Thor

До конца дня Дядя Тед держался особняком, возвращаясь домой лишь после стирки. Тор провел весь день на крыльце кухни, наблюдая за дверью в квартиру Дяди Теда. Папа для разнообразия вернулся домой пораньше и по приказу Мамы вытащил Дядю Теда из укрытия и повел в дом, чтобы побыть с семьей. Стая, казалось, была полна решимости сделать Дядю Теда полноправным членом. Дядя Тед изо всех сил старался скрыть свою депрессию в присутствии Папы, и у него это хорошо получалось. Они сидели вдвоем в гостиной, пили пиво и разговаривали, не обращая внимания на телевизионные новости. Через некоторое время Дядя Тед расслабился, как Хороший Пес. В какой-то момент Папа с трудом поднялся со стула и схватил пульт. Он приглушил звук, переключил каналы и нашел специальный выпуск "Нэшнл Джиогрэфик", который оставил включенным без звука. — Ты ведь там был, правда? — спросил он Дядю Теда. Экран показывал равнину Серенгети в Африке. — Нет, но мог бы поехать. Я получил предложение в прошлом году, — Папа пожалел, что спросил. Дядя Тед отклонил предложение, потому что был в трауре. Дядя Тед ловко сменил тему. — Глянь-ка, — сказал он и кивнул головой в сторону собаки. Тор, лежавший между ними на полу, как библиотечный лев, немного выпрямился, чтобы лучше видеть телевизор. Экран показывал гепарда, преследующего антилопу гну. Оба зверя появились в профиль. Их формы и поведение были безошибочно узнаваемы, и Тор был очарован. — Ну, нравится? — сказал Папа. — Мне всегда было интересно, видят ли они то, что на экране. Может, его просто не интересовали автомобильные погони и прыгучие блондинки. Дядя Тед рассмеялся. — Конечно! — сказал дядя Тед. — И окончательно доказано на Дурацких Фокусах с домашними животными, у Дэвида Леттермана. У этой дамы был пес, все время смотревший телек, и он был абсолютно спокоен, пока на экране не было животных. Люди — да, животные — нет. Как только он увидел собаку на экране, просто поехал крышей. Дикой буйный! Прыгал и огрызался на съемочную площадку, как маньяк. И как только животные покинули экран, он успокоился. Охренеть! Изображения гепарда и антилопы гну исчезли, как исчез и интерес Тора к телевизору. — Интересно, что он думает о стереосистеме, —сказал Папа почти про себя. — Знаешь, неважно, что играет — классика, джаз, нойз-рок, — он ведет себя так, будто даже не слышит. — О, он знает. Просто знает, что это не имеет смысла, вот и все. — Но откуда он знает, что это не важно? — сказал Папа. — То есть, некоторые пластинки Тедди звучат как конец света. И играют довольно громко. Но пес просто лежит, как глухой. — По направлению, — сказал дядя Тед, не задумываясь. — Он узнал, что бессмысленные звуки, которые никогда ни к чему не приводят, всегда исходят из одного и того же места в комнате, независимо от того, как они звучат и насколько громки. Поэтому он учится игнорировать любой звук, исходящий из этого места. — Дядя Тед заметил, что Папа удивленно смотрит на него. — Я. . . спекулирую. Я и сам об этом думал, много думал. Папа подумал, что это странный ответ, ведь у Дяди Теда никогда не было собаки. И непохоже, чтобы он размышлял. Но Папа ничего об этом не сказал. — Эй, у меня есть идея! — предложил Дядя Тед. — Эй, Джанет! Позови пса, ок? — Сюда, Тор! — Мама ответила из кухни: Тор поднял глаза, но не двинулся с места. — Тор! — повторила Мама. — Иди сюда! — Тор сел по стойке "смирно", но не сдвинулся с места. — Эй! — рявкнул Папа. Он наклонился и легонько шлепнул Тора по заду. Тор испуганно огляделся. — Иди отсюда! — раздраженно сказал Папа. Тор встал и угрюмо прошел на кухню. Медленное постукивание когтей по деревянному полу красноречиво говорило о его нежелании покидать гостиную. Как только он оказался на кухне, Дядя Тед крикнул: «Теперь выпроводи его!». Мама открыла кухонную дверь и, сделав несколько распоряжений и сердито топая ногами, потащила его на заднее крыльцо. — Ладно, — сказал дядя Тед, озорно потирая руки и присаживаясь на корточки перед стереомагнитофоном. — Где микрофон для вашей кассетной деки? Они с Мамой отправляли друг другу кассетные письма еще до того, как появилась электронная почта, потому он знал, что где-то поблизости есть микрофон. Папа выдвинул ящик рядом со шкафом и вытащил дешевый пластиковый радиомикрофон. — Так-с, вот, что ты сделаешь, — заговорщически сказал Тед, объясняя свой план приглушенным голосом, как будто в комнате был шпион.

* * * *

Маме показалось странным, что Тор не хочет выходить. Ему всегда хотелось куда-нибудь выйти, но на этот раз он сопротивлялся. И когда она, наконец, выпустила его, его ждал еще один сюрприз: вместо того, чтобы присоединиться к детям, игравшим на заднем дворе, он без всякой видимой причины обежал вокруг дома и выскочил на крыльцо. Мама вернулась к плите, убавила газ под быстрорастворимым картофельным пюре и направилась в гостиную посмотреть, что происходит. Когда она вошла в комнату, Папа и Дядя Тед хихикали перед кассетником. Папа держал в руке микрофон. Он собирался что-то записать. — Посмотри, — сказала Мама, указывая на окно. Тор стоял на крыльце, положив лапы на подоконник, и наблюдал за ними. — Что за ... — сказал Папа. Он никогда раньше не видел, чтобы Тор делал что-то подобное. — Хм, — разочарованно протянул дядя Тед. — Мы не сможем провернуть это, пока он там. Посмотрим, смогут ли дети уговорить его остаться на заднем дворе. Мама посмотрела на Папу взглядом, говорящим: «Что здесь происходит?», но Папа только пожал плечами. Ему было весело, и он явно хотел попробовать то, что предложил Дядя Тед. Это было нелегко, но в конце концов они заставили Тедди вытащить Тора на задний двор на поводке, где Тедди привязал его к столбу забора. На протяжении всей операции глаза и уши Тора не покидали дом. В какой-то момент ему показалось, что он слышит, как Папа зовет его, и он залаял и натянул поводок, задыхаясь при этом. Бретт хотел развязать его, но Тедди не позволил. — Он сам вредит себе, — бесчувственно сказал Тедди. — Если не хочет задохнуться, сам же и перестанет тянуть. Приглушенный звук Папиного голоса в доме затих. Тор лежал на земле как можно ближе к дому, натянув поводок. Он ни разу не оглянулся на детей, игравших во дворе. Дядя Тед не только проник в Стаю, но и сумел отстранить Тора от его Обязанностей. Дела шли плохо и становились все хуже. Он смотрел на дом и волновался. Прошло несколько бесконечных минут, и Мама высунула голову из кухонной двери. — Ладно, можешь отпустить его! — крикнула она. Бретт расстегнул застежку на ошейнике Тора, и он бросился через двор и через кухонную дверь, которую Мама держала открытой. Он вбежал в гостиную в состоянии полной боевой готовности. Увидев, что все в порядке, он взволнованно лизнул Папе руки и завилял хвостом, как будто не видел его весь день. Он едва взглянул на Дядю Теда. Его беспокоило только то, что с Папой все в порядке. Что бы они ни сделали, отличия были незаметны. Все выглядело и пахло так же, как и раньше. Папа и Дядя Тед сидели в одних креслах и смотрели телевизор. Тор расслабился и устроился поудобнее на полу между ними, забыв об их загадочном поведении. Ароматный запах густого супа из кухни стал невыносим, и Мама позвала всех на ужин. Тор лежал на полу в нескольких футах от стола, не обращая внимания на еду в своей миске. В последнее время у него не было особого аппетита, и даже обещанные объедки на десерт не могли пробудить в нем интерес. — В чем же большой сюрприз? — спросила Мама Дядю Теда, усевшись на свое место. — Увидишь, — сказал дядя Тед, озорно улыбаясь. — После ужина. Папа спросил Дядю Теда о бассейне Амазонки, где он однажды больше года фотографировал насекомых, и разговор за столом быстро перешел на географию. Большая тайна была почти забыта к тому времени, как все закончили есть. Мама собирала тарелки, пока дядя Тед говорил об этом. — Хорошо, — объяснил он. — Лучший способ — передвинуть стол, чтобы мы все могли видеть гостиную со своих мест. Таким образом, мы можем вести себя во время наблюдений так, как будто ничего не происходит. Они с Папой подняли стол и поставили его на место, а дети последовали за ними со своими стульями. Бретт принес Мамино кресло, пока она ставила последние тарелки в посудомоечную машину. — Тед. — сказал дядя Тед (выиграв несколько очков у своего племянника, не называя его «Тедди» или «Младший Тед»).— Не мог бы ты пойти в гостиную и нажать кнопку «play» на кассетной деке? Все готово, так что все, что вам нужно сделать, это запустить ленту, а затем вернуться и сесть. Джанет, проходи и садись. Тедди сделал, как его просили, и присоединился к семье за столом. Из стереосистемы не доносилось ни звука. Затем, примерно через тридцать секунд, Тор вздрогнул от звука Папиного голоса в гостиной. — Сюда, Тор! — весело позвал он. — Иди сюда, Тор! — Тор вскочил на ноги, быстро взглянул на Папу, затем бросился в гостиную, огляделся и снова посмотрел на кухню, где Папа сидел за столом, улыбаясь. Из-за его спины в гостиной снова раздался голос Папы: — Тор! Ко мне! Ко мне, Тор! Тор подбежал к левому стереодинамику и вопросительно посмотрел на него, склонив голову под углом в сорок пять градусов. Если не считать разницы в породе и окрасе, он выглядел точь-в-точь как Ниппер, собака старой торговой марки «Виктор», Голос Хозяина». Но как раз в тот момент, когда Тор рассматривал левый динамик, Папин голос произнес: «Сюда, Тор!» из правого. Тор подпрыгнул и побежал к правому динамику как раз в тот момент, когда из левого снова раздался голос отца. «Нет, нет. Сюда!». Тор остался на месте и заглянул на кухню, где Папа сидел за столом, смеясь вместе с остальной Стаей. «Иди сюда, Тор!» — раздался за его спиной Папин голос. Тор развернулся и сердито рявкнул. Стая хохотала так сильно, что, казалось, им было больно. Слезы катились по щекам Мамы, а Бретт буквально катался по полу, хватаясь за живот. Поскольку голос Папы продолжал манить его, сначала к одному динамику, затем к другому, Тор решил, что правильным ответом будет игнорировать стерео, как он всегда и делал. Это было нелегко. Голос в динамиках не был Папиным, но звучал в точности как он. Интонации, высота и тембр ... Но все равно это был не Папа. Папа был на кухне, у всех на виду. С большим трудом Тор решил не обращать внимания на призрачный голос Папы. Кроме того, он не любил, когда над ним смеялись. Тор делал много вещей, которые заставляли Стаю смеяться, но никогда не было ничего схожего. В первый раз, когда он сорвал пуговицы с Тедди за то, что тот дразнил его, Папа просто расхохотался. Но Папин смех не высмеивал его — напротив, он говорил Тору, что Папа гордится им, впечатлен его находчивостью. Этот смех был другим; он говорил, что Стаю забавляет его замешательство. Тор не сделал ничего, чтобы показать свои чувства, но внутренне он был подавлен. Он вернулся на кухню, не обращая внимания на смех и стараясь вести себя так, как будто ничего не произошло, в то время как записанные на пленку голоса продолжали доноситься из гостиной. Тор хмыкнул и угрюмо плюхнулся на пол, а Папа велел Тедди выключить стерео. — Смешнее в жизни ничего не видел, — сказал Папа, вытирая слезы с лица. — Да, — согласился Дядя Тед. — Мне тоже было приятно получить небольшую отсрочку. Папа как-то странно посмотрел на него. — О чем это ты? — Разве ты не заметил? — спросил Дядя Тед. — Заметил что? — спросила мама. — Смотри, — сказал дядя Тед. Он встал и небрежно подошел к окну гостиной, остановился, глядя на улицу. Через несколько секунд Тор встал, как будто ему было скучно, и он просто искал перемены обстановки. Он прошел в гостиную и улегся на пол, откуда открывался вид на Дядю Теда. Как только Тор устроился поудобнее, Дядя Тед отвернулся от окна и вернулся на кухню. Тор немедленно встал и последовал за ним, держась носом не более чем в шести дюймах за пятками Дяди Теда. Все это время Тор не отрывал глаз от пола. Дядя Тед сел, а Тор опустился на пол. Дядя Тед встал и вернулся в гостиную. После минутной паузы Тор встал и последовал за ним. Прежде, чем Тор успел сесть в гостиной, Дядя Тед вернулся на кухню. Тор следовал так близко, что Мама боялась, как бы Дядя Тед случайно не пнул Тора пятками по носу. Дядя Тед снова сел, а Тор сел за его креслом. — Что, черт возьми, происходит? — спросил Папа без тени веселья в голосе. Он никогда раньше не видел, чтобы пес делал что-то подобное. — Не знаю, — солгал Дядя Тед. — Но он весь день ходит за мной по пятам. Даже когда я над гаражом, он стоит на заднем крыльце, наблюдая за дверью квартиры. — Господи, — прошептал Папа и медленно покачал головой. Больше никто ничего не сказал, но кожа Бретта покрылась мурашками. В последнее время он как-то странно относился к дяде Теду. Поначалу это чувство не было сильным, и он попытался его игнорировать. Даже когда это чувство переросло в настоящее предчувствие, он никому об этом не рассказывал. Черт возьми, он должен был перерасти свои детские страхи, а не прибавлять к ним еще — он все еще боялся темноты, например, хотя скорее съел бы горячие угли, чем признался в этом. Действия Тора словно подтверждали и узаконивали бесформенный ужас, который Бретт испытывал рядом с дядей Тедом. Сам не зная, почему, но Бретт втайне радовался, что Тор следит за его дядей. — Не могу поверить, — сказал Папа. — Тедди, иди за дядей Тедом, но не выпускай Тора из кухни. Тед, сделай это еще раз. Дядя Тед встал и вышел из комнаты, на этот раз вместе с Тедди. Когда Дядя Тед вошел в кухню, Тедди остался позади. Тор встал и направился в гостиную. Тедди встал в дверях и преградил ему путь. Тор попытался использовать свою морду как клин, чтобы протолкнуться внутрь, но Тедди крепко держался за дверной косяк. После нескольких попыток Тор хмыкнул и плюхнулся на кухонный пол прямо в дверном проеме. Он не делал вида, что наблюдает за Дядей Тедом, но встал рядом с ним. — Пропусти его, — сказал Папа. Тедди отступил в сторону. Тор не двигался. — Отойди от двери, — сказал Папа. — Иди сюда и сядь, — Тедди вернулся к кухонному столу. Когда он добрался до своего кресла, Тор уже был в гостиной. — А теперь возвращайся к двери и на этот раз не пускай его, — сказал Папа. Тедди встал, и Папа позвал Дядю Теда обратно. Дядя Тед вернулся, и Тор, как и прежде, последовал за ним. Но как только Дядя Тед переступил порог кухни, на пороге появился Тедди. На этот раз Тора не так легко было сбить с толку. Одно дело — позволить Дяде Теду уйти одному, без присмотра, и совсем другое — оставить его наедине с Мамой, Дебби и Бреттом. Тор изо всех сил толкнул дверь, и Тедди пришлось изо всех сил вцепиться в дверной косяк, чтобы его не оттолкнули. Чем сильнее Тор давил, тем крепче держался Тедди. Дядя Тед стоял на полпути между дверью и кухонным столом. Он сделал шаг к столу, и Тор зарычал. Мама широко раскрыла глаза, и дядя Тед остановился. Тор отошел от двери и резко рявкнул на Тедди. Тедди вздрогнул от неожиданного упрека, но не двинулся с места. Дядя Тед сделал еще один шаг к столу, и Тор злобно рявкнул. Это прозвучало как последнее предупреждение. Тедди держался твердо. То, что произошло дальше, уложилось в пять секунд. Дядя Тед подошел к столу и сел между Мамой и Дебби. Тор пошатнулся в дверном проеме и просунул голову, прежде чем бедро Тедди сильно ударило его шею о дверной косяк. Тедди потянулся к кольцу на ошейнике Тора. Таким быстрым движением, какого Стая никогда не видела, Тор убрал голову от двери и схватил Тедди за руку. Он поймал запястье мальчика укусом, рассчитанным на то, чтобы причинить боль, не разрывая кожу. Тедди испуганно вскрикнул и отдернул руку. Тор сбил его с ног и вбежал в дверной проем, когда Тедди отпрянул. Он бросился на кухню, когда Папа вскочил со стула. — Какого хрена? — закричал Папа, бросаясь на Тора и в слепой ярости хлопая его по морде. — Что ты делаешь? Плохой Пес! Плохой! Прежде чем Тор понял, что происходит, Папа схватил его за ошейник и сильно дернул, перекрывая ему дыхание и отрывая передние лапы от пола. Папа действовал инстинктивно. Его единственной мыслью было увести Тора подальше от семьи. Тор задыхался и давился, но не сопротивлялся, когда Папа потянул его к двери подвала. Он взбесился и знал это. Он оказался тем ужасным существом, которым Папа называл его снова и снова. Плохой Пес. Папа открыл дверь подвала свободной рукой и с размаху сбросил Тора с лестницы через дверной проем. — Плохой Пес! — крикнул Папа и захлопнул дверь погреба. Тор не мог поверить в то, что он сделал. Он знал, даже когда раскрывал пасть с целью укусить Тедди, что это неправильно, это Плохо. Он забился в самый темный угол подвала и лег на пыльный цементный пол, уставившись в пустоту и чувствуя, как на него давит ужасная тяжесть собственного Зла. Если бы дверь в подвал открылась, он бы забился еще глубже в угол. Ему нужно было побыть одному в момент позора. Он не мог вынести встречи со Стаей. Спускаясь по лестнице, он получил с полдюжины болезненных синяков, но почти не ощущал боли. Его разум был переполнен бессловесным вопросом: Что я наделал? Он снова и снова прокручивал в голове этот случай, пытаясь понять, где он ошибся, где мог сделать что-то еще. Он только знал, что, пытаясь сделать правильно, он поступил неправильно. Он сделал самое худшее, что мог сделать: применил насилие к члену Стаи. Не имело значения, что это было безопасное, символическое насилие, которое было бы допустимо в волчьей стае — оно недопустимо в его Стае, и он знал это. Но что еще он мог сделать? Дядя Тед был угрозой. Он подошел к Стае. Тор должен был быть там. Он не мог оставить Стаю без охраны с угрозой в ее центре. Тедди преградил ему путь. Он пытался пройти мимо Тедди, должен был. Что еще он мог сделать? Ему нужно было попасть на кухню. Но кусать Тедди было неправильно, и ничто не могло это исправить. Это было самое худшее, что он когда-либо делал. Он слышал, как Стая говорила о его Плохом поведении, но не слышал ни добрых слов, ни снисходительного тона. Он убедился, что дверь наверху лестницы никогда больше не откроется. Он никогда больше не будет принят в Стаю, никогда больше не почувствует тепла и любви Стаи. Он почувствовал ужасную пустоту внутри, и его грудь сжалась, как будто что-то сдавливало ее, не давая ему сделать полный вдох. Его тело неудержимо дрожало, хотя он не чувствовал холода. Он чувствовал, как внутри у него все сжимается. Каким-то образом он становился все меньше и меньше внутри собственного же тела. Как долго это может продолжаться? Неужели он будет чувствовать себя так ужасно целую вечность? Что угодно было бы лучше этого огромного, гнетущего одиночества, не позволявшего ему дышать. Оставалась только одна надежда: прощение от Вожака Стаи. Жребий был брошен, и его судьба была в руках Папы. Если Папа не простит его, он никогда больше не сможет быть частью Стаи. Время будто остановилось, пока он лежал в тени, пойманный в ловушку в лимбе нелюбимого и отвергнутого.

* * * *

Наверху дискуссия была далеко не такой односторонней, как представлял себе Тор. Папа осмотрел запястье Тедди. Два ряда глубоких вмятин пересекли его руку в том месте, где ее зацепили зубы Тора, но на коже не было ни царапин, ни крови. Папа понимал, что Тор укусил Тедди в качестве предупреждения и не причиняя серьезного вреда, но он все еще был зол и обеспокоен. Не было никаких причин для странного поведения Тора, и его поведение становилось все более странным с каждым днем. Почему Тор вообще следил за дядей Тедом? Он никогда раньше не видел, чтобы Тор делал что-то подобное. Что происходит? Если бы только он мог спросить его... Но он не мог, и поведение Тора вселило в него неподдельный страх. Пес заболел? И что еще важнее, не стал ли он опасен для семьи? Папа не хотел рассматривать эту последнюю возможность, но как только она пришла ему в голову, она укоренилась. Тем не менее, он не хотел верить в это на основании того, что видел. Если это было правдой, и Тор представлял угрозу для семьи, то оставалось только одно, а он пока не был готов к этому. Кроме того, сказал он себе, было большой ошибкой приказать Тедди преградить псу путь. Он видел, как Тедди и Тор ссорились в последнее время, и за последний месяц не раз отчитывал Тедди, чтоб тот не дразнил пса. Глупо, очень глупо. Но реакция Тора... Однажды, когда Тор был щенком, он укусил Тедди точно так же — следы зубов, но без крови — после того, как Тедди слишком сильно его дразнил. Папа наказал Тора и Тедди, и этот инцидент никогда не повторялся — до сегодняшнего дня. Но тогда Тор был щенком, а не могучим животным, способным ранить или убить. Если Тор сойдет с ума, он вполне может убить всю семью. Именно любовь Тора к семье и его глубокое чувство ответственности сделали его безопасным для жизни с семьей. Может быть, эти качества ускользают? Думать об этом было слишком страшно. И слишком ужасно. Конечно, Тору можно было доверять. Странное поведение или нет, но Тор любил семью, Папа был уверен. Что же делать?

* * * *

Тор провел в подвале чуть больше двух часов. То немногое, что просачивалось сквозь маленькие пыльные окна, начинало меркнуть. Он почувствовал благодарность за сгущающиеся тени, которые поглотили его. Внезапно защелка на двери подвала щелкнула, и дверь распахнулась, и луч электрического света пронзил темноту, выдернув Тора из его медитации отчаяния. — Тор! Голос Папы звучал строго, но не возмущенно. Не было ли в его голосе намека на прощение? Тор неуверенно поднялся с пола на дрожащих ногах. — Тор! Ко мне! Он взбежал по лестнице, охваченный смешанными чувствами. Он знал, что прощение возможно, но сначала нужно загладить свою вину. И даже если его простят, ему придется снова и снова доказывать, что он достоин жить со Стаей. Все, чего он хотел — шанс доказать это. Приблизившись к верху лестницы, он замедлил шаг. Там стоял Папа со свернутой газетой в руке. Тор держал голову и тело близко к лестнице, прижав уши и поджав хвост между ног. Его хвост не желал вилять, даже непроизвольно. Для этого было слишком рано. — Иди сюда, — сказал Папа все так же строго и официально. Тор прополз через дверной проем, низко пригнувшись, его глаза нервно осматривали пол. Он даже не осмеливался взглянуть Папе в лицо. Тедди стоял в столовой с закатанным рукавом, обнажая запястье; Дяди Теда нигде не было видно. Папа схватил Тора за шею (не за ошейник — очень хороший знак), оттащил его от двери и закрыл дверь в подвал (еще один хороший знак). Хвост Тора стучал по полу судорожными толчками, смущая его. — Будешь Хорошим Псом? — спросил Папа. Тор не двигался, но его хвост быстро отбивал ритм. — Будешь? — спросил Папа, нетерпеливо хлопая себя по бедру газетой. ДА, ДА, ДА, ДА, ДА! — Иди сюда. Папа вошел в столовую, где его ждал Тедди. О, нет. — Иди сюда! Тору показалось, что он услышал невысказанное «Плохой Пес» в конце предложения Папы. Ему почти захотелось вернуться в подвал, но он подчинился. Он потащился в столовую, как солдат, ползущий под колючей проволокой. — Тедди, протяни руку, — сказал Папа. Папа взял Тора за подбородок и поднял его нос к запястью Тедди. Тор был слишком пристыжен, чтобы смотреть прямо на руку мальчика; он понял послание. — Ты это видишь? — требовательно спросил Папа. — НЕЛЬЗЯ! — сказал он, подчеркивая это ужасное слово газетным шлепком по морде Тора. Газета почти не причинила ему боли; ее настоящая функция состояла в том, чтобы громко шлепнуть его. Наказание было психологическим; то, что Папа хотел ударить его по любой причине, причиняло больше боли, чем любая физическая. Он яростно задрожал, попытался подготовиться к ударам. — НЕЛЬЗЯ! Шлеп! — НЕЛЬЗЯ! Шлеп! — НЕЛЬЗЯ! Шлеп! — НЕЛЬЗЯ! Шлеп! — Понял? ДА, ДА, ДА, ДА, ДА! ему ответил хвост. — Хорошо. Папа отпустил голову Тора и отбросил газету в сторону. — Ты будешь Хорошим Псом? — снова спросил Папа. Тор ответил, виляя хвостом и отчаянно облизывая Папины руки. — Говори не мне, а Тедди, — строго сказал Папа, указывая на сына. Тор развернулся и дважды лизнул руки Тедди, затем вернулся к Папе, осыпая его руки отчаянными полизываниями. — Скажи Тедди, что тебе жаль, — повторил Папа и подтолкнул его к Тедди. Тор снова легонько лизнул руки Тедди и вернулся к Папе. Он мог бы вечно извиняться перед Тедди, но Тедди не мог простить его. Только Папа мог это сделать. — Ладно, — сказал папа, наконец сдавшись. — Но тебе лучше быть хорошим с этого момента. Тор невольно вскочил и лизнул Папу в губы. — Прекрати! —сказал Папа резко, но без настоящего гнева. Сеанс был окончен. Тор чувствовал себя так, словно вылезал из собственной могилы на солнечный свет, который он никогда не ожидал увидеть вновь. Он был прощен, но теперь ему придется быть особенно осторожным. Ему еще предстояло доказать, что он Хороший Пес. Папа подошел к задней двери и открыл ее. — Выходи, — сказал он. Тор почти одним прыжком выскочил из столовой к задней двери.

* * * *

Том смотрел, как он бежит на задний двор, терзаемый сомнениями в себе. Он совсем не был уверен, что принял правильное решение. Может быть, с самого начала было ошибкой завести немецкую овчарку. Он часто слышал, что немецкие овчарки могут быть «чрезмерно опекающими». И помимо того, что порода была слишком опекающей, сам Тор вел себя странно. Ему всегда нравился Тед, но с тех пор, как Тед поселился у них, Тор обращался с ним как с совершенно незнакомым человеком. Том не хотел думать, что он может подвергнуть опасности свою семью, дав Тору второй шанс. Он попытался отгородиться от нее, но она так и была там, невысказанная, в глубине его сознания.