***
Толчок в спину заставил Кин выставить руки вперед и нелепо перебирать ногами в попытке удержать равновесие. Едва ей это удалось, как правая ступня опасно заскользила по снежной насыпи. Ветер угрожающе завыл, заглушая тонкий вскрик. – Киро, стой, - выпалила она, выровняв положение и обернувшись. – Это же я, Кин. Застыв в метре от нее, Киро испуганно смотрел на край крыши, потом перевел взгляд на лицо Кин. – Ты не помнишь меня? Мы виделись у Сакона, - продолжила она, пытаясь развязать путы на запястьях. Киро неуверенно сглотнул. Будучи мелкой сошкой, он хорошо знал и боялся Сакона. А эту девчонку… И впрямь видел, кажется. Но заказчица называла ее Изуми… Тогда откуда она знает про Сакона? – Не надо, Киро, это будет ошибкой, - медленно говорила Кин, делая шаг обратно к нему. – Сакон расстроится, узнав о моей смерти. – Мне заплатили за тебя. – Не за меня, вышла ошибка, - ненатурально улыбнулась Кин. – Тебе надо было убить другую. – Но госпожа Цукико только что сказала… Нет, я не могу! Я должен выполнить заказ. Парни меня засмеют, - Киро лихорадочно облизал губы, уставившись на нее расширенными глазами. Некстати Кин вспомнила, что Киро частенько злоупотреблял наркотиками. – Послушай меня, это ошибка. Давай мы с тобой вернемся в подъезд и позвоним Сакону, ладно? Он быстро все прояснит, - она вопросительно выгнула бровь. – Что скажешь, м? – Нет… Не знаю… Цукико ждет внизу, когда ты упадешь, - выдохнул Киро. – Я не могу… Она заплатила мне крупную сумму. И Рико убьет меня, если я накосячу… За секунду Кин увидела в его глазах решение, которое он принял. И, когда Киро быстро сказал: – Прости… Кин бросилась вправо, чтобы избежать столкновения. С завязанными руками рухнула в снег, на бок, больно ударившись бедром, и поползла в сторону, как гусеница. Киро ухватил ее за лодыжку, цепко сжал. Наугад пнув второй ногой, она попала – сзади послышался мат и крик, а ее ногу отпустили. Опершись на локти, Кин попыталась встать, но Киро бросился на нее сверху всей своей массой. Руки не выдержали – болезненно приложившись подбородком о лед, скрытый слоем снега, Кин поморщилась. Неприятно, но бывало и хуже. Гораздо хуже. Перевернувшись – со связанными впереди руками она была беспомощна в таком положении, Кин согнула ногу в колене и со всей силы пнула его в пах. Промазала – Киро лишь скривился, и ударил ее по щеке. Во рту появился вкус крови. «Прикусила язык», - моментально сообразила Кин, все еще яростно извиваясь и барахтаясь в снегу. Она сражалась как львица – одновременно пинала и толкала Киро руками, плюнула ему в лицо, а уж если бы он наклонился достаточно близко… «Есть», - внутренне заликовала Кин, и вцепилась зубами ему в шею, остервенело сжимая челюсти. Крови во рту стало больше, кожа противно ощущалась на зубах. Киро взвыл – не соображая от боли, ударил ее в бок, потом – в живот, с кулака, забыв, что заказчик велел не оставлять лишних следов… Через минуту она разжала челюсти. Выбора не было – удары сыпались как град, на секунду Кин показалось, что она не на крыше в снегу, а в маленькой комнатке, дожидается очередного «урока» от Кидомару… Выдохшись, Киро ухватил ее за волосы и поволок к краю. Кин беспомощно перебирала ногами, стараясь хоть как-то замедлить его. У своей цели Киро замер, поднял ее за руки вверх – она сразу же отшатнулась, выпалила, сплевывая кровь на белый снег: – Сакон убьет тебя. Глаза у Киро – пустые, взгляд – бессмысленный. – За тебя столько заплатили, что Сакон переживет. И он шагнул к ней. Кин прикрыла глаза, приготовившись встретить ветер, и вздрогнула от громкого хлопка, разорвавшего тишину. А затем что-то упало рядом с ней. – Отойди от края, - крикнул кто-то знакомым голосом. Не веря своим ушам, Кин распахнула глаза и увидела Изуну, стоявшего у входа на крышу. Полы черного пальто трепал ветер, волосы беспорядочно обрамляли красивое лицо, а в правой руке угадывался пистолет. Кин посмотрела вниз. У ее покрасневших от холода ног лежал мертвый Киро.***
Когда Мадара подъехал к дому Изуми, все уже были внизу. Он затормозил, оглядел площадку перед подъездом. Изуна курил на лавочке вместе с девицей, закутанной в его пальто и с босыми ногами, Саске и Сакура сидели в машине вместе с семейным врачом Учих, что-то обсуждая, Итачи и Изуми стояли в обнимку на фоне падающего снега. Идиллия, мать вашу. Мадара выбрался из автомобиля, подошел ближе, обвел взглядом всех присутствующих и веско сказал: – Изуна, выбрось сигарету немедленно. Младший брат поднял на него усталый взгляд, но не пошевелился. Девица, сидевшая рядом, вытянула сигарету из его пальцев и сочно затянулась, оставляя на фильтре следы крови. – У нас тут два трупа и Цукико без сознания, - мрачно сообщил Итачи вместо приветствия. – Понятно, - кивнул Мадара и посмотрел на Изуми. Та нагло уставилась в ответ. Он тяжко вздохнул, думая о том, что настоящая любовь не может обойтись без неприятностей, и сказал: – Будем решать. Его слова послужили катализатором: все вдруг засуетились, Итачи торопливо полез за телефоном, набирая Обито, Изуна звонил кому-то еще, что-то объясняя про «мусор», Саске и Сакура вышли из машины и подошли к остальным. – Мы в больницу, - сказал Саске, который выглядел так загадочно, словно только что нашел тайник с сокровищами. Итачи прикрыл телефон рукой и поинтересовался: – Что-то серьезное? – Нет, все в порядке, - натянуто улыбнулась Сакура. – Но нужно кое в чем убедиться. – Позвони, - просто сказал Итачи брату и вернулся к разговору. Мадара, в этот момент отведший Изуми в сторону, усадил ее в свою машину со словами: – Нечего мерзнуть на улице. Затем посмотрел на девицу, курящую третью сигарету подряд, и отправился за ней и доктором, думая о том, что чек на химчистку он отправит лично Изуми. К утру, когда все формальности были улажены, трупы благополучно убраны, а Цукико давала показания в участке у Обито, Мадара сел за руль, устало вздохнул и набрал Шион. Вместо нее трубку взял мужчина. – Доброе утро, господин Мадара. – Доброе, - гаркнул Мадара, у которого утро вовсе не выдалось таковым. – Позовите Шион. – Она сейчас не может подойти к телефону, - вежливо ответили ему. – Учитывая то, какой скандал вызвали ваши с ней отношения, я полагаю, сначала вы должны поговорить со мной. – Господин Шинроке, я обязательно сделаю это, но прежде я хочу услышать Шион, - настойчиво повторил Мадара, чувствуя, как начинает болеть голова. – Увы, это невозможно. Она под домашним арестом… Что? Шинроке еще что-то говорил, но Мадара не слушал, уставившись на телефон, как на ядовитую змею. Его Шион? Под домашним арестом? Не может с ним говорить? Что за чепуха? Бросив мобильный на сиденье, он развернулся в сторону дома Котацу.***
Сонно потянувшись, Шион попыталась открыть глаза и потерпела неудачу – из-за вчерашних слез веки опухли так, что она чувствовала себя гигантским пузырем. Прислушалась – в доме было тихо. Значит, чуда не произошло. Добравшись до ванной, Шион уныло посмотрела на себя в зеркало, и долго умывалась ледяной водой. Потом плюнула на все и плюхнулась обратно в кровать – жалеть себя и глазеть в телевизор. Внизу раздались чьи-то голоса, затем что-то громыхнуло. Шион нахмурилась. Отец опять в гневе? Она села на кровати, прислушиваясь. Затем, не выдержав, подкралась к двери и приоткрыла ее, вытянув от усердия шею. – Это возмутительно – приходить в мой дом с такими заявлениями… – Возмутительно – это считать свою дочь пятнадцатилетним подростком, которого можно ограничивать в правах. – Я желаю ей лучшего, а чего желаете вы, господин Мадара? Поиграетесь и бросите ее? – Мои намерения более чем серьезны. Из груди Шион вырвался невразумительный писк. Пытаясь сдержаться, она прикусила губу, продолжив подслушивать. – Да? И позвольте спросить, что же вы намерены сделать? – Сейчас – забрать Шион, - твердо ответил Мадара. – А потом – жениться на ней. – Как, прямо вот сразу? – ехидно отозвался Шинроке. – Разумеется, все будет по правилам. Сначала – помолвка, потом – свадьба. Не в силах больше стоять наверху, Шион направилась к лестнице, тихо ступая босыми ногами по ковру. – Боюсь, я не могу отдать вам дочь, - стоял на своем Шинроке. И запнулся, когда увидел, как меняется лицо собеседника – с жестко-непроницаемого на мягко-довольное. Обернувшись, он увидел Шион, стоящую посреди лестницы. А в следующую секунду она сделала шаг и буквально полетела с последних ступенек – прямо в объятия Учихи Мадары, который ловко оттеснил Шинроке и поймал Шион, прижав ее к себе. – Я думала, ты бросил меня! – рявкнула Шион, обнимая Мадару за шею. – Разве я говорил такое? – удивился тот. – Нет, но ты велел мне ехать домой, и был расстроен… – Я велел тебе ехать к нам домой, потому что у твоей подруги случилась очередная неприятность, - вздохнул тот. – Какая? – встревожилась Шион. – Извините, я вам не мешаю? – рявкнул Шинроке. Оба повернулись к нему и вежливо ответили: – Нет. – Что?..., - задохнулся Котацу. – Шион, это просто… Просто неподобающе! – Папа, давай не сейчас, - мягко попросила Шион, глядя на него сияющими глазами. И Шинроке сник, думая о том, что, кажется, его дочь уже совсем выросла. И, хоть она и продолжит совершать ошибки, рядом с ней будет уже другой мужчина, который будет их исправлять.