Tormenting longing for lost joy

Душа － это то, что даёт человеку все чувства, желания и эмоции. А также силу. Увеличение количества душ дарует лишь бóльшую силу. Однако человек не был бы человеком, если бы не жаждал её. Один, способный вместить силу двадцати? Тысячи? Сотен тысяч? Миллиардов? Недурно звучит, верно?

***

Первая стрела из белого дерева была специально пущена мимо и с глухим звуком вонзилась в кору дерева прямо над головой лебедя. Величавая белоснежная птица пронзительно вскрикнула и что есть силы бросилась к своему гнезду, где уже испуганно пищали ещё голые птенцы, зовя мать на помощь. Нам нет нужды использовать созданное другими людьми оружие, но так хоть капельку веселее. Вторая стрела белой молнией пронзила разом двух или даже трёх птенцов, орашая мягкое, заботливо сделанное из пуха гнёздышко тёмно-алой кровью. Красивое сочетание. В королевском саду раздался надрывный вопль отчаяния лебёдки, через мгновенье прерванный третьей, точно пущенной прямо в тонкую шею, стрелой. Уже сегодня вечером Мы обвиним садовников в отстреле Наших якобы любимых птиц, и завтра их повесят. Или отрубят голову － решим чуть попозже. А потом Мы с удовольствием выпьем их души, полные липкого чувства страха и бесплодной надежды, обращённой к Нашей сиятельной персоне. Неплохой дессерт. Меня очередной раз передёрнуло от своих же мыслей. Впрочем, нельзя достичь великой цели без великих жертв. Мы стояли внутри изящной беседки, аккуратно выточенной из светлого мрамора. Крышу её лаконично обвивал дикий вьюнок, распускаясь небольшими бело-голубыми цветами. Вокруг пруда росли гладиолусы и лилии － все точно королевского цвета, белоснежные. Спокойная некогда вода окрасилась в карминный от капающей крови с мертвых птиц. Сад находился в приятной полу-тени из-за цветущих вишен, а по земле стелился лёгкий туман от небольшой мороси. В дали виднелся чýдный дворец. На удивление спокойное место, пропитанное изяществом. Вечное, как многие говорят, заколдованное. Прекрасный сад, достойный прекрасного монарха, в котором даже сами растения поклоняются ему, цветя в унисон. "Подниматься всё выше и выше благодаря собственным усилиям" - Нам частно твердили это в детстве. Мнимая честь, коей всё прогнило во владениях Арье, и мнимая семья, созданная лишь для восхищения "отцом". Но окружающее великолепие было построено Нашими верными слугами. Они настолько превозносили Нас и настолько безоговорочно в Нас верят, что сделали это даже без приказа. Всё это давно перестало приносить мне радость. Ты подошла к Нам тихо, своей будто парящей поступью. Наверное, чтобы как обычно закрыть Наши глаза своими небольшими ладонями. Странная, глупая игра, но Мы почему-то разрешали тебе это делать. Однажды ты зашла в Наши покои во время Нашего приёма пищи. Но вместо того, чтобы выбежать, закричать, раструбить на весь замок о том, что их монарх ест на завтрак людей, ты просто взяла тряпку, скрупулезно вытерла лужу крови с пола и, поклонившись, вышла. После этого Мы часто приглашали тебя поговорить о новых планах, о жизни. Ты внимательно слушала. И Нам это, признаться честно, льстило. Льстило иметь того, кто Нас понимает. Многие слуги опрометчиво называли наши отношения любовью, но любовь － хрупкая, мимолётная и ненадёжная － ничто в сравнении с властью. Я хорошо запомнил это с детства. Гениальный мальчик с большими амбициями, что способен отринуть это чувство. Так что нет. Это было просто понимание. － Мы так жаждали убить своего отца, что поддались своим внутренним демонам и слились со своими братьями и сёстрами. Мы вступили в опасную группировку, предав Семью. Мы стали питаться душами убитых Нами же. Сотнями.. нет, тысячами душ.. 《 Я каждое мгновение своей жизни слышу их вопли мольбы, обречённые вздохи. 》－ Как бы я хотел тебе это рассказать. А не только то, что придавало Нам величия или, наоборот, опускало в омут жестокости в твоих глазах. Вместо этого Мы окинули ещё одним взглядом пруд, ледебиный островок, к которому уже начали слетаться вороны на запах крови, и развернулись к тебе. － Оо, Мы стали величайшим Убийцей, － Мы наклонились и заглянули тебе прямо вглубь лазурных глаз, подёрнутых рябью.－ Всё это было ради силы. Мы попытались улыбнуться торжествующей улыбкой, наполненной гордыней и самолюбованием. Но отчего-то вышла лишь поломанная ухмылка одиночества. Где-то внутри разразился демонический смех. Как же я всё-таки жалок. － Уайт, я.. － Хоакин, － на ухо тебе прошептали Мы. Имя мальчика - отринутое и почти забытое. Как давно я его не слышал. － Что? － ты непонимающе тряхнула своими рыжими кудрями. Мы тоже не видели логики в том, что говорим. Но я делал то, что мне хочется. － Хоакин. Назови меня Хоакином. － Как скажешь, Хоакин Моё слабое подобие улыбки померкло, белые глаза заблестели. Чувствовать себя таким почти что физически больно. － Ещё, － потребовал я. － Хорошо, Хоакин. Может я много и не понимаю, да и не должна понимать, но ты получил то, чего хотел.. Нет, я ни черта не получил. Отец всё ещё жив и скорее всего уже давно позабыл обо мне. Остальная семья меня ненавидит, а обитатели Башни - лишь бояться порой сильнее Захарда, не превознося, не поя гимны в мою честь. А тех, кто это делает кличут фанатиками безумного Убийцы. Ты тоже это прекрасно понимаешь, но тогда почему же ты тянешь свои руки ко мне? Зачем так мягко поглаживаешь мои длинные волосы? Почему преданно смотришь прямо в глаза, не отводя взгляда? А. Всё ясно. Она такая же. Такая же, как все - безоговорочно верит в своего сияющего монарха. Это вовсе не понимание, а лишь слепое поклонение. － Ты молодец, Хоакин, － она, наверное, вложила в эти слова всю свою душу. Как и многие другие глупые люди. Почему же Нам кажется, что Мы только что разрушили всю сокральность этого момента? И почему у меня такое ощущение, что я делал так всегда, когда кто-то.. дорогой пытался мне что-то сказать? Она сделала неуверенный шаг в Нашу сторону и рвано выдохнула. Прикусила персиковые губы, робко бросая взгляды на Наши. Она пытается Нас поцеловать? Должно быть, если она это сделает, то будет счастлива. Чтож, тем вкуснее Нам будет. В предвкушении очередного холодного пиршества облизнув губы, Мы будто дали ей разрешение. Она подалась вперёд － роковая ошибка. Мягкое прикосновение, и ловушка захлопнулась. Медно-рыжие волосы и алая кровь. Что за нелепое сочетание цветов. Придётся добавить ещё и её убийство к грехам садовников. Да.. Я вступил на путь порока, поэтому.. мне не может быть прощения.

***

Я стою на вершине голой скалы, одной из множества здесь. Казалось, они и есть сама граница этого пустынного мира. Сухой ветер уже давно прочно спутал мои некогда медно-рыжие волосы, ныне будто припорошённые белым костным пеплом. Черты лица стали острее, щёки осунулись и впали, бывшие лазурные глаза посерели. Сквозь тонкую кожу стали просвечиваться карминные вены. Говорят, что такое происходит со всеми в этом странном месте. Месте вне времени и пространства. Под моими босыми ногами, плотно покрытыми мозолями от долгого, казалось бы вечного подъёма, раскинулся прекрасный город. Мертвенно-жёлтое солнце, тысячелетиями не меняющее своего положения на границе небосклона, тускло освещало его величественные башни, крыши с чугунным орнаментом, тёмные провалы мёртвых окон. В вечном сумраке затерянных улиц брусчатка покрывалась вездесущим песком, безжизненным пеплом. Сухие деревья с неестественно загнутыми ветвями безрезультатно тянулись к небу. На земле возле ствола каждого полулежали, сидели или даже всё ещё тянулись вверх в своём последнем желании опустошённые, сожжёные изнутри люди. Многих не стало уже тысячи, сотни лет назад, а некоторые подверглись небесному пламени лишь недавно. Может, даже в эту секунду где-то в этом вечно умирающем городе сгорела ещё одна душа. Я всё ещё вспоминаю то существо, что поглотило меня. Мой разум уже подёрнулся туманом забвения, но некоторые чувства я хорошо помню. Мучительную тоску о потерянной радости, предмете страсти, надежду все вернуть... Могут ли эти мысли принадлежать безжалостному чудовищу? Но если так, возможно, это было и не чудовище? Как бы то ни было, мой подьём на скорбно воющие скалы наконец окончен. Можно сказать, что мне даже в какой-то степени повезло. Повезло окинуть этот город прощальным взглядом, повезло увидеть не только лишь бледные лучи, но и само светило. Повезло застыть пепельной статуей на вершине мира, в последние мгновения вздыхая израненными лёгкими чистый воздух без песка и пепла, чувствуя кожей лишь свободный ветер, да благоговейное смирение остановившимся сердцем.