Семь ударов сердца

Сколько нужно времени, чтобы забыть тебя? Год? Пять? Десять? Сколько ударов сердца потребуется, чтобы оно перестало биться в унисон с твоим? Три с половиной миллиона? Два с половиной миллиарда? — Мама, ты снова говоришь мысли вслух, — мой сын легко толкнул меня локтем. Я моргнула, приходя в себя. Мы с сыном смотрели показательные бои молодых гномов, желающих вступить на службу в королевскую стражу. Фили, Нори и Двалин проводили бои, поочередно сменяя друг друга. Фили только закончил бой, позволив мальцу покрасоваться и не вырубив его с первого же удара. Сейчас Фили стоял, положив руки на боевой топор и смотрел, как Нори отбивает мощные удары темноволосого гнома. Я не успела отвести глаза и поймала на себе взгляд голубых озер. В очередной раз по телу прокатилась волна тоски вперемешку с восторгом. Фили за эти годы раздался в плечах ещё больше, лицо его стало грозной маской, хотя я-то знала, какой он на самом деле. И это знание разрывало мое сердце на части. Я быстро перевела взгляд на сына.  — И много я наговорила, Рин? — я всегда называла его Рином, отвергая навязанную ему святость. Хотя уже в пятнадцатилетнем возрасте он был сильнее и умнее своих старших наставников. Это не могло не бросаться в глаза, не восхищать и не пугать. — Хватит на целую балладу, — улыбнулся он, — Правда я мало, что понял. Ты снова говорила на тебе одном понятном языке. Почему ты не хочешь научить меня ему? — Он тебе не понадобится, — я потрепала сына по его жестким волосам, — На этом языке никто, кроме меня, не разговаривает, ты же знаешь. — Последняя из рода, — задумчиво протянул он. Его глаза затуманились. Теперь это случалось все чаще. Рин словно бы задумывался на какое-то время, а потом долго молчал, раздумывая о чем-то своем. Однажды он признался, что у него появляются видения из прошлых его жизней - о его самом первом дне и последних шести. Сначала это его пугало, но потом он привык и теперь впитывал в себя прошлое, как губка воду. Только Махалу известно, какие знания переполняли его голову, какие воспоминания радовали его, а какие погружали в тревожные раздумья. Он был не по годам мудр. Слишком быстро повзрослел. Балин прочил ему трон уже через пять лет, и большинство подданных были с ним согласны. Когда моему сыну исполнилось пять, он уже читал и говорил на трех языках и пяти наречиях. Когда ему было восемь, он наизусть пересказывал древние легенды. В десять он перестал играть в детские игры с Лией и начал изучать государственные вопросы. В четырнадцать он победил Двалина в рукопашном бою. И сейчас ему всего пятнадцать, а он уже в Совете Эребора и наравне с Фили решает вопросы государственной важности. Я чувствовала, словно он ускользает из моих рук, как дождевая вода. Однако он никогда не забывал обо мне. Всегда спрашивал совета, любил слушать, как я читаю вслух, всегда сопровождал меня на прогулках и охоте. Он был рядом и в то же время далеко. Фили и другие гномы передали Дурину все знания и умения. Мой сын был искусным кузнецом, воином, стратегом, дипломатом и будущим правителем. К восемнадцати его было уже нечему учить, и было принято решение передать юному наследнику трон. Решение Совета было с ликованием принято народом. Коронация вызвала настоящий переполох, но для меня самым значимым событием стал приезд Дис, сестры Торина и матери Фили и Кили. — Так вот значит, какая ты, — статная гномка с угловатой татуировкой на левой щеке обвела меня грозным взглядом, — Жена моего брата и мать Дурина. Ну, здравствуй, — и вдруг она заключила меня в медвежьи объятия, — Я рада наконец-то познакомиться с тобой. — Как и я, Дис, как и я, — улыбнулась я сквозь слезы. От неё пахло кострами и морем, дальними странами и бескрайними просторами. Она напомнила мне, что мир намного больше Эребора, и с того момента в моем сердце поселилась непонятная новая грусть. Дис оказалась на удивление боевой и активной гномкой. Ей понравились мои реформы, и она с удовольствием включилась в работу внутренних социальных вопросов Королевства. Дурин был от своей тети в восторге, а Лия её побаивалась. А ещё я заметила, как смущается и начинает заикаться непробиваемый Двалин в присутствии принцессы Дис. Это было забавно и грустно. Ведь Дис носила печать траура. По Фили и Кили было видно, что они испытывают невероятное облегчение от того, что их мать наконец-то решила вернуться на родину. Им теперь не стоило переживать за неё, перебиваясь короткими письмами раз в несколько месяцев. Однако теперь Синие Горы остались без присмотра. Временный глава гномьего поселения требовал прислать одного из принцев, чтобы возглавить гномов, которые решили остаться на побережье. После долгих споров Фили объявил, что возвращается в Синие Горы,и забирает с собой принцессу Лию. О его решении мне сообщили в самый последний момент, когда караваны уже были собраны и готовы к путешествию. — Почему ты не сказал? — я стояла в кабинете Фили, стискивая кулаки от бессильной злобы и отчаяния, — Ты должен был предупредить меня!  — Легче прощаться быстро, — твердым голосом сказал он, глядя мне в глаза. За эти годы мы научились смотреть друг другу в глаза, пряча свои чувства глубоко внутри, — Если бы ты узнала месяц назад, то тебе было бы легче? — Почему ты? — мой голос дрогнул, — Почему не Кили? — Тауриель не сможет поехать с ним, а разлучать их было бы жестоко, — Фили опустил взгляд на бумаги у себя на столе и начал складывать их в стопки. Потом резко остановился и смял пару пергаментов пальцами, — Так будет лучше, Лия. Это правильное решение. Мы и так причинили друг другу много боли. — И ты решил вконец добить меня? — мой голос задрожал и я прикусила себе щеку, чтобы не заплакать. Фили резко встал из-за стола и подошел ко мне. Его рука поднялась, словно он хотел коснуться моего лица, но она так и повисла в воздухе, не достигнув цели. — Видеть тебя, сталкиваться с тобой на улицах Эребора, слышать твой голос на собраниях… и не иметь возможности прикоснуться, — его рука опустилась и безвольно повисла вдоль тела, — Это невыносимо, Лия. До сих пор. Поэтому я принял решение уехать в Синие Горы. Я стану главой небольшого поселения. Буду ковать мечи, торговать углем с Гондором, рыбачить, охотиться, помогать своему народу. Я постараюсь быть счастливым. Я не буду скучать о тебе. И очень тебя прошу сделать так же. Забудь меня, словно меня и не было. — Фили, нет, — слезы сами покатились из моих глаз, но он их уже не увидел. Фили ушел, оставив дверь открытой. Гул его шагов ещё долго отдавался эхом в моем израненном сердце. Прошло два года с его отъезда. Я теперь часто приходила на внешнюю стену и смотрела на горизонт, высматривая гномий караван, кавалькаду стражников или одинокого наездника, хотя и знала, что Фили больше не приедет в Эребор. Только в крайнем случае. Но таких случаев не случилось. Дурин правил мудро. Он оказался истинным королем, любимцем народа, уважаемым соседями правителем. А я лишь была его матерью. — Так и знал, что найду тебя здесь, — мой сын накинул на меня свою накидку и приобнял, дыша в макушку, — Холодно. Я не хочу, чтобы ты заболела. Я молча поежилась и улыбнулась, собираясь вернуться во дворец. — Он не приедет, — в голосе Рина прозвучала жалость. — Кто не приедет? — я постаралась изобразить удивление. Благо притворяться я научилась очень хорошо. — Мой двоюродный брат, — на лице Рина появилась грустная улыбка, — Фили не приедет, мама. Я всмотрелась в лицо сына. Что он знает? Я же никогда не позволяла себе слабости. Всегда говорила с ним только о Торине, его отце, короле Эребора, легенде и герое. — Мама, ты забываешь, насколько я древний гном, — вздохнул мой сын, заметив нерешительность на моем лице, — Я прожил шесть жизней. Я видел тысячи лиц, тысячи глаз. Я знаю, что ты любишь Фили, а он любит тебя. — Рин, я не… — мне пришлось отвести взгляд, потому что в черных зрачках сына я вдруг увидела нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. Вечность? Мудрость? Древность? — Я долго наблюдал, — сказал он, перехватив мою ладонь и погладив пальцами мою кожу, — Ты всегда смотрела на Фили, словно в последний раз. А когда ты отворачивалась, он смотрел на тебя, словно ты была его миром. Вы созданы друг для друга. И я хочу отпустить тебя к нему. — Рин, это невозможно, — прошептала я, — Даже твоя мудрость не в силах изменить гномьи законы. Мы с Фили никогда не будем вместе. — Но ты же хочешь этого, — Рин не спрашивал, он знал. Он всегда всё знал. Всегда был на шаг впереди, — Скажи мне правду, мама. Я не стану любить тебя меньше. Я познал любовь шесть раз и шесть раз терял её. Я знаю, каково это. — Да, — вырвалось у меня, — Я бы отдала всё на свете, лишь бы быть с ним. — Ты смогла бы отдать меня? — улыбка не погасла на его лице, хотя голос был твердым и серьёзным. — Я не понимаю, — покачала я головой. — Откажись от меня, — слова Рина молотом ударили по сердцу, — И я сделаю так, чтобы ты обрела счастье. Я хочу этого. Ты сделала для меня всё, что могла. Ты дала мне жизнь, пожертвовала всем, приняла свою судьбу. Теперь моя очередь позаботиться о тебе. — Это глупости, — я произнесла это намного грубее, чем хотела бы, — Я никогда от тебя не откажусь. Даже ради Фили! Нет, Рин! — Это не будет настоящим отказом, — тихо сказал он, — Ты просто умрешь. Мы инсценируем твою смерть. Ты освободишься от бремени матери Дурина. Я отправлю тебя с караваном в Синие Горы. Дам тебе новое имя. Как тебе Фионара? Или Розалинда? Я смотрела на сына, пытаясь переварить его слова. Даже его шуточки не смогли расслабить мои натянувшиеся до предела нервы. Он предлагал мне бросить всё, бросить его, отказаться от прошлого и начать всё с чистого листа. Такой соблазн, но какой ценой! — Ты должна поехать к нему, — улыбка сползла с лица Рина, — И ещё, я передам с тобой послание Лие. Через лет десять я намерен прислать за ней сватов… — Ч…что? — воскликнула я, округлив глаза, — Лия? Наша Лия? Дочь Фили? — Я же сказал, что ты забываешь, насколько я древний гном, — засмеялся Рин, — Лия — моя любимая, которая перерождается вместе со мной. Иногда мне приходится ждать её годами, а иногда она оказывается старше меня. У неё бывают разные имена, но одно лицо. Она моя судьба, мама. — Мне сложно это понять, Рин, — я потерла пальцами виски, — Но я поверю тебе на слово. Хотя если Лия пошлет тебя к балрогам, я её поддержу. Так и знай. — Так значит, ты согласна? — Рин, внимательно посмотрел мне в глаза, — Не бойся, мама. Я уверен, что у нас получится. — А как же эта ваша гномья связь, когда вы узнаете о рождении, смерти и даже замужестве друг друга? — с сомнением спросила я. — Фили может жениться на какой-то незнакомке, заехавшей в Синие Горы по делам или же навестить могилы родственников, — пожал плечами Рин, — Он же ещё молодой мужчина. Имеет право. А гномы умирают каждый день, чтобы придавать значение каждой порванной нити... Хотя это не так для меня, но другие гномы ничего не заподозрят. — Рин, а как же ты? — не удержалась я. — Я пусть и выгляжу молодым, мама, но я старше тебя на шесть жизней, так что как-нибудь справлюсь, — Рин обнял меня за плечи и поцеловал в лоб, — Я всегда буду любить тебя. А если соскучаюсь, возьму королевский отпуск и отправлюсь навестить родину моих двоюродных братьев. Имею право, между прочим. Я засмеялась, хотя в душе мне было ужасно страшно. Но я знала одно — у меня не будет другого шанса. Я устала от Эребора, устала от груза ответственности, устала от святости. Я хотела обычной жизни. Рядом с Фили. Рин устроил мою мнимую смерть во время охоты. Он стал единственным свидетелем того, как горный тигр разорвал меня в клочья и уволок к северным горам мои останки. Его горю не было границ, однако это не помешало ему отправить заготовленный заранее караван в Синие Горы. Преданный стражник Дор, мой друг и мой защитник, стал для меня троюродным братом на время путешествия. А я стала Аорой, дочерью купца и знатной дамы из Дейла, ехавшей в Синие Горы, чтобы заключить с местным правителем Фили договор о закупке угля и продаже шелка и атласа. Целых полтора месяца я не снимала с головы капюшона дорожного плаща, чтобы меня не узнали. Хотя я и обрезала волосы на манер деловых женщин с востока, кто-то из торговцев мог оказаться слишком внимательным и мог бы узнать во мне святую мать великого Дурина Седьмого. Рисковать я не хотела. Лето было в самом разгаре, когда мы пересекли удивительно красивое местечко под названием Шир и выехали на западный тракт, ведущий прямиком в Синие Горы. Это были мирные земли, давно забывшие, что такое нападение орков или троллей. Местные следопыты ревностно следили за окрестными холмами и горами, безжалостно расправляясь с чудовищами. На шестой день к нашему каравану навстречу подъехали вооруженные гномы с Синих Гор, чтобы сопроводить в город. Через сутки мы въехали на горную тропу, а ещё через несколько часов остановились на небольшой площади в центре гномьей открытой деревни. — Дальше, внутри горы, находятся кузни и шахты, — объяснил мне Дор на мое удивление, — Местные гномы привыкли жить на склонах горы или у подножья. В отдельных домах дешевле поддерживать тепло зимой, чем отоплять целую гору. Да и торговля с людьми требует постоянного контакта с соседями. Я с интересом разглядывала уютные дома, ограды, за которыми мычали коровы и суетились куры, широкие улицы, по которым бегали дети и дворовые псы. Жизнь. Обычная жизнь. Свобода. Улыбка сама собой расплылась по моему лицу. — Госпожа… то есть, Аора, — тихо сказал Дор, делая вид, что проверяет узлы на телегах, — я найду для вас жильё. Караван пробудет в городе не больше недели, а потом двинется назад. Вы уверены в своем решении? Если нет, то у меня приказ вернуть вас в Эребор в целости и сохранности и сделать вид, что вас нашли в Мглистых Горах живую и невредимую. — Я не вернусь, Дор, — твердо сказала я, — Даже, если мне придется самостоятельно ловить рыбу и протирать столы в тавернах. Я предпочту быть свободной. — Вам никогда не придется мыть столы, гос… Аора, — нахмурился Дор, — Король Дурин велел проследить, чтобы у вас было достойное жилье и средства для жизни до конца ваших дней. — Вот видишь, — усмехнулась я, — Мне даже работать не придется. Буду выращивать одуванчики и сочинять стихи. Так что, Дор, возвращайся домой с легким сердцем и выполненным долгом. И спасибо тебе за всё. — Это была честь для меня служить вам, госпожа, — одними губами произнес Дор и незаметно прижал кулак к груди. — Ладно, ладно, оставь эти почести королевским особам, — закатила я глаза, — Я теперь твоя троюродная сестра. Будет выглядеть странно, если ты будешь каждый раз раскланиваться и бить себя в грудь. Губы Дора дрогнули в легкой улыбке и он пошел искать для меня временное пристанище, а я решила пока прогуляться по деревне и спуститься к морю. Как же давно я не видела моря! Соленый воздух обжигал легкие своей свежестью, ноги утопали в мягком песке, крикливые чайки носились над головой. Берег оказался портом. Вдоль кромки воды выстроились причалы с рыболовецкими судами, чуть дальше на волнах покачивались большие торговые корабли, от которых к берегу туда-сюда шныряли нагруженные товаром лодки. Гномы и люди работали бок о бок, занимаясь погрузкой и разгрузкой ящиков и мешков. Я подошла ближе и, оглушенная гомоном, остановилась на краю деревянной пристани. Солнце играло в волнах отблесками и слепило глаза. Мне хотелось скинуть с себя одежду и нырнуть в эту золотую пучину. Я так задумалась, что не сразу поняла, что кто-то подошел ко мне слишком близко и окликает меня. — Мадам, вы стоите слишком близко. Здесь довольно глубоко, — этот голос. Я знаю этот голос. Всегда знала. Я резко развернулась. Порыв ветра сорвал с моей головы капюшон и раскидал короткие пряди волос в разные стороны. Фили стоял в двух шагах от меня, удерживая на плече два огромных мешка. Наши глаза встретились. Зрачки Фили расширились, он нервно вдохнул в себя воздух, замерев на месте. — Лия, — прошептал он одними губами. — Аора, — тихо сказала я, — Лия или Тал, или святая госпожа погибла во время охоты. Её сын видел все своими глазами. А меня зовут Аора, ваше высочество. — Аора, — Фили медленно опустил мешки на деревянные доски, — Аора, — повторил он, немного нахмурившись, — И надолго вы в Синие Горы? — Мне здесь нравится, — сказала я, не отрывая взгляда от Фили, — Я всегда мечтала жить на берегу моря. Поэтому думаю, что навсегда. Да, я однозначно хочу жить здесь. — Тогда, не желаете ли посмотреть город? — Фили протянул мне руку в нерешительности, — Вы позволите? — Всегда, — я вложила свою ладонь в его и он вздрогнул, а потом крепко сжал мои пальцы. — Аора, — проговорил он мое новое имя, словно привыкая, — Мне нравится это имя. Вы выйдете за меня замуж? — Мы только познакомились, — возмутилась я с улыбкой на губах. — А мне кажется, что мы знаем друг друга вечность. — Ну если вы так настаиваете… — Я требую! — Фили потянул меня к себе, и я оказалась прижата к его груди. — Даже так? — мои щеки вспыхнули, а дыхание перехватило, — Тогда я согласна.