Шанс жить долго и счастливо, или как Блэки Поттерам помогали

      Флимот взял книгу. — Глава третья, "Письма невесть откуда." — Откуда, откуда? — переспросил Сириус. — Из Хогвартса, наверное, — пожала плечами Касс.       Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда ему наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, — Надеюсь, у Дадли день рождения близко к каникулам, — высказала надежды Лили. — А как они получили разрешение на то, чтобы Гарри не ходил в школу? Неужели его никто не спрашивал? — удивилась Кассиопея. а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание. Лаура была в тихом шоке. Чувства присутствующих раздвоились: кто-то испытывал раздражение и презрение от того, что парню дарят столько всего, прекрасно зная, что он всё это сломает да и само отношение Дурсля к вещам; и сочувствие по отношению к миссис Фигг, и злость на сбившего её жирного, избалованного и наглого бульдога. Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь ему негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. — Осталось немного, — приободрил сына Джеймс. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, Кто-то фыркнул: — Ничего удивительного. и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. Лили покачала головой — замечательная логика! И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Гарри. — Неужели ни у одиного из них нет совести? — взвыла Лили. — Они даже такого слова не знают, я уверен! — сказал Блэк. По этой причине Гарри проводил как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил крошечный лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон, — в «Вонингс». — Название говорит само за себя, — скрестил руки Снейп. Сириус хохотнул. Кстати, туда же устроили и Пирса Полкисса. А Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камероне». Дадли это показалось невероятно смешным. — В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. — Хочешь подняться наверх и попробовать? — Нет, спасибо, — ответил Гарри. — В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы — его, бедняжку, может и стошнить. — У него точно Поттеровский юмор, — заметил Питер. — Жаль, что с каждым поколением Поттеровский юмор становится все более подзаборным, — вздохнула Вальбурга. Флимонт фыркнул. Гарри убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного. Как-то в июле тетя Петунья повезла Дадли в Лондон, чтобы купить ему фирменную форму школы «Вонингс», а Гарри отвела к миссис Фигг. Как ни странно, теперь у миссис Фигг стало куда приятнее, чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек, и с тех пор уже не пылает к ним такой страстной любовью, как прежде. — А вроде бы там говорилось, что её сбил Дадли? — уточнил Сириус. — Это ты, наверное, вспомнил другой случай. — Бедная старушка. Так что она не показывала Гарри фотографии кошек, и даже разрешила ему посмотреть телевизор, но зато угостила шоколадным кексом, который, судя по вкусу, пролежал у нее в шкафу по крайней мере десяток лет. — Бедный кекс, — вздохнул известный своей любовью к сладкому Люпин. — Бедный Гарри! — одёрнула товарища Лили. — А!.. Да, точно, бедный Гарри! — смущённо улыбнулся тот. В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики «Вонингса» носили темно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье. — Какая школа, такая и форма. Ужасная, — фыркнул Сириус. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы. — У нас тоже на переменах швыряются боевыми заклинаниями, — сказала Лаура. — У нас готовят боевых магов, а у них кого готовят? Гангстеров? — ответила племяннице Кассиопея. — Я что-то представил, как этот Дадли, сидя в офисе на огромном кресле, потому что на менее компактное он не поместился, колотит палками рабочих, которые в обеденный перерыв принесли ему на один пончик меньше, чем он заказывал — высказался Джеймс, на что Мародёры не смогли сдержать смеха. Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Верной ужасно растрогался и ворчливым голосом — ворчал он притворно, пряча свои эмоции, — заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец — ее крошка сыночек, ее миленькая лапочка. А Гарри даже боялся открыть рот. Громче всех смеялась Кассиопея. Взрослые женщины сидели в ступоре, не зная, как реагировать на поведение миссис Дурсль. Он изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал его, что мальчику казалось, что у него вот-вот треснут ребра и хохот вырвется наружу. — Ужасное ощущение, — знающе кивнули Мародёры. Когда на следующее утро Гарри зашел на кухню позавтракать, там стоял ужасный запах. Как оказалось, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Гарри подошел поближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало нечто похожее на грязные тряпки. — Что это? — спросил он тетю Петунью. Тетя поджала губы — она всегда так делала, когда Гарри осмеливался задать ей вопрос. — Твоя новая школьная форма. Гарри снова заглянул в бак — Ну да, конечно, — произнес он. — Я просто не догадался, что ее обязательно нужно намочить. — Истинный Поттер. Лили уронила голову в ладони. — Не строй из себя дурака, — отрезала тетя Петунья. — Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая. У Сириуса моментально взлетела бровь. — Я почему-то сомневаюсь, что это вообще возможно... Гарри никак не мог в это поверить, но решил, что лучше не спорить. Он сел за стол, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в «Хай Камеронсе» — наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта. В кухню вошли Дадли и дядя Верной, и оба сразу сморщили носы — запах новой школьной формы Гарри им явно не понравился. Дядя Вернон, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой. — Единственная разумная вещь, которую можно сделать этой палкой — постучать по голове Дадли, чтобы мозги встали в строй, — шептнул Сириус Джеймсу. Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунут почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик — Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Верной из-за газеты. — Вот это поворот, — удивилась Касс. — Пошли за ней Гарри. — Гарри, принеси почту. — Пошлите за ней Дадли, — ответил Гарри. — Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон. — Ну это же не спортивно, — поморщился Флимонт. Гарри увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для Гарри. — Это из школы! — воскликнула Лаура. Гарри поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у него внутри все напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал ему писем. Да и кто мог ему написать? У него не было друзей, у него не было других родственников, он даже не был записан в библиотеку, из которой ему могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. — Оо, такие приходили мне, когда я ещё не учился в Хогвартсе, — вспомнил Люпин и неловко почесал затылок. Лили стало больно за мальчика. Все свои одиннадцать, если точнее, то десять, лет он прожил в одиночестве, никому не нужный… Однако сейчас он держал в руках письмо, и на нем стояло не только его имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно ему, не было. «Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» — вот что было написано на конверте. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». — А на гербе ВШВ вышит рисунок, похожий на лебедя, — сказала Лаура, показывая нашивку на своем плаще. — Это эмблема Объединения, — подсказала ей Касс. — Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Вернон, — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки? — Злой он, — сказал Сириус. — И чувство юмора отстойное, — добавил Джеймс. Дядя Вернон расхохотался собственной шутке. — Ничего более остроумного придумать мозгов не хватило, видимо, — высказалась Вальбурга, — Хотя, о чём это я? Мы же о Дурсле старшем говорим! Какое тут может быть остроумие? Гарри вернулся в кухню, все еще разглядывая письмо. Он протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт. — Ох, зря, Гарри, зря… — медленно протянул Флимонт, — Лучше бы ты его у себя в чулане открыл... Дядя Вернон одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку. — Мардж заболела, — проинформировал он тетю Петунью, — Съела какое-то экзотическое местное блюдо и… — Пап! — внезапно крикнул Дадли, — Пап, Гарри тоже что-то получил! — Вот же!.. — Джеймс сжал кулаки. — Неужели он действительно не мог оставить конверт в чулане и распечатать его там, но немного позже? — скептически повел бровью Орион, явно выражая этим своё неудовольствие. — Он в первый раз в жизни получил письмо. Думаю, ему явно было не до этого, он растерялся! — зло отчеканила Юфимия. Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Вернон вырвал бумагу из его рук. — Это мое! — возмутился Гарри, пытаясь завладеть бумагой. — И кто, интересно, будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Вернон, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Лаура начала закипать. Ну это же неслыханая наглость! Как так можно! Его красное лицо вдруг стало зеленым, причем быстрее, чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша. — П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Дадли попытался вырвать у него письмо, но дядя Вернон поднял его над собой, Сириусу казалось, что он что-то недопонял. Ког он поднял? Дадли? чтобы Дадли не смог дотянуться. — Аааа… Подошедшая Петунья, большая любительница сплетен и слухов, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. На мгновение всем показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Тетя схватилась за горло и втянула воздух с таким звуком, словно задыхалась. — Вернон! О боже, Вернон! — Можно подумать, Туни надеялась, что оно не придет! — Лили скрестила руки на груди. — Они специально делают из этого трагический спектакль? — тихо поинтересовался Регулус. — А что им ещё остаётся?! Их племянник, родителями которого были маги... Вот чудо! И сам оказался волшебником! Это же так неожиданно, так страшно и ужасно! Хоть сейчас пойти и удавится! — закапал ядом Снейп-младший. — Северус! Держи себя в руках! — Но мама, разве я неправ?! Их реакция неуместна! Тетя и дядя смотрели друг на друга, кажется, позабыв о том, что на кухне сидят Гарри и Дадли. Правда, абстрагироваться на долго им не удалось, потому что Дадли не выносил, когда на него не обращали внимания. Он сильно стукнул отца по голове своей узловатой палкой. Сириус распахнул глаза, медленно покосясь на мать… — Я хочу прочитать письмо! — громко заявил Дадли. — Это я хочу прочитать письмо, — возмущенно возразил Гарри, — Это мое письмо. — Пошли прочь, вы оба, — прокаркал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт. Гарри не двинулся с места. — ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал он. — Дайте мне его посмотреть! — заорал Дадли. — ВОН! — взревел дядя Вернон и, схватив за шиворот сначала Дадли, а потом Гарри, выволок их в коридор и захлопнул за ним дверь кухни. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины Братья Блэк переглянулись. — выиграл Дадли, и Гарри, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на пол, прикладывая ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью. — Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом? — Маглы и сами за собой отлично шпионят, — фыркнула Касс, — Мы пользуемся уже готовой информацией. — Следят… даже шпионят… а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя Вернон, который, кажется, был на грани помешательства. — Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим… — Хотите обскура завести? Или думаете, будто сможете нивелировать магический выброс без помощи взрослого мага? — съязвила Вальбурга. Гарри видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне взад и вперед. Джеймс еле сдерживал себя. Ходячие туфли, сами по себе… Судя по всему, его лучший друг тоже подумал об этом. — Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это лучший выход из положения… Мы просто ничего не будем предпринимать… — Но… — Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?! — Они что, не понимают, что это невозможно? — скептически спросила Лаура. В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел к Гарри в чулан. — Как он туда влез? — медленно и удивлённо проговорил Римус. — Может, под «пришёл» имеется ввиду «просунул туда свою огромную голову»? - прошептал Сириус в ответ. — Огромную и тупую, - дополнил Джеймс тем же тоном. — Где мое письмо? — спросил Гарри, как только дядя Вернон протиснулся в дверь, — Кто мне его написал? — Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон, — Я его сжег. Кассиопия дико рассмеялась. — Это не поможет, дурень! Станет только хуже! — Не было никаких ошибок, — горячо возразил Гарри, — Там даже было написано, что я живу в чулане. — ТИХО ТЫ! — проревел дядя Вернон, и от его крика с потолка упало несколько пауков. Юфимия поморщилась. Не любила она этих тварей. Дядя Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э-э-э… кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли. — Решили обойтись малой кровью. — Подождите-ка... То есть, у них в доме комнат больше, чем я полагал до? Значит, была свободная. И значит, они совершенно намеренно держали Гарри в чулане, - рассуждал Блэк. — Ты только сейчас это понял? - не упустил шанса подколоть его Снейп. — Зачем? — спросил Гарри. — Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно! В доме Дурслей было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тети Петуньи, одна для гостей (обычно в роли гостьи выступала сестра дяди Вернона Мардж), одна, где спал Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. — Оригинально, — сказал Флимонт. — Знаешь, Джеймс, будешь себя плохо вести, мы тебя тоже в чулан переселим, а твою комнату Лауре под игрушки отдадим. Джеймс открыл рот от изумления. — Отец, ты…ты этого не сделаешь! Сириус фыркнул — сколько раз ему и похуже влетало!.. — Папа, у меня нет столько игрушек, да и дома я теперь буду редко появляться. К тому же, время игрушек уже прошло. — Это легко исправить, у тебя в ноябре день рождения. — Я думаю, от пары кукол и домиков к ним ты не откажешься, — добавила Юфимия. — Ты хотела сказать, пары сотен, Юф, — сказала Кассиопея. Девочка посмотрела на них, как на полоумных. То есть, они на полном серьёзе собираются ей на двенадцатилетие подарить кукол? Да не, бред! Они шутят. Правда же? Гарри же хватило всего одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. И теперь он сидел на кровати и осматривался. Почти все в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли всего месяц назад, но уже неработающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой передачи. Вальбурга не подала виду, но внутри кипела от ярости… В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда-то жил попугай и которого Дадли обменял на духовое ружье — а ружье лежало рядом, и дуло его было безнадежно погнуто, потому что Дадли как-то раз на него сел. — Спрашивать, в чем тут вина телевизора, полагаю, бессмысленно, — вздохнула Лили. Единственное, что в этой комнате выглядело новым, так это стоявшие на полках книги, — создавалось впечатление, что до них никогда не дотрагивались. Лили и Ремус печально вздохнули. Стоило ли ожидать иного? Снизу доносились вопли Дадли. — Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается оттуда!.. — Сделайте что-нибудь с моими ушами. Я больше не могу это слушать! - взмолился Сириус, — Даже мой брат таким не был, хотя капризничал постоянно - добавил он уже тихо, сам себе. Гарри вздохнул и лег на кровать. Вчера он отдал бы все на свете за то, чтобы оказаться здесь. Сегодня он предпочел бы оказаться в чулане со своим письмом, чем здесь, но без письма. На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Дадли вообще пребывал в состоянии шока. Накануне он орал во все горло, колотил отца новой дубинкой, давился, пинал мать Вальбургу словно током ударило. и подкидывал вверх свою черепаху, разбив ею стеклянную крышу оранжереи, но ему так и не вернули его вторую комнату. — Бедняжка, — покачал головой Бродяга, — Я про черепаху. Что касается Гарри, то он вспоминал вчерашнее утро и жалел о том, что не распечатал свое письмо, пока был в коридоре. — Надо было просто оставить его где-нибудь в укромном месте, - вздохнул Римус. Дядя Вернон и тетя Петунья обменивались мрачными взглядами. Когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Вернон, все утро пытавшийся быть очень внимательным и вежливым по отношению к Гарри, потребовал, чтобы за почтой сходил Дадли. — Единственный плюс из всей сложившейся ситуации - Вернон что-то потребовал от Дадли, - проговорил Питер. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик. — Тут еще одно! «Мистеру Г. Поттеру дом четыре по улице Тисовая, самая маленькая спальня». — Вот же идиот, — положив ладонь на лоб, выдохнул Снейп. Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Гарри рванул за ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, Мародёры ахнули в притворном шоке. — Даже так? — О, я думала, что он слишком тяжёл для этого. — Пацан там не задохнулся? чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что Гарри сзади обхватил дядю Вернона за шею. — У Сохатика боевой настрой, - усмехнулся Сириус. После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку ударов узловатой палкой, дядя Вернон распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке письмо, адресованное Гарри. — Не умеешь — не берись, — выдала Кассиопея. — Но попытаться стоило! — не согласились с ней Флимонт и Джеймс. — Иди в свой чулан… я хотел сказать, в свою спальню, — прохрипел он, обращаясь к Гарри, — И ты, Дадли… уйди отсюда, просто уйди. Гарри долго мерил шагами спальню. Кто-то знал, что он переехал сюда из чулана. И еще этот кто-то знал, что он не получил первое письмо. — Я представляю, что будет дальше, пока Гарри не получит это письмо, - вообразила Юфимия. Кассиопея молча кивнула. И все это означало, что этот кто-то попробует передать ему еще одно письмо. И на этот раз Гарри собирался его получить. Потому что у него родился план.

***

Дышащий на ладан будильник благодаря Дадли неоднократно побывавший в мастерской, зазвонил ровно в шесть часов. Гарри поспешно выключил его и быстро оделся, стараясь не шуметь, чтобы ни в коем случае не разбудить семейство Дурслей. Он бесшумно вышел из своей комнаты и, крадучись, пошел вниз в полной темноте — включать свет было опасно. План его заключался в том, чтобы выйти из дома, встать на углу Тисовой улицы и дождаться появления почтальона, чтобы первым забрать письма. — Неплохой план, — заметил Флимонт. А сейчас он крался по темному коридору, его сердце отчаянно прыгало в груди, и… —А-А-А-А! Гарри буквально взлетел в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, лежавшее на коврике у входной двери. На что-то… живое! — Планы Джеймса тоже так заканчивались. И продолжают заканчиваться по сей день, - знающие кивнул Римус. Наверху зажегся свет, и Гарри с ужасом увидел, что этим большим и мягким было лицо дяди Вернона. Мистер Дурсль лежал у входной двери в спальном мешке. — Так, засады он уже устраивает, дальше что? Осадное положение? Не оставалось сомнений, что он сделал так именно для того, чтобы не дать Гарри осуществить задуманное. — Или так же, как и Гарри — получить первым письмо, — предположил Римус. И, что тоже было несомненно, он вовсе не рассчитывал, что на него наступят. После получасовых воплей дядя Вернон велел Гарри сделать ему чашку чая. Гарри грустно поплелся на кухню, а когда вернулся с чаем, почту уже принесли, и теперь она лежала за пазухой у дяди Вернона. Гарри отчетливо видел три конверта с надписями, сделанными изумрудно-зелеными чернилами. — Я хочу… — начал было он, но дядя Вернон достал письма и разорвал их на мелкие кусочки прямо у него на глазах. В тот день дядя Вернон не пошел на работу. Он остался дома и намертво заколотил щель для писем. — Видишь ли, — объяснял он тете Петунье сквозь зажатые в зубах гвозди, — если они не смогут доставлять свои письма, они просто сдадутся. — Нет, хотя если пользоваться логикой, либо ишак сдохнет, либо падишах… — сказала Кассиопея. — Я не уверена, что это поможет, Вернон. — О, у этих людей странная логика, Петунья. Они не такие, как мы с тобой, — ответил дядя Верной, пытаясь забить гвоздь куском фруктового кекса, только что принесенного ему тетей Петуньей. — Они-то говорят про логику? — не удержался Бродяга.

***

В пятницу для Гарри принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченную щель для писем, их просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули сквозь маленькое окошко в туалете на первом этаже. Дядя Вернон снова остался дома. Он сжег все письма, а потом достал молоток и гвозди и заколотил парадную и заднюю двери, чтобы никто не смог выйти из дома. — Забаррикадировался, — резюмировал Сириус. — Самое смешное, что они сами себе хуже делают, — добавила Эйлин, — Отпустили бы племянника учиться, всем бы лучше было. Работая, он что-то напевал себе под нос и испуганно вздрагивал от любых посторонних звуков. — Так можно и параноиком стать, — заметила Лаура. — Лар, он уже.

***

В субботу ситуация начала выходить из-под контроля. Несмотря на усилия дяди Вернона, в дом попали целых двадцать четыре письма для Гарри — кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петунье через окно гостиной. Молочник не подозревал о содержимом яиц, но был крайне удивлен, что в доме заколочены двери. Пока дядя Вернон судорожно звонил на почту и в молочный магазин и искал того, кому можно пожаловаться на случившееся, тетя Петунья засунула письма в кухонный комбайн и перемолола их на мелкие кусочки. — Интересно, кому это так сильно понадобилось пообщаться с тобой? — изумленно спросил Дадли, обращаясь к Гарри.

***

В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым. — По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. Северус воздухом подавился — газету? — Сегодня — никаких чертовых писем… — Это он так думает, — сказал Питер. Он не успел договорить, как что-то засвистело в дымоходе и ударило дядю Вернона по затылку. Джеймс, представив себе такую картину, очень сильно засмеялся. В следующую секунду из камина со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами, а Гарри подпрыгнул, пытаясь ухватить хотя бы одно из них. — А пол?.. — начал Римус, — Не? — Вон! ВОН! — Дядя Вернон поймал Гарри в воздухе, потащил к двери и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица, за ними выскочил дядя Верной, захлопнув за собой дверь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом. — Парни давно уже могли бы взять по письму, — констатировал Флимонт. — Ну все, — значимо и весомо произнес дядя Вернон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из усов целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи — и никаких возражений! Он выглядел таким разъяренным и опасным, особенно после того, как выдрал себе полуса, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Вернон, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону скоростного шоссе. — Это не бегство, это тактическое отступление. На заднем сиденье обиженно сопел Дадли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Дадли всего лишь пытался втиснуть в свою спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер. — Вот же придурок! — офигев, выдохнула Эванс. Они ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда они направляются. Несколько раз дядя Вернон делал крутой вираж, и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот. — Сбить их со следа… сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон. — И при этом они везут с собой радиомаячок. Они ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы хоть что-нибудь перекусить. Когда стемнело, Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами. Наконец дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, глядя вниз на огни проезжающих мимо машин и думая, гадая, мечтая… На завтрак им подали заплесневелые кукурузные хлопья и кусочки поджаренного хлеба с кислыми консервированными помидорами. Но не успели они съесть этот нехитрый завтрак, как к столу подошла хозяйка гостиницы. — Я извиняюсь, но нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Тут для него письма принесли, целую сотню. Они там у меня, у стойки портье. Она протянула им конверт, на котором зелеными чернилами было написано: «Мистеру Г. Поттеру, город Коукворт, гостиница «У железной дороги», комната 11». Гарри попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил его по руке. Хозяйка гостиницы застыла, ничего не понимая. — Я их заберу, — сказал дядя Вернон, быстро вставая из-за стола и удаляясь вслед за хозяйкой.

***

— Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Вернон, похоже, ее не слышал. Никто не знал, куда именно они едут. — Куда бы они не поехали, их это не спасёт. Письмо будет доставлено до адресата. Любой ценой. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки. — Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез. — Почти. Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом. — Сегодня понедельник, — запричитал он, — Сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу, чтобы мы остановились где-нибудь, где есть телевизор. «Значит, сегодня понедельник», — подумал про себя Гарри, вспоминая кое о чем. Если сегодня был понедельник — а в этом Дадли можно было доверять, он всегда знал, какой сегодня день, благодаря телевизионной программе, — значит, завтра, во вторник, Гарри исполнится одиннадцать лет. Конечно, нельзя сказать, что у него были веселые дни рождения, — например, в прошлом году Дурсли подарили ему вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона. Так что и в этом году от дня рождения ничего особенного ждать не стоило. Но все же не каждую неделю тебе исполняется одиннадцать. Дядя Вернон вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил. — Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины! — Сначала из дома, потом из машины. — Ох, не нравится мне это… — сказала мужу Юфимия. На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. — Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши, — А этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку. — Явно сошёл… Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. — Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон, — Так что теперь — все на борт! — А поместятся ли они все? — задал интересующий всех вопрос Снейп. В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Вернон, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел их к покосившемуся домику. Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. — Господи, — сказала Лили. Всех, кроме Кассиопеи, — ей по долгу службы приходилось ночевать даже под открытым небом, — передернуло. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — четыре пакетика чипсов и четыре банана. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Вернон попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом. — Логично. Материал, из которых делают чипсы непригоден для розжига, — вслух произнесла Эйлин. — Надо было забрать из гостиницы все эти письма — вот бы они сейчас пригодились, — весело заметил дядя Вернон. Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. Гарри в глубине души был с ним согласен, хотя его эта мысль совершенно не радовала. «А кого это будет радовать?» Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. Юфимии было жаль внука. Ураган крепчал и становился все яростнее, а Гарри не мог заснуть. Он поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у него урчало от голода. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза. У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, Гарри увидел, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая его день рождения, и спрашивал себя, вспомнят ли Дурсли об этой дате. — Навряд ли, — покачал головой младший Поттер. Но еще больше его интересовало, где сейчас был тот, кто посылал ему письма. До начала следующего дня оставалось пять минут. Гарри отчетливо услышал, как снаружи что-то заскрипело. Ему хотелось верить, что крыша домика выдержит атаку дождя и ветра и не провалится внутрь, хотя, возможно, так стало бы теплее — все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло. — Может, — ответила леди Поттер, — Лучше может и не быть, а вот хуже – всегда пожалуйста! Часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Гарри подумал, что, когда они вернутся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что ему удастся стащить хотя бы одно. Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. Некоторые насторожились. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. Еще одна минута, и наступит день его рождения. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того чтобы его позлить? — Не стоит портить себе начало своего дня рождения, — не согласился с идеей Римус. Три секунды… две… одна… БУМ! Хижина задрожала, Гарри резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Но кто? — Допрыгались, ребятки, — подвела итоги Касс. Она уже догадалась, кто может быть за дверью.