Любовь на крыльях смерти

      Жизни после смерти нет, как твердили все и всегда вокруг, но она смогла убедится в обратном на собственном опыте и своей же шкуре. Зато второй раз уже не умирают, верно? Как бы, черт его дери, не так. Вики была сильной девочкой, что старалась не поддаваться общей панике и держать собственные чувства под контролем, даже когда те так и норовили вылиться диким потоком слез и истерик. Жертва Лоры, Сэмми, сотни ангелов и демонов не была напрасна: в конце концов общими силами Мальбонте был свержен и теперь уже отправлен следом за всеми в Небытие, выхода откуда не было. Фенцио, что был единогласно приговорен к казни за измену самому Шепфа, сгинул следом за свои предводителем, без права на оправдание или выбор. Справедливость восторжествовала, равновесие Небес и Ада наконец было восстановлено, но горечь от потерь все витала в воздухе, не давая насладиться выигрышем. На войне либо убиваешь ты, либо убивают тебя, иного не дано. Жить хочет каждый, но, увы, для этого кому-то предстоит все же попрощаться со своим существованием. И Уокер поняла это на себе, когда в попытках отыскать Люцифера среди кучи мертвых тел столкнулась с сочувствующими взглядами своих соратников, что смотрели на нее с жалостью и болью. — Вики, нам очень жаль, но… — Дино старается говорить спокойно, мягко, но Серафим перебивает, будто объявляя приговор собственной дочери. — Люцифер не вернулся. Он мертв. И Непризнанная не верит. Лишь слышит где-то на задворках сознания чей-то громкий смех, что перетекает в крик, с ужасом узнавая свой собственный голос. Чувство, что больнее свернутой шеи, невыносимее, чем все пытки Мальбонте и разрезающие ее плоть оружия, оставляющие свои следы уже навечно. Картинка перед глазами медленно начинает плыть. Последнее, что она видит и чувствует, это невыносимую тяжесть на сердце и чьи-то руки, что успевают подхватить и не дать рухнуть.

***

— Я не смогу защищать тебя вечно, Вики. Когда-то меня не окажется рядом с тобой, — Люцифер выгибает бровь и с сожалением трет ладонью шею, тут же закрывая рот, будто сказал что-то лишнее. Его грубые, но в то же время мягкие губы накрывают ее собственные, сминая в такой желанной сейчас ласке и поддержке. Сын Сатаны выражает свои переживая через действия лучше, нежели через слова, не думая отстранятся. Фраза настораживает, но тут же растворяется в чувствительной приятной неге, что расползается по всему телу.

***

      Сознание нетерпеливо возвращается также скоро, как и покинуло ее. И правда ведь, не смог. Больничное крыло Непризнанная узнает даже в таком плачевном состоянии, аккуратно осматривая лежащих вокруг раненых крылатых, что стонут от боли и мечутся в болезненных снах, коих быть вовсе не должно. Видимо, влияние Мальбонте не отступило так скоро: продолжая терзать слабые умы. Вики старается приподняться хотя бы на локтях, но сил нет никаких: в голове шум, перед глазами цветные круги, а внутри пустота, что не сравнится даже с самой дикой и сильной болью. Даже находясь далеко от Люцифера, она всегда чувствовала его энергию, что просачивалась сквозь пальцы, проходила через все девичье тело, будто окутывая и оберегая, но сейчас была лишь всепоглощающая пустота. Время бежит незаметно, что не так и важно. Лишь когда за окном темнеет Уокер слышит чьи-то тяжелые шаги, что подходят к ней и опускаются на край кровати. Заставить себя открыть глаза оказывает чересчур сложно, но девушка справляется, тут же невидящим взглядом уставляясь на Дино. — Как ты?.. — ангел наклоняет голову в бок и неловко видит ладонями по коленям, отводя взгляд, — врач сказала, что ты потеряла сознание от стресса и переутомления. Через пару дней будешь в полном порядке. — Где он? — вопрос игнорирует, итак ведь знает, что сын Фенцио прекрасно понимает, в каком она сейчас состоянии, — скажи мне, что он вернулся. Что его нашли, я прошу тебя, — Вики не узнает свой собственный голос: слишком тихий, жалкий и слезливый, что не было ей свойственно. — Я летал туда, где он был. Тоже не верил, должен был убедится. Все, что я нашел, это его кровь, перья и остатки энергии, что лишь слабела с каждой секундой. Мне жаль, но… Люцифера больше нет, — голос ангела дрогнул слишком сильно, а в подтверждение слов рядом с ней оказались несколько перышек. Было ясно, что он и сам не верил в то, что произошло, но держался, стараясь не сдавать позиции. Непризнанная в ответ лишь накрывает слабой ладонью свои глаза, ощущая горячие соленые слезы, что неумолимо текут по щекам. Больше не говорит ни слова, лишь сотрясаясь в беззвучной истерике и проваливаясь вновь в забытье.

***

Крылатая проводит пальцем по его щеке, чтоб мужчина взглянул на нее. Когда их взгляды наконец сталкиваются, Вики встает на носочки и легко чмокает Люцифера в губы, тут же отстраняясь. Дьявол тут же нежно обнимает ее за талию, впервые так нежно и чувственно. — Прости меня. — За что? — Прости, если сделал больно. Я по-другому не умею, — смотрит виновато, расстроенно, не желая отпускать от себя.

***

      Бессмертные не болеют земными простудами, но Вики кажется, будто у нее самая настоящая лихорадка. Разум слишком затуманенный, а тело кидает то в жар, то в холод, и даже умение сбалансировать температуру тела никак не помогает. Ей все мерещится его сильная тяжелая энергия, его дурманящий запах и взгляд алых глаз, что следит, не переставая. И Непризнанная чувствуют свою вину в том, что произошло. Люциферу легче оттолкнуть меня, чем подпустить. Ему кажется, что любые чувства делают его слабым, а он не хочет быть таким. Однажды он решится, но может быть поздно. Но разве была чем-то лучше она сама? Уокер не боялась признаться в симпатии самой себе, но уж точно не ему. Отталкивала из раза в раз, хоть и волновалась, слишком уж остро реагировала на его шутки, огрызаясь. И в тот чертов последний бой не поддержала: не пошла с ним, хотя могла, но решила остаться и помочь на первой линии. Посчитала, что сын Сатаны и сам справится с напастью. Мотылек умирает, только достигнув своей цели. И он, по всей видимости, своей достиг. Крылатая ощущает лишь всепоглощающую ее боль, что съедает изнутри, заставляя корить себя и ненавидеть. Не защитила, не помогла, не подставило свое плечо, когда он так нуждался, когда был совсем один, не в силах даже попрощаться. И абсолютно все, что у нее осталось, так это лишь несколько обугленных алых перьев, что трепетали на ветру, но несомненно согревали душу, заполняя чертову черную дыру в сердце, что вытягивала из Вики жизнь.       Ее выписывают через пару дней, как и говорил Дино. Однако лучше себя Непризнанная чувствовать не стала. Вики никогда не верила в пять стадий принятия смерти, но убедилась в их правдивости, лишь когда вернулась в свою комнату, что после войны выглядела разбито, но куда лучше, чем она сама. Первая стадия — отрицание. Это лишь защита, которая дает время собрать информацию об изменениях перед тем, как переходить на другие этапы. Это начальная стадия шока. Мы не хотим верить, что все произошло наяву. Будто если притворится, что этого не произошло, то так и будет. И Вики осознает, что абсолютную сотню тысяч раз успела опровергнуть смерть Люцифера, ни разу не задумавшись о том, что так действительно случилось. Ведь сам сын Сатаны, будущий правитель Ада, наследник, что был сильнее, умнее и проворнее практически всех студентов вокруг, не мог так просто сгинуть от рук какого-то отребья. Просто не мог. Вероятнее всего, он просто ранен и не имеет возможности сейчас вернуться, но всему ведь придет свое время. Перед глазами мелькают картинки дьявола, что пережидает бурю где-нибудь в укрытии со сломанным крылом или чем подобным, что мешало бы возвратиться и успокоить всех. Вот Люций, который входит в их разрушенный большой обеденный зал, весь потрепанный, с наглой усмешкой, будто говорящей: «смотрите все, я победил эту тварь!». Первый день наедине с собой в комнате Уокер терзает себя лишь такими призрачными мечтами, что будто вот-вот должны произойти, стоит лишь подождать. В отличие от остальных, она не потеряет веру в мужчину. Поток мыслей выливается прямо на дьяволицу, что пытается поддержать, но в итоге делает лишь хуже. — Если ты пришла говорить, что его жертва была не напрасна, то иди отсюда к черту! Он жив, Мими, жив! — Вики нервно заламывает пальцы и срывается на крик, — тебе плевать на него. А мне нет, и я знаю, что он вернется! Подруга спешит покинуть комнату, оставляя крылатую наедине со своими фантомными счастливыми мыслями. Вторая стадия — злость. Когда мы осознаем, что произошедшее реально, отрицание переходит в злость. Мы гневаемся и виним всех и все вокруг в том, что с нами происходит.Люди могут злиться абсолютно на что угодно. Вы можете больше раздражаться на друзей или членов семьи. Вы обнаружите, что люди начинают цепляться к мелочам. Вторая стадия приходит ровно тогда, когда Ребекка наконец находит время навестить дочь, дабы воочию увидеть то, в каком она состоянии. В ее жестком черством взгляде ни капли понимания и сострадания, что душит изнутри. Самый близкий для Непризнанной человек оказался самым ненужным, самым далеким, и Вики понимает, насколько права была в том, что ее мать тупая сука, как только ощущает пощечину на своей щеке. Боли нет: рана в груди была куда больше и весомее, не давая забыть о себе ни на секунду. — Моя дочь не будет убиваться по какому-то выродку, — Серафим цедит сквозь зубы, недобро глядя на Уокер, что смотрит в ответ абсолютно пустым взглядом, — он был таким же, как и его папаша, а таких нужно истреблять. Ты портишь мою репутацию, позоришь мое имя, дрянная девчонка! — женщина вновь заносит ладонь для удара, но девушка реагирует куда быстрее. Непризнанная старается держать себя в руках, но не выдерживает, как только слышит последнюю фразу и вспыхивает, подскакивая на ноги. — Ты сама себя позоришь, мама. Просмотри на себя: жадная, жестокая и совершенно жалкая. падшая женщина, которая отказалась от собственной дочери ради непонятной власти. Тебя губит твое же желание быть выше всех остальных! — Вики перехватывает ее ладонь, сжимая запястье, — я не хочу ни видеть, ни знать тебя. Пошла прочь, тупая сука, — смотрит прямо в глаза с угрозой во взгляде, щурясь. Крылатая знает, что мать не пойдет против нее после раскрытия сил, а потому с вызовом сейчас хватает какую-то статуэтку с тумбы и пускает прямо в Ребекку, прогоняя. Вещь разбивается на тысячи мелких осколков прямо как сама Уокер, что невидящим взглядом осматривает пустую теперь спальню и идет в ванную. Холодная вода не помогает от слова «совсем», лишь совсем немного прогоняя навалившуюся усталость. Непризнанная поднимает взгляд и осматривает себя: осунувшиеся глаза с большими темными кругами, впавшие скулы и покусанные до крови губы. Смотреть на саму себя было противно, а клокочущий гнев сам собой поднимался и нарастал внутри, требуя выхода. Взмах ладонью, и красивый хрустальный гребень для волос тут же летит в ненавистное зеркало, что трескает почти мгновенно. Будто через эту призму она вдруг смотрит на себя с иной стороны, замечая в отражении Дино, Мими и всех остальных, отчетливо понимая, что в его смерти виноват каждый, но вот признавать этого никто и не думал. — Чертовы стервятники, — Вики вылетает обратно в комнату мгновенно, сама не осознавая, что творит. Бьет все, до чего может достать и видит: перина из разорванных подушек летит по всему полу, оседая везде, где лишь можно. Стулья к чертовой матери чуть ли не швам трещат, переворачиваясь и падая, всевозможные склянки и баночки оказываются разбитыми и выброшенными через единственное тут окно, что открывало вид на красивый склон, который не привлекал сейчас. Уокер крушит все, что уцелело, на задворках сознания понимая, что это не успокаивает, а лишь сильнее злит, вынуждая кровь бурлить по венам.       И кричит. Падает на землю, задевая осколки, и кричит так, что ушные перепонки закладывает до боли, а струна в сердце натягивается сильнее, разрывая на кусочки. Так, что ее слышит абсолютно каждый в школе. Чувствует кровь, что струится из порезов и жжет, но все равно даже так не чувствует собственного тела. Пальцы зарываются в волосы, сжимая в кулаки и оттягивая, стараясь унять ярость на каждого: на Дино, что не пошел вместе с ним, а остался помогать раненным, на Мими, которая не остановила, не предупредила, на мать, ведь отправила его, не подумав. На саму себя, ведь не уберегла того, кто стал самым родным и нужным. Она представляет Люцифера, что сейчас где-то далеко один, сжимая кулаки. Бессилие убивает лучше всех других ощущений. Непризнанная корила себя так, как еще никогда до этого: она была той самой единственной, кому Принц Ада смог открыться, показать свою боль, довериться, а в конце концов она подвела. Не вытащила его из лап костлявой. Облажалась, ведь его больше нет Третья стадия — торг. Это естественная реакция. Попытка отложить неизбежное. Мы часто видим подобное поведение, когда люди переживают изменения. Мы начинаем торговаться, лишь бы найти выход из ситуации. «Я поведу себя так, а этого не будет». Большинство сделок мы пытаемся заключить с другими людьми, с жизнью.       Следующий этап настигает Вики еще через два дня после того, как она разносит всю комнату, переворачивая верх дном каждый угол, не желая больше ничего не испытывать и не видеть. И самым рациональным решением становится поиск варианта и выхода, как можно решить ситуацию, в которой она оказалась. Два дня в библиотеке за запрещенными книгами и писаниями не дают никакого результата: ничего, что помогло бы вернуть ей Люцифера Непризнанная не находит. По кругу, раз за разом пересматривает все источники и убеждается, что воскрешение из Небытия просто невозможно. Сталкивается с жалеющими взглядами учителей, что не лезут, давая время самой просто смириться, но легче от этого не становится. Уокер хочет было даже снова поговорить с самим Шепфа, собираясь просить о помощи, но быстро понимает, насколько эта идея обречена на провал, наконец опуская руки.

***

— Тебя решили тоже запереть, или мимо проходила? — осматривает ее с ног до головы, усмехаясь. — Мимо проходила. Дай, думаю, загляну, — Вики улыбается в ответ, подходя ближе к тюремной решетке. — Ты приносишь всем большие неприятности, чем я, но в тюрьме почему-то я. — Хочешь, чтобы меня посадили? — девушка удивляется, забавно вытягивая лицо. — Только если в одну камеру со мной, — Люцифер резко умолк, будто слова сорвались с его губ случайно, — все нормально? Почему ты пришла?

***

Очередное воспоминание резкой яркой вспышкой пролетает перед глазами, принося осознание. Она и правда приносит всем слишком большие неприятности, с чем пора было заканчивать. Она должна была оказаться на его месте. Четвертая стадия — депрессия. Когда мы понимаем, что торг не дает результатов, приближающиеся перемены становятся реальными. Мы понимаем все потери, которые повлекут за собой перемены, и все, что нам придется оставить. Это толкает людей в состояние подавленности, депрессии, отсутствие энергии. Люди, сталкивающиеся с переменами, достигают состояния, когда они чувствуют себя демотивированными и крайне неуверенными в их будущем. В конце концов, Вики приходится возвращаться в школу на уроки. Ее существование и обязанности никуда не делись, а потому помогать в восстановлении она была обязана, как и все вокруг. Все смотрят с жалостью, пониманием, аж до тошноты, но молчат, даже не представляя, что творится в душе у Непризнанной. Уокер сидит одна, не ест, на одном лишь автомате выполняя поручения и задания, не желая слышать вообще ничего. Одинокие слезы катятся по щекам, а взгляд настолько пустой, будто у куклы стеклянной, безжизненной. Хотя даже такой крылатая себя уже не чувствует. Окончательно сдается, не желая больше бороться и приносить кому-то неудобства. Сердце болеть перестало, лишь изредка напоминая о себе глухими тупыми покалываниями, не давая забыть о самой ее тяжелой потере. Чувствует, что часть ее безвозвратно погибла вместе с ним. С каждой шуткой, улыбкой и издевкой несносного дьявола с огненно алым взглядом, что проникал под кожу, кости и все естество. Пальцы неумолимо трясутся каждый раз, как только Вики чувствует алые перья, спрятанные за пазухой. Они стали той самой красной нитью, что не давала забыть, дарила поддержку и тепло даже без своего хозяина. Непризнанная чувствовала его энергию и силу, что трепеталась на самых кончиках, не покидая на вечное одиночество. Дни выливались в ночи, сменяя друг друга совершенно бесцветно и бессмысленно, но неизменной оставалась лишь тоска, что не проходила даже со временем. Кто сказал, что время лечит? Чушь, оно лишь помогает забыть, но о рубцах запамятовать слишком тяжко, ведь те снова и снова открываются с новой силой, обижая и захлестывая разум. Чертова вина сжирает изнутри, вызывая новые приступы паники, а сила, что таится внутри сосуда, кажется ужасной и всепоглощающей, ненужной. Вики чувствует себя предательницей, что носит в себе мощь твари, которая убила любимого ей демона. Пятая стадия — принятие. Когда люди понимают, что борьба с переменами не дает результатов, они двигаются к стадии принятия. Это не счастливое состояние, скорее покорное принятие, чувство, что они должны с этим смириться. В первый раз люди начинают оценивать перспективы. Это как поезд, въезжающий в тоннель. «Я не знаю, что там. Мне страшно, но нет выбора, Надеюсь, там есть свет в конце…» Это может превратиться в креативное состояние, поскольку заставляет искать новые возможности. Люди открывают новое в себе, и это всегда здорово осознавать мужество, которое необходимо для принятия. Надежда дает веру, что у всего происходящего есть свой особый смысл, который мы поймем со временем. Даже в самых сложных ситуациях есть возможность для роста и развития. И у каждого изменения есть конец.       Окончательно Уокер мириться с мыслью о смерти, когда открывает дверь, а за ней стоит раздосадованный Ади с бутылкой глифта, тут же без разрешения и приглашения врывающийся в покои. Парень, что на деле оказался засланным казачком и помог уничтожить Мальбонте, тяжело справлялся со всем навалившимся, но отлично понимал, в каком состоянии находится крылатая. А потому дал ей то, что было так необходимо. Не смотрел с жалостью, а лишь достойно принимал ее горе, разделяя, как свое собственное. Рыжий демон стал спасательным кругом, который на своем горьком опыте с Сэмми объяснил, что к чему и как справляться со всем, а еще помог осознать, что дьявола рядом больше не будет, но это не значит, что крест необходимо ставить и на себе. И Вики впервые за долгое время начинает ощущать спокойствие. Без терзаний, боли и навязчивых мыслей, что так и норовили помочь ей саморазрушиться. — Иди сюда, — парень делает последний глоток, окончательно опустошая бутылку, тут же притягивая дочь Серафима в свои объятия. Засыпают поздно и вдвоем, помогая друг другу справиться с ничтожным вторым «я».

***

— Думала когда-нибудь, что будешь иметь подобную власть над таким, как я? — О какой власти ты говоришь? — Ты очень глупая, Вики, — одной рукой он сжал девичьи щеки, несильно, так, чтоб она не отвернулась, и поцеловал. Непризнанная снова оттолкнула его, замахнулась, чтобы ударить, но он перехватил руку. Так и замерли, глядя друг на друга, оба почему-то удивленные. Люцифер тут же подхватил Уокер на руки, кинул на кровать и лег сверху…

***

      Утром крылатая открывает глаза и понимает, что солнце уже высоко взошло, что могло значить лишь одно: на занятия они с Ади нещадно опоздали. Разбудить демона проблемой не оказалось: спал он чутко и очень некрепко, тут же открывая глаза. — Нам нужно идти, иначе Геральд уж точно по головке не погладит, — он быстро разминает крылья и потягивается. Уокер лишь безразлично ведет плечами и бегло переодевается, тут же покидая свои покои, вальяжно и лениво прогуливаясь к кабинету. Третий слева, два раза постучать, извиниться и занять свое место, списав опоздание на слишком долгую дрему. Однако, отдохнувшей или посвежевшей себя она не чувствует. Сидит, клюя носом и слушая в пол уха, но лишь до момента, пока не улавливает громкий голос Ребекки, что врывается без предупреждения, тут же требуя свою дочь выйти к ней. — Прости, Геральд, но Вики нужна мне сейчас и срочно, — женщина отказов не принимает, тут же покидая помещения и ожидая, пока ее чадо неспешно выйдет. После ссоры в покоях они успели вроде как заключить перемирие, договорившись не срываться друг на друге и понимающе относится ко всем проблемам, что даже немного радовало. Что-что, а вести негласную войну с собственной матерью не хотелось. — В чем дело? — девушка говорит тихо, поднимая взор на блондинку. — Пойдем за мной, — Серафим хватает Непризнанную за руку и неумолимо тащит за собой, вдруг останавливаясь возле бывших покоев Люцифера, откуда все еще веяло его силой и духом, — в общем, у меня еще нет толкового объяснения, что произошло, но я посчитала нужным показать тебе первой. Зайди, я подожду здесь.

***

— Мне нужна твоя помочь. — В чем на этот раз? — Помоги мне освободить мальчика из башни. Мужчина смеется, складывая руки на груди, на что Вики лишь разворачивается и уходит. — Погоди, я ведь не сказал нет.

***

      Вики не задает лишних вопросов, ведь видит взволнованность своей матери, что не была ей свойственна. Медленно давит на ручку, тут же толкая дверь вперед и плавно проходя внутрь. Внутри полутень, ровно такая же, как и раньше. Интимная, соблазнительная. Девушка обводит взглядом спальню спокойно, почти без дрожи, пока не замечает торчащее из проема в ванную алое крыло. Поздравляю, Уокер, теперь у тебя еще и галлюцинации. Плавно делая пару шагов вперед, подходит почти вплотную, тут же замирая. Перья шевелятся, складываясь вдруг за спиной, а перед ее глазами предстает дьявол. Раненый, побитый, весь в крови и ссадинах, но живой. С привычной ухмылкой на губах, но дикой нежностью и трепетом от встречи в глазах, что нельзя было сравнить ни с чем в мире. И Непризнанная вдруг чувствует, как сердце в груди неприятно ухает, делая кульбит и наконец вставая на место. Вот почему его энергия все еще ощущалась тут… Молчит, не в силах произнести ни слова. Боится, что сон, что галлюцинация, которая прямо сейчас расколется и исчезнет, вновь возвращая ее в тот тусклый одинокий мир. И оживает, лишь когда чувствует, как холодные грубые пальцы стирают слезу с щеки. Чувствует горячие объятия, такой привычный родной запах, что окутывает легкие и не дает вдохнуть полной грудью. Сердце бьется настолько быстро, будто норовит пробить легкие, а пальцы дрожат, не слушаясь. Вики хватается за черную драную рубашку, впиваясь пальцами в кожу сквозь нее, не желая отпускать. Все еще не верит, думая, что это просто невозможно, но вдруг слышит голос, понимая, что пропала. — Прости, — шепчет тихо, хрипло, совсем не свойственно ему, — прости за боль, что тебе пришлось пережить. Я не мог вернуться раньше: сломанные кости и крылья слишком медленно заживали, сил не было. Меня еще и занесло черт пойми куда, дороги не разбирал от всего происходящего, — сын Сатаны зарывается носом в ее волосы, оправдываясь. — Люци, черт тебя дери, — крылатая пытается что-то сказать, но вместо этого лишь ближе жмется, чувствуя горячие слезы, что бегут по щекам, на этот раз от неподдельного счастья. — Я просил Ребекку привести тебя, потому что был обязан успокоить. Прости, — демон хочет отстранится, но замирает, чувствуя град маленьких, невесомых поцелуев, что обрушились на ключицы, плечи и шею, согревая своим теплом. — Люцифер, я… — Вики всхлипывает, вставая на носочки и бегло чмокая его в край разбитой губы, — если ты не знаешь, что такое любовь, то я тебе покажу. Это вовсе не проявление слабости, не грех и не то, из-за чего тебя могут высмеивать. Я научу тебя любить, только пообещай, что больше не уйдешь, — лебезит, будто в бреду, глядя прямо в глаза, будучи готовой получить отрицательный ответ. На деле, девушке было все равно, будет ли он с ней теперь. Куда важнее был сам факт того, что Принц Ада выжил, выкарабкался из схватки со смертью, возвращая смысл к ее существованию. Однако, ответа Непризнанная не получает: чувствует лишь на своих губах его, такие нежные и ласковые, что сминают, показывая его чувства куда лучше любых слов. И если им суждено будет умереть завтра, то так тому и быть. Но только вместе.