Люпин – цветок исцеления

После возвращения домой жизнь Тедди пошла своим обычным чередом. Она была настолько тихой и безмятежной, почти ленивой, что любой другой на месте Тедди умер бы от скуки. Но характер Тедди тоже был ровным, и такая скорость течения жизни совпадала с его собственной внутренней скоростью. По натуре он был деятельным человеком, а потому даже в этой ситуации не сидел сложа руки. Он, как ни в чëм не бывало, занимался своими переводами с языка древних рун, чем мог помогал бабушке, которая, вспоминая лихое время своей молодости, не могла не удивляться спокойствию внука. Но сам Тедди скорее чувствовал, чем понимал, что это только затишье перед бурей. Кто мог знать, что принесëт она, поэтому он использовал это время для того, чтобы набраться сил. Главным развлечением для него стали прогулки в парке. Деятельный покой, в котором пребывала природа, оказывал на него особое влияние. После прогулок он возвращался раскрасневшийся и с блестящими глазами. По правде говоря, ходил он в парк и за тем, что надеялся там повстречать кого-то из знакомых. Его тянуло к людям. Но сам бы он ни за что не напросился на времяпровождение с друзьями, он был даже чересчур иногда деликатен, и только случайная встреча могла подарить ему бесценные минуты общения и радости. Но уже который день он не видел в парке никого, с кем мог бы поговорить. Он смотрел на магловских детей, шумной гурьбой играющих с собаками, на отражение солнца, когда оно выходило, в прозрачной воде озерца и сворачивал на свой излюбленный маршрут, на аллею, ведущую в самые тенистые уголки «Волшебниковского» парка. По ней он в глубокой задумчивости шагал всë вперëд и вперëд, и с каждым шагом его сердце билось реже и отрывистей. Его взгляд был прикован к горизонту, где он каждую секунду ожидал увидеть появление белых колонн беседки, утопающих в зелени деревьев. Когда, наконец, он видел всë строение, то замирал на месте, напряжëнно вглядываясь, ловя каждое движение той, что была в ней. Он знал, что когда-нибудь наступит судьбоносный, неминуемый час, и он подойдëт к стройной женской фигурке с белеющими на зелëном фоне волосами, укрывшейся за колонами. Но не теперь. Почувствовав, что в данный момент не время, он тихо уходил, оставляя леди предаваться еë размышлениям в уединенной тени беседки. Порой прогулки сильно утомляли его, но усталость эта была приятной. Голод напоминал о себе, ноги ныли, голова слегка кружилась от переизбытка кислорода, но мысли были ясны, а на душе светло от множества ярких впечатлений. Тедди поужинал и прилëг на софу в гостиной. Было ещë не поздно, и он не собирался пока ложиться в постель, только хотел дать отдых организму. Вдруг его поднял на ноги отчаянный стук в окно. Стук доносился из его комнаты, и Тедди последовал за звуком. Подбежав к окну и отдëрнув жëлтые шторы, юноша прильнул к стеклу и в заоконных сумерках различил перепуганную сову Поттеров. Он впустил птицу и прежде, чем прочитать письмо, накормил еë. Та приняла поощрение с благодарностью и, успокоившись, набросилась на угощенье. Теперь Тедди мог с чистой совестью приняться за чтение, зажëг ночник, присел на кровать, облокотился локтями на колени и стал изучать послание. Оно было написано рукой крëстного, наскоро, потому что и без того не отличавшийся аккуратностью почерк стал почти не читаемым, а строки разъежались в разные стороны. В сущности, это было не письмо, а записка: «Тедди! Нам ужасно стыдно, мой мальчик, беспокоить тебя по пустякам, но сегодня поведение сына стало совершенно несносным. Ты всегда был чудесным посредником между теми, кто в раздоре в нашей семье, если тебе не трудно, окажи нам эту услугу и сегодня. Мои нервы уже на исходе, а ещë нужно успокоить жену. Прости, твой крëстный» Чуть ниже была приписка, по-видимому, нацарапанная в последний момент: «Не пытайся трансгрессировать, я наложил защитные чары на дом и окрестности: Альбус грозился сбежать из дома». Люпин поднялся с кровати с круглыми от ужаса глазами и пол минуты стоял, тупо глядя в стенку. Но вскоре потребность помогать взяла верх над оцепенением, он стряхнул его с себя и стал скоро-скоро одеваться. На ходу застëгивая рубашку, Тедди постучался в бабушкину спальню. – Да, Тедди? – бабушка ложилась рано и уже была в ночном чепце и туфлях. – Не волнуйся, но я сейчас полечу к Поттерам... Ты не знаешь, случаем, метла исправна? – Думаю, да, ты редко на ней летаешь... Но, Тедди, на ночь глядя! Что стряслось? Крëстный вообще думает, как ты доберëшься? Может, трансгрессируешь? Тедди нетерпеливо покачал головой: – Трансгрессировать нельзя. Там что-то с Альбусом, он не уточнил, что именно. Бабуля, не волнуйся, со мной всë будет в порядке. Я побежал... – Тедди, я прошу... – но его уже простыл и след. Быстро выведя на клочке бумаги твëрдое "Вылетаю" и отправив сову домой, он прошел в кладовую, больше напоминающую кабинет – там всë содержалось в строжайшем порядке – взял с полки метлу и вышел в сад. Летал Тедди неплохо, но недостаточно хорошо, чтобы этим гордиться. Зато беспокойство за родных придавало храбрости, и он, уверенно держась за холодное гладкое древко, поднялся в темнеющее небо. Когда крëстный описывал Тедди свои ощущения от полëтов на метле, он всегда говорил о чувстве абсолютной свободы и лëгкости. Но для юного Люпина всë было в точности наоборот. Он не боялся летать, но он чувствовал какое-то особое напряжение, как будто он был чем-то скован и ограничен. Благодаря этому он твëрдо держался на метле. Если бы Тедди не был мыслями уже в доме крëстного, то с огромной высоты он смог бы увидеть, как красное солнце закатилось за рощу, разливая последние алые лучи по чернеющему сине-фиолетовому небосклону. Пролетев над полями, он взмыл над озаряющимся огоньками окон городом. Ночь была тиха и сказочна. Тедди летел быстро, но облака расступались перед ним так плавно, что казалось, само время замедлило бег, не выпуская юного волшебника из плотных иссиня-черных шелков, в которые были окутаны державшие его небесные руки. Метла словно бы превратилась в лодку и не летела, а плыла по густому чëрному молоку. На самом дне мировой чаши громоздились мрачные формочки лондонских домов, огненные глаза которых перемигивались с звëздными глазкáми небесных сфер, плавающими над ними. Но Тедди ничего этого не замечал, его взор уносился на площадь Гриммо, куда он в итоге приземлился, окончив своë маленькое вечернее путешествие. Тедди поднялся по каменным ступеням крыльца и позвонил. Ни единый звук не долетал из шумного города, и ни единый шорох не доносился из-за крепко запертой двери. Глухая тишина. Страшная. По коже Тедди тревожно забегали мурашки. Дверь, всегда гостеприимно раскрытая перед ним, на сей раз была наглухо запечатана. Когда Тедди уже собирался постучать кулаками, изнутри послышалась серия щелчков. Дверь приоткрылась, Тедди резко ухватился за неë и распахнул. Вместо Кикимера на пороге стоял сам мистер Поттер. – Извини, если долго, – выдохнул крëстный, – пришлось снимать кучу заклинаний. Он выглядел осунувшимся. Взгляд зелëных глаз погас, морщины на лбу проступали сильнее и были куда более заметнее молниевидного шрама. – Сейчас... Пройдëм... – Гарри Поттер ответил на вопрос, который его крестник и не думал задавать. Тедди ступал по знакомому коридору, но тот был затемнëнным и чужим. – Люмос, – прошептал крëстный. Они стали подниматься по лестнице наверх. На глаза Тедди попался старый домовик, на его мордочке было написано глубочайшее сожаление. В гостиной печально горели свечи. Тедди изумлëнно озирался. Он приехал помочь, а теперь, кажется, сам нуждался в помощи: он ещë никогда не видел такой родной дом на площади Гриммо таким грустным. Крëстный подошëл к дивану и погладил по голове лежащую на нëм женщину. Тедди подбежал тоже... это была тëтя Джинни! Она обессиленно опустила голову на валик, ленты рыжих волос свисали с края, и тихо всхлипывала. Еë лицо было красно от слëз. Юноша никогда не видел Джиневру Поттер плачущей! Рядом сидела маленькая Лили и гладила мамины ноги. Это было выше его сил, он упал на колени, взял руки тëти Джинни в свои и стал растирать их. Потом медленно перевëл взгляд на стоящего рядом Гарри Поттера: – Крëстный! Что же это? Что у вас произошло? Крëстный тяжëло опустился в кресло, снял очки и двумя руками потëр глаза. – Честно, милый, я сам не знаю... Что на него нашло... – Альбус выгнал маму из комнаты! – вставила своë слово Лили Полумна. Тедди не верил своим ушам. – Нет... Нет... – пролепетала Джинни. – Не совсем так, – пояснил крëстный. – Джинни шла позвать его на ужин. Альбус сидел у себя с самого обеда. Когда она зашла, то он прокричал, чтобы она не смела заходить в его комнату без стука. Моя жена, ты знаешь, не стала бы терпеть такое отношение к себе. А уж тем более от собственного сына. Она попыталась поговорить с ним, но в ответ услышала только одни упрëки. В том, что мы якобы, как не ценим чистую кровь, так и не соблюдаем какие-то там требования этикета... И вообще, значит, на него нам наплевать... Когда вмешался я, он буквально вытолкал нас за дверь. Выкрикнул, что сбежит из дома. Джинни заплакала – представь себе как ей было больно! – и я уже ничего не мог сказать. – Альбус Северус... Он ведь очень добрый... – заложенный нос не давал Джинни говорить. – У него чуткая душа... Я и не ожидала... С его стороны это было так... так... – По-малфоевски, – мрачно закончил за неë Гарри. Тедди поëжился от этой характеристики. – Уверен, это было ужасно, но... Гарри Поттер не услышал слов крестника и перебил его. – Может быть, ты попробовал бы поговорить с мальчиком? Я думаю, у тебя к этому предрасположенность... Твой отец, Тедди, он умел убеждать... – Да-да, я поговорю с ним. Но... вам, вам не нужна помощь? – У нас всë хорошо, Тедди. Мы просто очень расстроены. Тедди протянул к крëстному руку. Тот пересел на диван, взял еë и крепко сжал своей. Джинни поднялась и припала к плечу мужа. – Тогда я иду, – Тедди поднялся. В гостиную, как призрак, вошëл Джеймс Поттер: – Я пройдусь с тобой, Тедди. Люпин кивнул. Они вошли в тëмный коридор. За ними поковылял Кикимер со светильником в руках. – Я не понимаю. Как он мог так сказать маме? – А я понимаю. Джеймс остановился и уставился в лицо крëстного брата. – Тедди, ты?! Понимаешь? Как? – Это не просто объяснить, но... Знаешь, Альбус чувствует себя не так, как все вы. – И что с того, что он на Слизерине?! Это не даëт ему права так себя вести! Тем более с мамой! – Не даëт, – подтвердил Тедди, – но ему одиноко. Он пока мал, чтобы справиться со своими чувствами. Прибавь к этому ещë разлуку с друзьями,– он тяжело вздохнул. Джеймс промолчал. "Ага, видели мы этих друзей, – подумал он, – малфоевское отродье". Они подошли к двери в комнату юного слизеринца. Тедди поднял сжатую в кулак руку. – Ты всë-таки будешь стучать? – иронично произнëс Джеймс Сириус Поттер. – Конечно. Тедди постучал. Ответа не было. Он сделал это ещë раз, погромче. – Оставьте меня уже! – в голосе Альбуса слышались слëзы. – Альбус, можно тебя видеть? – Тедди вложил в эту фразу все обуревающие его чувства. Через несколько секунд дверь открылась. С последнего раза, когда Тедди видел его, он изменился: совсем пропали щëки, а под тоскующими зелëными, как у отца, глазами появились серые дуги. – Тедди, ты? Но зачем? – Ты очень напугал родителей. Папа написал мне. – Тебе всë равно им ничего не объяснить! – Альбус Северус прерывисто дышал, он не заметил стоящего поодаль брата. – Вот я и пришëл узнать: как ты? – Неважно. Ах, Тедди, если бы ты мог понять!.. – Так ты примешь меня? – Давай тут поговорим, – Альбусу явно не нравился этот разговор, но он не хотел обижать Тедди, он был тут ни при чëм. – Как хочешь. Альбус, ты знаешь, мне так жаль твою маму! – Если ты пришëл увещевать меня... – начал было заводиться Поттер. – И да, и нет. Я хочу сделать всë, чтобы помочь вам. Если бы ты захотел пойти к маме, то я пошëл бы с тобой. – Я хочу, – как бы случайно признался Альбус Северус. – Но Тедди! Ты думаешь, что понимаешь меня! Но ты ничего не понимаешь! Ты попал на "правильный" факультет, у тебя все друзья из Пуффендуя! Там училась твоя мама! Ты не знаешь, какого это – быть слизеринцем! Да ещë и в семействе гриффиндорцев! Ты взрослый, Тедди, ты можешь делать, что хочешь, видеться, с кем хочешь! – Ты несовсем прав, –Тедди положил руку на плечо мальчика, наклонился и что-то тихо проговорил ему на ухо. Альбус потрясенно посмотрел на молодого метаморфа: – Правда? – А почему ты думаешь, что это не может быть правдой? Может, всë-таки пойдëшь, пожалуйста? Несколько секунд младший Поттер колебался, его худые плечи вздрагивали, то ли от холода в коридоре, то ли от волнения. – Ладно, пошли, – нервно буркнул Альбус Северус, взял Тедди за руку и они направились в гостиную. Немало удивленный Джеймс – следом. Кикимер замыкал шествие. – Мне страшно, Тедди, – прошептал Альбус у входа в гостиную. – И мне, – честно признался Тедди. Они так и вошли, держась за руки. Так же подошли к старшим Поттерам, которые во все глаза глядели на них. – Мам-ма... Мне жаль... – тихо и хрипло произнëс Альбус Северус. Джинни посмотрела ему в глаза и порывисто обняла сына. – Мам... Мне правда... Джинни гладила его плечи и руки. Она не могла ничего сказать, но все понимали, что это и не требуется. – Ну всë, иди спать. Ты устал... Завтра поговорим, – наконец выдавила она. Мальчик просительно посмотрел на отца и медленно вышел из комнаты. Лили Полумну уже отправили в постель, и Джинни с Гарри подумали, что остались наедине с Тедди, не заметив застывшего в дверном проëме Джеймса и выглядывавшего из-за него домового эльфа. – Что ты ему сказал? – Гарри Поттер схватил крестника за плечи. – Правду, – мягкий голос уставшего Тедди действовал успокаивающе, – что мне больно видеть, как вы мучаетесь, но я стараюсь быть и с ним тоже. Что я не против, а за него, люблю Слизерин, и ещë... – крëстный не дал ему закончить, а зря – был бы первым, после Мари и Альбуса, кто улышал о белой беседке в парке, о бледной леди и планах юного Люпина. – Слизерин? Хотел бы и я сказать то же. Настала очередь удивляться Эдварда Люпина: – А ты разве не простил? То есть, как... Столько лет прошло! Твой сын же учится... А профессор Снейп? – Тедди, подожди, пойми! Не всë так просто, как кажется тебе! Умом я, конечно, понимаю, что факультет ни при чëм. Но не так просто, преодолевать свои многолетние привычки, ломать ту систему, в которой ты вырос. Да, Тедди, мы росли, и рос вместе с нами дух соперничества между Гриффиндором и Слизерином. Представь, сколько тëмных волшебников училось на Слизерине во времена моего детства, во времена твоего отца! Тедди слегка задумался, но, походу, совсем не о том, о чëм хотел, чтобы он поразмыслил, крëстный. – Уверен, мой отец, хотя и истинный гриффиндорец, но куда менее серьëзно относится к этой борьбе факультетов. Не думаю, что он сочувствует вражде, – выдал он. – Мы никогда, к сожалению, с Римусом Люпином об этом не говорили. Но быть может ты прав! В его духе было за всех заступаться... Но ты так говоришь об этом, будто... будто... Словом, будто он жив и находится в этой комнате! – Так и есть. Поттеры переглянулись. – Он часть моей любви. А моя любовь – всегда со мной. Я всегда знал, что они рядом. С детства. Сухие глаза Гарри Поттера увлажнились. – Ты удивительный, Тедди! Ты ведь и правда это знал, я видел по глазам. Жаль, что у меня всë было сложнее... – Крëстный, одна моя хорошая знакомая... Твоя племянница, – Тед повернулся в сторону Джинни, – недавно сказала мне, что наше прошлое – большая ценность! У тебя было так, у меня иначе, у Альбуса совсем по-другому, к чему сравнивать? Важно только искать и не сдаваться. Но ты ведь нашëл? – Тедди обвëл взглядом комнату, как если бы тут стояли все ныне почившие члены семьи крëстного. – И себя нашëл, и... родителей, правда? – Да, – крëстный смотрел как бы сквозь юношу. – "Найдëшь" и сына. Я уверен. – Тедди, спасибо, чтобы мы без тебя... – Гарри крепко сжал крестника в объятиях. Тедди через плечо крëстного смотрел на его жену. – Ты доберешься? Уже можешь трансгрессировать, если есть силы. Спасибо, что пришëл! Тедди для нас это так... – сказала она, подбирая подходящее слово. – А для меня – сущий пустяк, – Тедди улыбнулся. Когда прощался в прихожей, он уже почти засыпал. А ещë нужно было собраться и трансгрессировать! Холодный ночной воздух освежил его, и он благополучно переместился домой. Дома его ждал ещë один сюрприз. За его окном сидела роскошная и явно скучающая сова его друга, Бертрамуса Блишвика, который от имени всех друзей предлагал встретиться, и всем вместе поиграть в квиддич. Если Тедди согласен, то тот просил его узнать у пожилых Молли и Артура Уизли, не согласятся ли они любезно предоставить ребятам своë домашнее поле для квиддича, как это бывало раньше. Разумеется, почтой Тедди займëтся завтра, а теперь его главной целью было добраться до кровати... Бабушка ждала его возвращения, но молодой человек двигался так бесшумно, что, когда она зашла в комнату, сын Доры и Римуса уже спал со счастливой улыбкой на устах.