Люпин – цветок исцеления

Позднее Тедди узнал, что Джинни Поттер написала Драко письмо-соболезнование, но он ответил довольно сухо, ограничился формальными словами. Тогда Люпин и подумал, что дядя сделал это, потому что не мог иначе, не мог открыть свою душу абсолютно чужому человеку, доверить самое сокровенное жене бывшего школьного недруга. Тедди это прекрасно понял, и этот поступок не повлиял на его отношение к родственнику. В определении своего отношения к тому или иному человеку для этого юноши вообще мало значили поступки. Он ценил самую суть людей, которую редко могли отразить их эмоции и вытекающие из них действия. С того самого вечера, когда крëстный заявился к ним домой, прочтя письмо Люпина, бабушка стала внимательно приглядываться к внуку и спрашивать у Тедди, куда он регулярно уходит. Тедди честно отвечал, что зачастил к Малфоям, но от этих признаний бабушка только притворно отмахивалась руками. Она поверить не могла, что подобное примирение может произойти на самом деле. Потому и удивлялась, откуда у юноши взялась привычка так серьëзно, прямо и... больно подшучивать над ней. Тедди оказался прав, когда сказал о том, что бабушка скучает по своей сестре, но она привыкла не верить в возможность встречи и спрятала своë горе подальше от людей. Каждый раз ответ: "К Малфоям!" – на еë вопрос: "Куда идëшь?" – становился отяжелевшим с годами душевным грузом. Временами Тедди задевало это бабушкино неверие, но в целом, у него не было возможности надолго задумываться по этому поводу. Он старался побывать в Малфой-Мэноре каждый день, как будто когда-нибудь ему будет отказано в этом счастье. Его настораживало странное поведение хозяина поместья. Мистер Малфой мог по нескольку часов поддерживать разговор, а мог и вовсе окружить себя стеной неприступности, словно они с родственником жены едва знакомы. Нарцисса успокаивала Тедди, объясняя, что такое обращение в порядке вещей у Люциуса, но юноше, с детства привыкшему к открытому выражению чувств, подобные обычаи казались мучительными для обеих сторон. Тедди даже набрался смелости и попытался намекнуть мистеру Малфою на его непостоянство, но тот с омерзительно насмешливой улыбкой на губах сделал вид, что ничего не понял. Дни летели один за другим. Поместье уже совсем не пустовало. Одним своим присутствием юный Люпин разжигал очаги домашнего уюта Малфоев. Нарциссе чудилось, что мрачные стены порозовели, как и щëчки еë внука Скорпиуса. Они стали больше гулять, хотя и не выходили за ограду, и эти прогулки шли всем на пользу. Даже Драко Малфой заметил, как подросли и похорошели розы в отцовском саду, полным изящества движением подносил их к бледному правильной формы носу, и на его губах рождалась тонкая паутинка улыбки. В этот раз с порога Нарцисса предупредила Тедди, что сегодня он не один гостит у них. – Мисс Бëрк тоже решила зайти к нам сегодня, – немного устало произнесла хозяйка, она явно недолюбливала упомянутую особу. Веронике Бëрк Тедди уже был представлен. Зажмурившись, он вспомнил их первую встречу. Его поразила еë чересчур ровная осанка и манера нести себя, которая превосходила даже малфоевскую. Эта девушка вела себя так, точно была королевой. Возможно, это и раздражало Нарциссу. Драко просто не обращал на девушку внимания, а Скорпиус сторонился, когда она проходила мимо. Люциус... Сложно было сказать, что он думает о ней. Вероника приходилась Малфою-старшему какой-то родственницей по материнской линии, и он покровительствовал ей... и только. Нельзя сказать, чтобы эту особу здесь любили, но, по настоянию хозяина, принимали тепло. Тедди удивляло подобное отношение, и он в душе не раз возблагодарил судьбу, что к нему она была милосерднее. По правде сказать, юноша ловил себя на размышлениях о том, какая же причина заставляет Веронику вновь и вновь приходить к Малфоям. Не было похоже, чтобы еë занимали утомительные речи Люциуса Малфоя, хотя, надо отдать ей должное, выслушивала она их с глубоким вниманием в огромных ореховых глазах, небрежная учтивость Нарциссы тоже не могла пробудить в ней такую привязанность, равно как и равнодушие Драко. Мисс Бëрк и вовсе не была похожа на безумно любящего родственников человека, в отличие от самого Тедди. Что же притягивало эту девушку-загадку в Малфой-Мэнор? Люпин не хотел допускать предположение, что ей руководит сугубо корыстный интерес – обрести внушительные связи с чистокровными состоятельными родственниками. Юноша верил, что за этим прекрасным лбом скрыты благородные, достойные волшебницы из столь древнего рода намерения. О, она была настоящая Бëрк! Еë характер невозможно было понять. Тедди то казалось, что из уголков еë прекрасных глаз выползают тонкие змейки фамильной хитрости, что-то убийственно-преступное иногда мелькало в выражении еë лица, то он готов был спорить, что в гостиной Малфоев – самое невинное и скромное создание! Тедди бросало в дрожь от этой леденящей недосказанности, в блестящую мантию которой куталась Вероника Бëрк. Юноша замечал, что даже в глазах мистера Малфоя застывало выражение, похожее на удивление, после некоторых фраз родственницы. Девушка ко всем относилась одинаково и никого не выделяла. Однажды, после еë ухода, Нарцисса поделилась с Тедди тем, что еë одолевает страх. Женщине чудилось, что Вероника посещает поместье, совсем как привидение: бесчувственно проходит насквозь, шествуя к некой своей тайной цели. Слышавший этот разговор Люциус колко заметил, что супруга зря тратит время на капризы своего воображения, но бдительный Тедди уловил такую же тень беспокойства на его лице, под маской насмешливости. Все эти вопросы подготовили Тедди к тому, что он был совершенно не против не застать сегодня Малфоев одних. Он решительно прошëл за Нарциссой в гостиную. Мисс Бëрк сидела на месте Драко, который в это время согнулся над небольшим письменным столиком в углу комнаты. Тедди, поклонившись девушке, присел на канапе. Нарцисса, словно ища поддержки, взяла его за руку. В груди Тедди разлилось тепло – как его трогали приступы нежности у этой ледяной женщины! – Драко сегодня так и не осчастливит нас своим участием? – после ответа на приветствие Тедди изрекла Вероника своим высоким, как звон хрусталя, голосом. – "Драко" получит нагоняй от отца, если вечером не отчитается ему о проделанной работе, – откликнулся тот, о ком спрашивала мисс Бëрк. – Хорошо. Оставим вас в покое, кузен, – девушка называла так Драко, хотя двоюродным братом он ей не был. – Лучше поговорим о другом. Тедди вздрогнул и поднял глаза на говорившую, почувствовав, что она смотрит прямо на него. В детстве мисс Бëрк училась в Шармбатоне, а когда приехала на Родину, в Англию, и поступила в Хогвартс, была распределена, конечно, на Слизерин и до сих пор была, что было всем известно, ярой фанаткой своего факультета. Среди этих слизеринцев, то и дело принимавшихся предаваться воспоминаниям о школьных годах, Тедди иной раз чувствовал себя лишним со своим памятным гербом Пуффендуя, вышитым Мари-Виктуар, положенным во внутренний карман пиджака. Оттенки змеиного факультета непременно появляющиеся в нарядах мисс Бëрк подчëркивали еë преданность. Однако это только больше возвышало еë в глазах Тедди. Вероника была великолепна. Нежную, как ангельское крыло, кожу оттенял верхний контур строго и прямого ультрамариново-зелëного платья. Широкий воротник служил и рукавами, оставляя открытыми лебединую шею и плечи. Со стороны сердца переливалась брошь в виде камелии цвета зелëного тумана. Гладкие, спускающиеся голливудскими локонами волосы были странными – морозно-каштановые, они отливали кремовой белизной. Черты лица совмещали и нежность, и выразительность, мягкое сиянье глаз и миндальный коралл губ притягивали взоры приятностью. Но от этой красоты веяло холодом, свежие букеты еë прелестей будто были покрыты коркой льда. Теперь девушка сидела в тени, и эта тень только подчëркивала еë неприступность. Но Тедди не было неловко сидеть подле такого явного очарования. Он уже пытался увидеть в Веронике сестру, и красота мисс Бëрк казалась ему милейшим образцом света целомудрия, не более. – О чëм вы задумались, Эдвард? – спросила девушка. Нарцисса вздëрнула носик – сама-то Вероника никогда не открывала своих мыслей. Тедди огляделся кругом. На улице светило солнце, но его лучи только скользили по фасаду особняка, не проникая внутрь первого этажа. В гостиной воцарился полумрак. Пару раз юному Люпину доводилось бывать в слизеринских подземельях Хогвартса, и теперь ему припомнился их мрак. Зелëное платье Вероники бросало лëгкие отсветы на контуры кресла, пытаясь подчинить своему влиянию всë небольшое пространство перед камином. Тедди передëрнуло, но он сказал: – Я чувствую себя окружëнным какой-то атмосферой. Мне интересно и, в то же время, тягостно еë давление. Как будто ко мне тянутся невидимые руки... – Тедди, ты хорошо себя чувствуешь? – вдруг насторожилась миссис Малфой. Юноша понял, что его описание ощущений показалось Нарциссе болезненным, и хотел было вставить поспешное: "Да, спасибо", – как Вероника Бëрк опередила его: – Что вы, дорогая мадам, не тревожьтесь! Эдвард – он, кажется, учился на Пуффендуе? – хотел этим сказать, что в нашем чудесном слизеринском обществе ему вспомнились старые сказания об основателях Хогвартса, Тайной комнате, Кровавом Бароне и прочих. Верно? Тедди кивнул и подивился еë проницательности. – Правда? – успокоилась Нарцисса. – Ты веришь в эти сказки? – Мой крëстный был частью такой сказки, только, увы, она оказалась реальнее самой реальности. А вы разве нет? – Я давно уже не знаю, во что верю, – вздохнула хозяйка, поднеся руку к чëрному кружеву платья, обвивавшему шею. – А если, упомянув Гарри Поттера, ты имеешь виду то, что связанно с... Тëмным Лордом, то я совершенно не вижу в этом ничего сказочного! – Но вы ведь верите в Любовь? – Тедди распахнул глаза, накрывая руку Нарциссы второй рукой. Цисси прикрыла глаза, потом открыла, и взгляд еë упал в сторону столика, за которым виднелась жемчужная макушка еë сына. – Да! – внезапно сказала она, голос задрожал от прилива уверенности и удивления, в тëмных глазах заблестели слëзы. Тедди улыбнулся, так блаженно, как если бы хотел одним движением лица выразить всю свою радость. – Что для вас любовь? – вновь обратилась к Тедди Вероника. Юноша немного испугался. Он мыслил Любовь причиной и следствием своего существования и поостерëгся высказывать настолько личные убеждения малознакомому человеку. Он собрался с духом, разомкнул губы, но с них не слетело ни звука, потому что разрезавшее тишину восклицание заставило всех повернуть головы к столу: – Проклятые руны! – вскричал Драко Малфой, вскакивая. – Да они могут значить, что угодно! – Что случилось? – спокойно осведомилась мать, но Тедди понял, что в еë груди зашевелились самые худшие опасения. – Не могу я больше сегодня сидеть над этим! – Драко, падая в отцовское кресло, кинул на стол пергамент. – Одному Мерлину должно быть известно, что на самом деле символизируют эти каракули! – он схватился длинными пальцами за переносицу. Вероника сидела, не переменив позы, Нарцисса покосилась на лежащие сверху на чайных чашках бумаги. Тедди, чем очень всех удивил, схватил рукописи. – Пятый-шестой век, верно? – уточнил Люпин, смотря из-под них на Драко Малфоя. – Да, наверно, – устало отвечал он. – Там знак, предпоследний, в четвëртой снизу строке – его ни в одном словаре нет... А я и без того немного сегодня перевëл и ничего существенного. У отца будет такое лицо, – и Драко приподнял брови, в точности, как Люциус. "А он всë же похож на мистера Малфоя", – подумал Тедди, а вслух сказал с весëлым смешком: – Вам, дядюшка, не нужны и метаморфические способности! Драко улыбнулся и опустил веки. Но в таком состоянии он пробыл недолго, неведомая сила сорвала его с кресла. – Отку... Откуда ты знаешь, какого века эти письмена? – резонно спросил он. – Это видно по стилистике написания... После восьмого века произошла реформа, после неë рунические знаки стали писать несколько иначе... – Нет, – потряс головой Драко, – я спрашиваю, не как ты это понял, а почему ты это понял? Ты так хорошо изучил в Хогвартсе Древние руны? – Э-э, да, – Тедди смущëнно улыбнулся. – Это был мой любимый предмет, и уже после Хогвартса я серьëзно увлëкся этим. Перечитал много материала... – И ты всë это время молчал о том, что хорошо разбираешься в рунах?! О, Мерлин! – Драко воздел руки к потолку. – Сколько я тут страдал над ними, а всë это время в доме был человек, который мог бы сделать это куда быстрее меня! Нарцисса посмотрела на сына. – Драко, зачем вам с отцом впутывать Тедди в наши дела? – она поджала губы. Но тот был так рад, что только и смог взять мать за руки с чувственным восклицанием: "Мама!" – Я, разумеется, помогу. Очень хорошо, что вы сказали, – незамедлительно возвестил Тедди, – я не знал, что это – руны. Сразу бы предложил свою помощь. – Тогда идëм, – дядя взял юношу за руку, повыше локтя, приглашая подняться и следовать за ним. – Но Драко! – Нарцисса была возмущена, что сын так бесцеремонно похищает еë гостя. Но Тедди уже был на ногах и, с приятнейшей улыбкой кивнув Веронике и поцеловав руку миссис Малфой, поспешил за Драко. – Возвращайтесь к обеду! – только и могла выговорить женщина. Вероника не обронила ни слова, наблюдая эту сцену. – Куда мы идëм? – спросил Тедди, когда он и Малфой вышли за дверь. – В библиотеку, – пояснил Драко. – Хочу, чтобы ты посмотрел остальные места перевода, в которых я сомневаюсь. А этот символ, с которого всë это сегодня началось, ты знаешь? – Да, вы смотрели в словарях современных изданий? – Тедди на ходу не отрывал взгляда от взволнованного лица дяди. – Конечно. У нас не было книг по рунам. Все, которые теперь есть, мы с отцом приобрели недавно. – Естественно, что вам с трудом даëтся перевод! – пылко подхватил Тедди. – Язык рун столько раз менялся, устаревших оборотов просто не будет в современных словарях! У меня есть пара ветхих словарей, я захвачу в следующий раз! – Я об этом не подумал... – пробормотал Драко и остановился, вглядываясь в лицо племянника. – Что же ты раньше не сказал, Тедди! Ты сможешь понять эти? Французкие руны несколько отличаются от принятых в Британии. Что я говорю? Я вовсе в них не разбираюсь, помощи ждать неоткуда: отец отстранился, а специалистов в этой области крайне мало... – Мистер Малфой, вы не переживайте так. Мы что-нибудь придумаем. Если я не пойму, нам поможет моя Мари-Виктуар, она знает некоторые особенности французских рун, – заверил Тедди. – Называй меня просто – Драко, хорошо? Я хоть и намного старше, но умом, видимо, не далеко ушëл – усмехнулся он. – Но пойдëм. Посмотришь, верно ли я восстановил фамильное древо на данном этапе. – Я постараюсь. Я занимался, в основном, руническими записями девятнадцатого-восемнадцатого века. – Не страшно, – Драко махнул рукой. – Все мои познания – это вообще школьный курс. Они вошли в двустворчатые дубовые двери. Библиотека была расположена на солнечной стороне, и лучи заливали пол, золотым сиянием растекались по книжным полкам. Тедди не часто приходилось бывать в библиотеках, и эти посещения становились для него чем-то вроде паломничества. Как же он понимал Гермиону, которая могла пропадать там часами! Он медленно обошëл комнату, проводя рукой по корешкам книг. Стеллажи были сделаны таким образом, что получался своеобразный полукруг, в центре которого, у окна, стоял массивный стол. Здесь были не только манускрипты, малфоевский шик обстановке придавали мельчайшие детали, от фигурных подставок под книги до золочëнной потолочной лепнины. В одном углу комнаты была открыта внутренняя дверца, ведущая в тëмное, вроде кабинета, помещение, куда, по видимому, не проникал свет. Драко с ухмылкой стоял, прислонившись плечом к дубовому дверному косяку, и ждал пока Тедди освоится. Потом он подвëл родственника к столу и усадил в огромное кожаное кресло. В данных обстоятельствах оно показалось Люпину неудобным – он чувствовал себя провалившимся в него. Затем Малфой подошëл к одной из полок и взял свернутый трубой огромный кусок холста. Когда Драко развернул его, Тедди понял, почему стол таких размеров. Здесь были наброски семейного древа, сделанные рукой самого Драко. – Пока так, – пояснил дядя, склонивший беловолосую голову к холсту, – что-то вроде черновика. Документ, по которому я делал записи – вот. Сможешь прочесть? – Попробую... Тедди бережно взял свиток с рунами. На его чуть отливавших золотым волосах плясали солнечные лучи. Драко улыбался. – Сделаешь волосы белыми, как у меня, ты ведь метаморф? – Что-о-о? – Тедди медленно повернул к нему лицо. – Шучу, – прищурил глаза Драко, – хотел посмотреть, как ты это делаешь. – А, пожалуйста! – Тедди снова погрузился в чтение, только его волосы начали светлеть и светлеть, пока не стали платиновыми. Драко положил подбородок на руку и наблюдал, как солнечные блики вспыхивают на ослепительно белых кудрях Тедди. – Теперь ты точно наш родственник, – не удержался Драко. Юноша рассеянно улыбнулся, не поднимая головы. – Здесь есть ошибка, – наконец выдал Тедди, – в родословных в то время не указывали родственников со стороны жëн без особой надобности, выходит, этот символ имеет другое значение. Но это не точно, завтра принесу словарь и проверю заново. – Ах, да, возможно! – нахмурился Малфой. – Тедди, ты и в таких вещах разбираешься? – С детства интересуюсь родословными, – пожал плечами Люпин, – сказываются чистокровные корни. Я смогу некоторые свитки забрать домой, чтобы разобрать их там? – Да-да, как удобно, – они стали сворачивать холст. В наступившей тишине вдруг раздался не весть откуда взявшийся голос, знакомый, манерно растягивающий слова: – Мистер Эдвард интересуется генеалогией? Тедди так и подпрыгнул. Точно на пружине, он обернулся назад, но никого увидел. Юноша ошарашенно посмотрел на Драко. Тот кивнул на открытую дверь в тëмную примыкающую к библиотеке комнату. "Этот юноша-метаморф, полукровка, сын оборотня, внук предательницы рода и магла изучает истории чистокровных семей?!" – как будто продолжил в мыслях Малфоя тот же вкрадчивый голос невысказанный вслух вопрос. Драко устало вздохнул: – Да, отец, – был его ответ.