этот момент за то, что они посмели исчезнуть, бросив мир без своей защиты. Он ненавидел своих собственных предков за то, что те так глупо позволили их числу таять, ослабляя Дом Таргариен и оставив весь Вестерос уязвимым для смерти, которую не видели тысячи лет. И себя ненавидел за то, что знал об этой буре и не сумел предотвратить. Такова была ярость в его груди, что Рейгар почти развлекал себя глупой мыслью, будто она сможет что-либо изменить. Но любые фантазии о грандиозной и дерзкой последней схватке были разрушены тем простым фактом, что он не мог встать с колен. Его рука до того примерзла к рукояти меча, что отломилась бы, попытайся он его высвободить. Факел похоронен где-то в глуби растущих сугробов, внутри промерзших доспехов едва ли можно было шевелиться. Все годы учебы, подготовки, тренировок пошли прахом. Все, кого он знал, любил, кем восхищался, кого ненавидел и уважал, были мертвы. Он подвел их всех до последнего – мужчин, женщин и детей. Отчаяние захлестнуло его, желание, чтобы холод просто покончил со всем этим, заморозил его до смерти и позволил уйти во тьму. Метель услышала его молчаливую мольбу. Облака над головой из белых стали серыми и, наконец, черными, в тронном зале исчезли последние отблески света. И все же он знал, что не один. Кто-то... что-то… двигалось в тени, смутная фигура скользила вокруг, наблюдая за ним странными, светящимися глазами, вечно устремленными на него. Холод усилился запредельно, такова была его сила, что волосы Рейгара заледенели. Он даже не мог закрыть глаза. Затем фигуры остановились, их глаза устремились к чему-то, что принц не мог видеть. Зеленоватый свет озарил все вокруг, отогнав тени. Существа... Шипение, треск, хруст сосулек, скрежещущих друг о друга. Рейгар почувствовал, как свежее тепло проходит сквозь него, вновь позволив дышать и двигаться. Задыхаясь, он уперся в промерзший, покрытый снегом камень. Когда принц поднял взгляд, он обнаружил, что нечто стоит между ним и темнотой. Это был волк, белый, как снег, и совершенно не боящийся чудовищ, угрожающих ему и проклинавших его на своем странном наречии. Когда зверь повернулся к Рейгару, стало ясно, что его глаза были красными.

* * *

В этот раз Рейгар проснулся без тупой, ноющей головной боли или жуткой слабости. Именно так было с детства, когда его начали посещать кошмары, и с возрастом сны становились лишь хуже, все яснее, все подробнее. Но не в этот раз. Образ волка, словно выжженный в памяти, как-то укрепил его, как телесно, так и духовно. Сомневаться не приходилось, он видел ведьмака, ставшего серебристо-белым и красноглазым воплощением своего медальона. Вот уже несколько недель беловолосый странник потчевал королевский двор рассказами о родных местах, о землях, где магия оставалась сильной и вездесущей, где драконы жили с честью и достоинством, несмотря на жесткость к ним, где по болотам бродили трупоеды, а с небес людей терроризировали грифоны. Рейгар не поверил бы этим сказкам, если бы не… демонстрация, устроенная Геральтом. Помимо прочего. Хотя принц не осмеливался связаться с ведьмаком напрямую, Варис и прочие немедленно заметили бы это и распустили сплетни, которые дошли бы и до отца, у него были свои источники. Пусть рыцари Королевской Гвардии присягали королю, их дружба была привилегией Рейгара. Они делились друг с другом невзгодами и радостями, сопровождали принца в юношеских эскападах, вместе с ним учились воинским искусствам, пока брак с Элией и безумие отца не вынудили его переехать на Драконий Камень. Рейгар всегда обращался с ними, как с людьми, а не с ходячими мечами. Таргариен поднялся с кровати и подошел к чаше, наполненной ледяной водой для умывания. За окном поднималось, росло над горизонтом бледное, утреннее Солнце, этот вид, впервые за много лун, вдохновлял на написание баллады. В кои-то веки, настроение принца улучшилось. Отрадная и непривычная перемена. И все же, сосредоточиться стоило на делах более важных, чем душевный настрой. Например, на ведьмаке, чье поразительное мастерство было как нельзя кстати, в грядущие темные времена им понадобится столько могучих бойцов, сколько можно будет собрать. От сира Освелла, принц знал об интересе Геральта к Харренхоллу, особенно к странным и пугающим событиям, пережитым рыцарем в детстве. От прочих, менее известных соглядатаев, стало известно про беседы ведьмака с Великим Мейстером о разрушенном замке и проклятии, якобы поразившем его. Впрочем, этим не исчерпывался интерес ведьмака к вопросам, мало волновавшим тех, кто мог и должен был над ними работать. Геральт расспрашивал Пицеля про Валирийский Фригольд и его Рок, Долгою Ночь и Век Героев, и мейстер порекомендовал ему множество книг на эти темы. Тем не менее, в разговорах с сиром Барристаном мелькнуло замечание, повергшее Рейгара в изумление и глубокие раздумья. — Геральт разговаривал со мной и сиром Герольдом о погоде, мой принц, — заметил отважный рыцарь, когда они с Рейгаром встретились в час волка в безопасности дворцовой Богорощи. Это было место, которое мало кто посещал, и еще меньше людей знали его так же хорошо, как Рейегар, который провел много, много дней своей юности, бродя по заросшим, извилистым тропам. — Он спрашивал, действительно ли сезоны в наших краях длятся так долго, как он слышал, и встревожился, когда мы это подтвердили. — Встревожился? — Да. Если начистоту, его точными словами были: как, мать его так, вы все еще не перемерли? Он рассказал, что в его землях каждый сезон длится одно и то же время, всего около трех лунных месяцев, с небольшими колебаниями. Совершенно не похоже на наш здешний климат. — Зима, длящаяся всего несколько месяцев? — повторил принц. Сама идея была абсурдной, невероятной. И все же это был ведьмак. Человек, который, несмотря на весь свой опыт в тайных искусствах, казался совершенно неспособным к полетам фантазии. Потом он вспомнил что-то о Долгой Ночи, из сказок о зиме, которая длилась целое поколение. И в голову пришла мысль, от которой, казалось, кровь в жилах замерзла. — Сперва мы решили, что он шутит, но нет — Барристан понизил голос еще сильнее. —Казалось, Геральт даже побледнел еще сильнее обычного. — Он сказал еще что-либо? — Только то, что здесь было больше работы для ведьмака, чем он думал. Возможно ли, что сила Иных до того окутала и пропитала Вестерос, что изменился сам климат? В конце концов, они были здесь задолго до первых людей или валирийцев. Кто мог сказать, что это воздействие не сохраняется даже сейчас? Он поделился этой идеей с мейстером Эйемоном, в одном из многих писем о ведьмаке, что написал старому, мудрому родичу в Цитадель. Тот надеялся лично встретиться с чужеземцем и подробнее расспросить о магии. Пусть Эйемон не писал об Иных открыто, но из его слов Рейгар понял, что он тоже начал подозревать нечто недоброе. Если бы только он мог найти возможность поговорить с Геральтом напрямую, без посторонних. Даже со своими ближайшими приближенными Рейгар не решался открыто говорить о своих видениях, о своих мыслях, о пророчестве. Они начнут сомневаться в нем, решат, что он сходит с ума вслед за Эйрисом, а в ближайшее время ему понадобится каждый верный союзник, какого он сможет найти. Рейгар должен был блюсти образ непогрешимого принца, каким его все считали. Но с Ведьмаком он мог говорить открыто. Если и был на свете человек, который не счел бы его безумным, так этот тот, кто раз за разом сталкивался с магией.

* * *

Геральт крался по почти пустому залу, не издавая ни звука, ни колебания. Его пальцы мягко сжимали и разжимали рукоять меча. Он не хотел, чтобы Джейме услышал даже скрип перчаток. Мальчик стоял в центре комнаты, держа гарду обеими руками и слегка согнув колени. Его дыхание было неглубоким, размеренным, и безупречно ритмичным, сказывались упражнения, показанные ведьмаком. Пусть его поза все еще была несколько напряженной, особенно в районе плеч, большая часть остального тела создавала ложное впечатление почти надменной непринужденности. Геральт не решался похвалить ученика, пока не нанес удар. Бесшумно взмахнув клинком, он ударил Джейме сзади, в левый бок. Он намеренно нацелил затупленным оружием по верху, только для того, чтобы в последний момент изменить курс и ударить по ногам. Джейме, не глядя, прыгнул вперед и развернулся всем телом, чтобы встретить последующие атаки Геральта. Парень с большей легкостью, чем раньше, выдержал стремительную фронтальную комбинацию из арсенала Огненного Танцора, его руки и тело двигались в такт, отражая и блокируя удары. Когда же Геральт сменил стратегию, выбрав тяжелый удар Темерианского Дьявола сверху, Джейме поступил мудро, зная, что просто не сможет противостоять силе ведьмака, он и не пытался. Вместо этого, молодой Ланнистер позволил атаке отбросить его меч, "поймал" движение и перенаправил инерцию, чтобы усилить свой собственный выпад. Геральт уклонился от удара и выбросил меч туда, куда собирался поставить ногу Джейме. Мальчик замер, его нога зависла в нескольких дюймах над лезвием, и он совершенно не знал, что делать. Когда меч качнулся к другой ноге Джейме, тот успешно отскочил назад и восстановил равновесие. — Борьба на одной ноге это следующий шаг в нашем обучении? — Джейме фыркнул, вытирая пот со лба. — Позволь предположить: однажды тебя ужалила гигантская трехголовая улитка, и тебе пришлось драться в припрыжку. — Гигантских трехголовых улиток не бывает, умник, — с улыбкой упрекнул его Геральт. — И да, мне приходилось драться с обездвиженной ногой. Мое колено однажды было разбито и не зажило должным образом. Земля тогда частенько уходила из-под ног. — Правда? По тебе сейчас не скажешь. — Я уехал кое-куда, очень далеко. Скажем так, мои раны, старые и новые, были исцелены там. Ни один целитель или Мейстер не может сравниться с тем, что они сделали. — Полезные сведенья. Может быть, если со мной что-нибудь случится, я смогу направиться туда? — Превзойди меня, и тебе это не потребуется. Джейме презрительно фыркнул, без сомнения считая это невозможным. Не то, чтобы это остановило бы парня от попыток. Желание мальчика когда-нибудь подраться с наставником на равных все еще присутствовало, пусть и усмиренное теперь некоторой мудростью и терпением. Последние несколько дней он так хорошо выступал на ринге, что этим утром решил отдохнуть. Точнее, потратить его на секретный урок с Геральтом. Правда заключалась в том, что у Джейме был огромный потенциал. Даже помимо его навыков владения мечом, иллюстрирующих поговорку о том, что мужчина должен быть рожден для сражений, в мальчике были интеллект, забота и даже сострадание. Если он выдержит бурю реального мира и продолжит сопротивляться некоторым своим худшим наклонностям, Джейме станет великим человеком. Не просто рыцарем или лордом, но кем-то большим. Но об этом сопляку знать было рано, его самолюбие только-только съежилось до приемлемого уровня, не стоило херить достигнутых успехов. — Но ты, кстати, прав, бой на одной ноге пригодится, чтобы отточить твою реакцию для сражений с несколькими противниками сразу. — Я догадывался, что рано или поздно мы к этому придем. — Правильно догадывался. Кого бы ни выделил нам твой отец, они не смогут сравниться со мной в мастерстве, — при этих слова Джейме снова фыркнул. — Но это и не обязательно. Даже лучших из лучших можно задавить числом. Часто следует отступить на лучшую позицию, или просто сбежать, дожить до следующего дня. — Многие мужчины сочли бы эту мысль позорной, — улыбнулся парень, положив ладонь на рукоять меча. — А ты бы их – глупцами. — Одно из приятнейших удовольствий, что дает долгая жизнь, это возможность наблюдать за все новыми и новыми способами, которыми люди обманывают себя во имя гордыни. Геральт рывком двинулся к отдыхавшему ученику, чтобы посмотреть, насколько хорошо тот реагирует на опасность вне боя. К его удовлетворению, Джейме ответил мгновенно, отразив удар клинком. — Хорошо, что ты внимательно слушаешь. — Я больше не попадусь на ту же уловку. — Спасибо, что предупредил. В следующий раз, подберу в своем списке уловок еще какую-нибудь. Два часа спустя, когда утро было в самом разгаре, они расстались. Геральт приказал Джейме отдыхать остаток дня, воин ничего не выигрывает, просто терзая свое тело ради самого процесса. Впрочем, ведьмак и сам прислушался к собственному совету. Между обучением Джейме, тренировками с Королевской гвардией, беседами с Пицелем, исследованием странностей Вестероса и развлечением сумасшедшего короля, Геральт был занят по горло последние несколько недель. В кои-то веки он решил поваляться в кровати с закуской и парой книг, бывали и худшие способы скоротать время. Конечно, отдохнуть ему никто не дал. Не успел Геральт войти в комнату, как услышал, что кто-то его окликнул. Этот кто-то оказался посыльным, который озвучивал повеления Эйриса. Ведьмак вздохнул, чувствуя, как его охватывает волна раздражения. Раздражения и трепета. — Я здесь, гонец, — сказал Геральт, с уважением кланяясь молодому человеку, который изо всех сил старался не подпрыгнуть при его внезапном появлении. Стоявших поблизости стражников, казалось, это слегка позабавило. — Чем я могу быть полезен Его Величеству? Мужчина собрался с силами и повернулся лицом к чужеземцу, проделав замечательную работу, чтобы выглядеть достойно, хотя его сердце все еще билось как барабан. — Светлейший требует вашего присутствия в тронном зале, мастер Ведьмак. По его словам, он желает, чтобы вы увидели конец Братства Королевского Леса. Геральт ничего не сказал, только посмотрел на гонца. Нет, сквозь него, без сомнения чувствующего себя неуютно под взглядом змеиных глаз. Тойна отправили на Стену, большинство остальных, мертвы. От Братства осталась только Венда Белая Лань, и теперь, без сомнения, Эйрис собирался сжечь ее заживо. Пусть дикий огонь пожрет ее, а Геральт пусть смотрит... — М-Мастер Ведьмак? — Тогда поторопимся, — сказал Геральт, не моргнув глазом. Его кулаки сжались, в голосе прорезалась сталь. — Мы ведь не хотим рассердить короля, правда?