Чайник

В воздухе висят маленькие пылинки, подсвеченные редкими лучами тусклого солнца. На чердаке всегда много пыли, даже если это жилая комната. Она оседает на старую мебель с потрескавшимся лаком, на деревянный пол, который никто никогда не красил, на скрипучую кровать и на журнальный столик, который теперь используют вместо обеденного стола. На некогда белой скатерти в синюю клетку уже расставлены приборы к завтраку. Две тарелки тускло поблёскивают пустотой в ожидании горячей яичницы, запах которой доносится из соседней комнаты даже через закрытую дверь. Впрочем, оттуда доносятся не только запахи. Недовольные и обозлённые окрики отскакивают от дверных косяков и впитываются в деревянные стены, они заглушают размеренный стук капель о дно старого таза возле кровати. Крыша снова протекает. На столе стоит чайник. В нём уже давно остывает заварка. Когда-то его доставали на весёлые застолья и приятельские посиделки, но это было так давно. Его ставили на стол только по особенному случаю или для особенных гостей. Его окружали приятные люди, радовавшиеся друг другу. Когда из него наливали чай, это означало, что хозяин испытывает глубокое уважение к гостю. Его белые бока всегда были начищены и сверкали в ярком свете ламп и свечей. Чайник никогда не оставляли грязным и всегда смахивали с него пыль. А что теперь? Его белая эмаль посерела, узор из цветов едва ли отдаёт былой синевой. На боках отпечатки грязных пальцев, свидетельствующие о том, что его теперешний хозяин – любитель засахаренных пончиков. И достают его теперь каждый день по любому поводу. Внутри него тёмный чайный налёт уже ощутимо сказывается на вкусе напитка, но никто не торопится его помыть. Кусочек носика откололся, когда им случайно ударили по кружке. А на прошлой неделе треснула крышечка после того, как мужчина в приступе злости с силой закрыл её. Не проходит и дня, чтобы эти двое не устроили перебранку. Им бы разойтись и не мучить друг друга. Это даже чайнику понятно. Но нет. Они всё ещё вместе и всё ещё скандалят каждое утро. Вокруг чайника теперь не звучат голоса дружных бесед, не раздаются смех и комплименты. Пыль забивается во все неровности и застывает чёрными пятнами. Теперь он не символ уважения. Он всего лишь посуда. Вроде простецкой вилки. И, когда придёт время, его без зазрений совести и лишних раздумий отправят в мусор, а на его место приобретут новый. Пожалуй, это прекрасно. Больше никаких скандалов и чая с мерзким привкусом налёта. Просто… ничего. Ветер разгулялся и срывает с деревьев листву. Заварка в чайнике безнадёжно остыла. Как и яичница, которую никто так и не принёс. Запах уже улетучился сквозь щели в полу и стенах. Когда они успокоятся, стрелки на часах замрут на девяти утра. Они позавтракают в спешке, потому что снова опаздывают на работу, и уйдут, оставив посуду дожидаться их прихода в грязной раковине. А вечером они ополоснут чайник холодной водой, насыплют в него дешёвенький чай, зальют кипятком, снова поставят на стол и будут ужинать в гробовом молчании. В Лондоне опять дождь. Туман окутал дома липким холодом. Крупные капли барабанят в тонкие стёкла и протекающую крышу. Несколько мелких капель просачиваются сквозь потолок и падают на треснувшую крышечку чайника. С соседней комнаты всё ещё доносятся ругательства. Слышится тихий свист, вырвавшийся из носика. Как усталый вздох старика, который давным-давно не прочь отправиться на заслуженный покой.