День рождения

Чен еще раз напоследок окинул взглядом свое отражение в зеркале. Черный пиджак с восточным узором, черная рубашка без галстука, черные укороченные брюки и туфли из черной лаковой кожи на невысоком каблуке. Черный - его любимый цвет. Маруся бесшумно прокралась в комнату и встала у Чена за плечом. - Выглядишь безупречно, - сказала девушка и улыбнулась, смотря в зеркало. Китаец вскинул голову и обернулся. - Маруся! - улыбнулся в ответ. - Ты сегодня лучше всех. Впрочем, не только сегодня. Всегда. С днем рождения, любимый. - Спасибо, милая. Маруся поцеловала Чена в щеку. Мужчина обнял девушку за талию и притянул к себе, так что она смотрела в глаза своему отражению. "Любил бы он меня так же сильно, если бы я была некрасивой? Должны ли мужчина и женщина быть одинаково красивы? Почему красивые женщины выбирают некрасивых мужчин, но некрасивых женщин не выбирает никто? Я чувствую себя виноватой за свою красоту, как будто я украла ее…" Чен повернул Марусю к зеркалу, а сам встал у нее за спиной и положил руку ей на талию. На Марусе было черное бархатное платье средней длины, на широких бретелях, с глубоким вырезом сбоку и красные шпильки. - Ты восхитительна, - промолвил китаец, лаская ее плечо. Девушка отвела взгляд от зеркала и поморщилась. - Не говори так. - Почему? - Потому что это неправда. Красоты не существует. - Неужели? - Ты уверен, что я красивая только потому, что тебе это навязали. Большие глаза, маленький нос, пухлые губы и маленькое личико… Сегодня идеал красоты выглядит так. Если с завтрашнего дня отовсюду станет доноситься, что красота - это высокий лоб, маленькие глаза, большой нос с широкими ноздрями, прыщи и неровные зубы, то рано или поздно ты в это поверишь. Людей можно убедить в чем угодно, но в любом случае будут те, кто будет страдать от навязанных идеалов. - Люди будут страдать только в том случае, если они настолько поверхностны, что готовы париться из-за того, считают ли их красивыми или нет. Это глупо. Обществу всегда что-то не нравится, оно всегда будет искать кого-то, на кого можно напасть. Стадо не привыкло шевелить мозгами, поэтому ему легче принять уже готовую точку зрения, ценности и стремления. Маруся повернулась к Чену. - То есть, ты не паришься из-за того, считают ли тебя красивым или нет? - Нет. Это просто случайность, что я родился таким, то есть, по мнению общества, красивым. Глядя китайцу в глаза, девушка немного помедлила, кусая нижнюю губу, а потом спросила: - Чен, скажи… Ты бы любил меня, если бы я была некрасивой? В ответ на это Чен неожиданно рассмеялся. - Конечно, любил бы. Когда дело касается тебя, я обращаю внимание на кое-что другое. А красота - это так, приятное дополнение. - Кое-что - это что? Мужчина наклонился вперед и прошептал Марусе на ухо: - Твой загадочный ген. - Что?! - девушка отшатнулась. Китаец опять рассмеялся. - Это не шутка. Маруся толкнула Чена в плечо. - Нам уже пора выходить, - заметил мужчина, бросив взгляд на часы. Одиннадцатого марта Чену исполнилось сорок пять.

***

В день рождения Чена они с Марусей ужинали в ресторане. Мужчина положил нож и вилку на тарелку, отодвинул ее в центр стола и вытер рот салфеткой. Чуть позже Маруся сделала то же самое. - Маруся, у меня для тебя сюрприз, - заявил китаец. - Постой, сегодня же моя очередь делать тебе сюрпризы, - мягко напомнила девушка. Чен выразительно посмотрел на нее и достал из-за пазухи белый конверт, положил его на стол и пододвинул к Марусе. Девушка взяла конверт, распечатала его и извлекла сложенный вдвое листок белой бумаги. Маруся начала вслух с улыбкой: - Поздравляем! Вы зачислены в Шанхайский государственный университет… Под конец уголки губ девушки опустились, а вот Чен, наоборот, улыбнулся во все тридцать два. Маруся подняла глаза. - Чен, что это значит? Китаец поставил локти на стол и положил подбородок на сцепленные ладони. - Как - что? Ты будешь учиться в университете! Разве это не здорово? Девушка бросила письмо на стол и отвернулась. Вот так подстава. Маруся ожидала от Чена всего, что угодно: что он будет ставить над ней опыты, что он будет пытать ее, что ему, в конце концов, придет в голову убить ее. Всего, что угодно - кроме того, что он засунет ее в университет. - Нет. Это ни капли не здорово. - Почему же? - удивился Чен, приподняв брови. Маруся смерила его мрачным взглядом. - Я ненавижу учиться. Мужчина вмиг посерьезнел. Он откинулся на мягкую спинку стула и задрал кверху подбородок. - Извини, но настала пора хоть что-то сделать самой. Девушка сузила разноцветные глаза. - Ты что, хочешь сказать, что я все это время сидела у тебя на шее? Я думала, ты уже скопил достаточно денег, чтобы мы прожили спокойную жизнь. Маруся наклонилась к Чену и шепотом добавила с ядовитой улыбкой: - Я слышала, наемным убийцам платят прилично. Китаец нахмурился. - Для такой глупой девушки, как ты, ты слишком много думаешь, Маруся. По-твоему, это хорошо - сидеть у кого-то на шее? - А разве плохо? Чен усмехнулся. - Выбирай: либо ты получаешь образование, либо я… Маруся пристально посмотрела мужчине в глаза и проговорила: - Отдай мне все деньги, которые у тебя есть с собой. Китаец молча достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и протянул Марусе. Девушка схватила его, встала и сказала: - Я спрячусь так хорошо, что ты меня не найдешь, козел. Она поцеловала мужчину в губы на прощание и вышла из ресторана. Маруся села в машину Чена и обыскала ее. В бардачке нашлась еще пара пачек денег. Девушка завела двигатель и уехала восвояси.

***

"Я спрячусь так хорошо, что ты меня не найдешь, козел". Маруся сама не верила в то, что сказала. Чен всегда находил ее, значит, найдет и в этот раз. К тому же, не так хорошо она и спряталась - выбрала какую-то дешевую гостиницу на окраине города. Так что Маруся ждала Чена, смотря древний сериал по не менее древнему маленькому телевизору, и ела лапшу быстрого приготовления, ловко орудуя деревянными палочками. Припарковав машину неподалеку от гостиницы, Маруся открыла багажник. Как она и думала: сумка с одеждой Чена была на месте. Со дня на день китаец должен был уехать на несколько дней в другой город и поэтому заранее собрал вещи и положил в багажник, чтобы ничего не забыть. Девушке хотелось как можно скорее вылезти из узкого платья и сбросить с ног шпильки. Маруся взяла сумку и захлопнула багажник. Сняв туфли, девушка опустилась на колени и открыла сумку, порылась внутри и достала черные толстовку с капюшоном и шорты, переоделась. Маруся вышла из гостиницы в кроссовках сорок второго размера и купила несколько упаковок лапши, пару бутылок воды и салфетки в круглосуточном магазине на первом этаже. Маруся поставила на пол пустую упаковку из-под лапши и обняла свои колени. По телевизору уже показали вечерние новости, а Чен все еще не появился. Она вовсе не хотела, чтобы он ее не нашел. Если бы кто-то вмешался в их короткое сражение в тайге и сказал, что через несколько лет они будут по уши влюблены, и Маруся, и Чен - оба бы громко рассмеялись. На месте своего возлюбленного девушка представляла кого угодно, но не Чена. Но, как это часто бывает, произошло нечто противоположное. Китаец никогда не говорил Марусе, что любит ее, но девушка знала - чувствовала своим телом - что Чен любит ее. Каждый раз, когда они были наедине, и Маруся обнимала его за плечи, мышцы мужчины были расслаблены; он вел себя непринужденно. В ту ночь, в крошечном номере дешевой гостиницы, с кроватью, маленьким телевизором и окном, смотрящим в стену соседнего дома, Маруся впервые задумалась о том, что у них с Ченом огромная разница в возрасте. Ей восемнадцать, ему исполнилось сорок пять. Однако китаец был из тех мужчин, которых возраст делал только краше. Маруся знала, о чем говорит. Как-то раз Чен показал ей альбом со своими фотографиями. Маруся лежала на кровати, листала альбом, и с каждой следующей страницей мальчик на снимках становился старше. Сначала это были черно-белые карточки, затем цветные. На последней странице альбома Чену было семнадцать лет. - А еще фотографии у тебя есть? - спросила Маруся, возвращая альбом мужчине. - Нет, - ответил китаец, ставя альбом на полку в книжном шкафу. - То есть, - осторожно начала Маруся, повернувшись на бок и глядя Чену в спину, - семнадцатилетие было последним годом твоей… Обычной жизни? Мужчина ничего не сказал. - Чен, почему ты решил убивать людей? В ответ - тишина. Больше Маруся о таком не спрашивала. Поначалу она долго привыкала к тому, что один из них больше не охотится, а другой - не спасается. Иногда, когда Маруся скучала по прежнему, пронизывающему взгляду Чена, бедопредвестнику, ей хотелось позлить китайца, чтобы вернуть этот взгляд. И тогда она выкидывала какую-нибудь незначительную штуку, но такую, которая - Маруся точно знала - выведет Чена из себя. Тем вечером девушка не рассчитывала доводить китайца до белого каления и, тем более, использовать против него предмет, но не могла же она знать, что Чен без ее, Марусиного, ведома подал документы в Шанхайский университет от ее имени! Значит, заслужил. Маруся выключила телевизор и упала на кровать, раскинув руки в стороны. С одной стороны, она хотела узнать больше о темной стороне жизни Чена, а с другой, убеждала себя, что она не хочет этого знать. Маруся задремала…

***

Чен прошел по тускло освещенному узкому коридору, нажал на дверную ручку, медленно открыл дверь и заглянул внутрь. Маруся забыла выключить свет. Девушка лежала на кровати на боку, положив руку под голову и поджав ноги, спала. Чен закрыл за собой дверь. Мужчина снял кепку и куртку и положил их на стул. У стены было достаточно места для еще одного человека, поэтому Чен оставил кроссовки на полу и забрался на кровать, обнял Марусю одной рукой и прижал к себе. Что было в Марусе такого, что заставило Чена ее полюбить? Он и сам искал ответ на этот вопрос. Там было намешано много всего, и именно это сочетание всякого разного отзывалось в сердце китайца… Чем? Любовью? Чен не верил в любовь. Мужчина с большей охотой поверил бы в то, что ему, как любому человеку (несмотря на то, что он ценил уединение) нужен другой человек, с которым он будет чувствовать себя как дома. Что бы Чен ни говорил, как бы сильно он ни хотел провести жизнь в гордом одиночестве, временами он нехотя признавался себе, что ему нужен близкий человек. Мужчина с большей охотой назвал бы Марусю своей подругой, потому что он ненавидел любовь, а дружба выше, чем любовь. Дружба обесценилась, потому что размножаться человек будет хотеть всегда, независимо от того, какие времена за порогом, а дружить… Можно и не дружить. Порой Чен ловил себя на мысли, что стоит отправиться в какую-нибудь глушь, отыскать там какого-нибудь отшельника и расспросить его: можно ли жить вообще без людей? Китайцу хотелось верить, что можно, но в большом городе верить получалось не очень. Чем больше народа, тем сильнее тревога, значит, надо вернуться к природе. Чен с жалостью смеялся над теми, кто с иронией вопрошал: что же нам теперь, в пещеры вернуться? Может, стоит и вернуться. Люди только и умеют, что гадить, причем гадят они на себя. Зачем появилась на Земле эта бессмысленная жизнь? Достижения человечества важны лишь для него самого. В масштабах Вселенной они не имеют никакого значения. В масштабах Вселенной ничто не имеет значения. Тогда зачем это все? Непонятно. Против жизни нужно бунтовать. Чен опять задумался о Вселенной и ее пределах (которые неизвестно, существуют или нет) - значит, его опять занесло. Чаще всего мысли китайца развивались именно по такому пути: от отдельного человека до Вселенной. И если он достиг Вселенной - пора остановиться, иначе можно настолько уйти в себя, что не вернуться. Хотя возвращаться часто не очень-то и хотелось. Маруся повернулась на другой бок и уткнулась носом в грудь Чена. Может, он вообще ее не любит?.. Если уходить в лес, то одному, чтобы не видеть, как она умирает; или чтобы она не видела, как он умирает. В один прекрасный день лечь под деревом в траву, закрыть глаза и вернуться в землю. Бессмертие давно уже не представлялось Чену таким заманчивым. Конечно, он имел виды на мировое господство, но… Да кому нужны эти людишки? Кому нужно мировое господство, если однажды Землю может просто разнести в пух и прах какой-нибудь метеорит? Если люди умирают, значит, так надо. В конце концов, если бы люди жили вечно, цивилизации пришли бы в упадок, а людей бы однажды стало так много, что они бы не поместились на Земле. Если так заведено природой, значит, это не просто так. Природа последовательна, но бессмысленна, как и жизнь. Вернее, сама по себе природа бессмысленна, но если есть человек, то природа обретает смысл - поддерживать жизнь человека. Человек - маленький смысл. Маруся зашевелилась и вскоре открыла глаза. - М-м-м… Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Маруся могла вечно любоваться в тишине этими карими глазами с глубоко врезанным внутренним уголком и немного нависающим верхним веком, но, к несчастью, Чен заговорил, тихо: - Хотел сказать что-нибудь особенное, но ничего не придумал. Девушка закатила глаза и отвернулась со словами: - Лучше бы ты молчал! Китаец обвил руки вокруг ее талии, крепче прижал к себе и поцеловал в шею. Внизу живота у Маруси затвердело. - Ты не передумала насчет университета? - спросил Чен между поцелуями. Девушка повернула голову и поцеловала мужчину в губы. - Ты не боишься, что я встречу там кого-нибудь лучше тебя? - Лучше меня никого нет. К тому же, если у тебя появится другой, я убью сначала его, затем тебя, и напоследок - себя. Маруся расхохоталась. - Ты по-прежнему приятный собеседник! Китаец просунул пальцы за резинку шорт, которые были на Марусе, но девушка схватила его за запястье. Чен убрал руку. - Мы никогда не занимались с тобой любовью, - задумчиво промолвил мужчина. Маруся нажала на его плечи и заставила лечь на спину, а сама оседлала бедра китайца и задрала его черную водолазку. Внизу живота, возле тазобедренной кости, наполовину скрытый поясом джинсов, был вытатуирован иероглиф на манер каллиграфического письма. Чен сделал эту маленькую татуировку несколько месяцев назад. - Тебе одновременно и повезло, и не повезло, - отозвалась Маруся, накрывая иероглиф ладонью. - Да уж, - улыбнулся китаец уголком рта. Взгляд Маруси спустился чуть ниже. Промежность мужчины выглядела так, будто ему в штаны засунули боком целый калач. - Знаешь, что мне приснилось, пока я спала? Девушка легла на Чена, засунула руку ему за пояс и погладила горячее бедро. - Что? - Я шла по незнакомой улице в незнакомом городе, и вдруг два старых, тонких и сухих дерева одновременно повалились, но ничего и никого не задели, хотя на противоположной стороне улицы стоял дом. Деревья упали… Что бы это значило? Китаец положил ладони на попу Маруси. - Не заглядывай в сонники. Лучше почитай "Толкование сновидений" Фрейда. Хотя, если перед этим ты не прочтешь хотя бы несколько книг по общей психологии, то вряд ли поймешь, что Фрейд хотел до тебя донести… - Фрейд, "Толкование сновидений", общая психология. Я запомню, - улыбнулась Маруся и легла у стены. Чен поправил водолазку, повернулся к девушке и обнял ее. Маруся закрыла глаза. Ей хотелось заснуть в объятиях китайца и проспать долго-долго, как сестре героини романа Мураками; чтобы весь мир занимался своими делами, не обращая на них внимания. - Маруся, ты умеешь радоваться жизни? Ты умеешь плакать? Девушка подняла круглые от удивления глаза. - Конечно, я умею. А ты - нет? - Нет. - Как так вышло? Почему ты разучился радоваться жизни и плакать? - В двадцать лет жизнь для меня уже ничего не значила, потому что… Потому что я убедился, что если убить одного человека, то ничего не изменится. Земля не остановится. Все продолжит идти своим чередом. То же самое будет, если убить сто человек, тысячу, миллион… Жив или нет - не имеет никакого значения, следовательно, и плакать не о чем. Но иногда я хочу плакать, но не могу. Слезы просто не выходят. Я думаю, если останусь один, скажем, в открытом поле, то смогу заплакать, но плакать я буду долго, навзрыд. Когда я все-таки немного радуюсь жизни, то чувствую себя виноватым, как будто я не заслужил этой радости. - Чжоу… - прошептала Маруся со слезами на глазах и взяла его лицо в свои ладони, - почему ты мне этого не рассказывал? Китаец заглянул девушке в глаза, не проронив ни слезинки. - Зачем? Я не хотел тебя расстраивать. К тому же, вряд ли ты бы поняла меня. В своих душевных муках я одинок. Ты же не поняла? Маруся мотнула головой, поморщилась и громко всхлипнула. - Как тебе удается плакать так легко? - спросил Чен, всматриваясь в ее лицо. - Я не знаю, просто… Да, я не понимаю, какого тебе, но я всегда буду с тобой, чтобы помочь! Мужчина вымученно улыбнулся. - Спасибо. И что, тебе не жалко потратить свою жизнь на меня? В ответ Маруся поцеловала его. Нет, не жалко. - Давай останемся здесь до утра, - предложила девушка. - До утра осталось не так много времени. - Все равно. Мне нравится эта маленькая комната. Чен перевел взгляд с Маруси на потолок. По потолку перебирал длинными ногами паук с маленьким круглым тельцем. Китаец вздохнул. - Будь по-твоему.

***

- Чен, прости меня. - За что? - За то, что я использовала на тебе орла. Мужчина улыбнулся уголком рта. - Знаешь, что мне пришлось пережить там, в ресторане, после того, как они узнали, что у меня ни копейки? - Что? - Меня заставили перемыть всю посуду. Какое унижение! Маруся очень живо представила эту картину. Китаец в своей шикарной черной сорочке (пиджак он снял) с надетым поверх фартуком, закатал рукава, склонился над раковиной, полной посуды, и трет тарелки, бормоча проклятия в адрес ее, Маруси, на китайском (девушке нравилось представлять, как Чен говорит по-китайски, хотя, как мужчина сам сказал, он, в отличие от его родителей, и двух слов не мог связать по-китайски)… - Ты только посмотри на мои руки! Чен показал Марусе свои ладони с пересушенной от долгого мытья кожей. Девушка взяла его за руки. - Извини… - прошептала. - Я чувствую себя неполноценным, Маруся. Маруся подняла на него глаза. - Да? Почему? - Тебе, наверное, не понятно, как так вышло, что я не научился китайскому от родителей. Как я уже сказал, они говорили по-китайски только между собой. Когда я появлялся поблизости, они тут же замолкали. Можно сказать, они скрывали от меня мой коренной язык, как будто это была какая-то тайна… Я до сих пор не знаю, почему они так поступили. Я много раз пытался овладеть китайским сам, но, ты наверняка знаешь, это непростой язык, так что… Я думал, корни откликнутся, но ничего такого не случилось. Это ранит меня. И тут Марусю осенило. - Чен! - воскликнула она и перевернулась на живот, - я могу научить тебя! - Как? Ты что, знаешь китайский? - мужчина приподнялся на локте. - Настало время кое-что тебе рассказать. Это касается моего загадочного гена, за которым ты охотишься... Я владею всеми языками мира. - Ха-ха… Ты не шутишь? Маруся покачала головой. - Теперь я еще больше хочу этот твой ген! - Надеюсь, ты придумаешь такой способ, при котором мне не придется умирать, - вздохнула девушка. Чен обнял Марусю. - Ты думаешь, мне так хочется тебя убить? - Я не знаю… Я до сих пор иногда не понимаю, что творится у тебя в голове. - Да уж, у меня там немало тараканов, но ты можешь быть уверена в одном: я больше не попытаюсь забрать твою жизнь. Но мне нравится причинять тебе боль - и тебе тоже нравится ранить меня, пускать мою кровь, правда же? Ты помнишь?.. У меня остались шрамы там. Чен произнес "там" таким низким и приятным голосом, что Маруся захотела весь Китай. - А еще я знаю, как тебе нравится моя грудь, Маруся. Иногда я сомневаюсь, кто из нас на самом деле мужчина - я или ты? Девушка покраснела оттого, что мужчина прошептал это ей на ухо. - Чен, скажи… Почему ты не хочешь детей? Китаец несильно сжал ее плечо. - Мы давно все решили. Неужели ты передумала? Если да, то нам придется расстаться. - Я не передумала. Это всего лишь вопрос. - Слава богу… Дело в том, что я хочу остаться единственным. Если думать, что ребенок - это продолжение меня самого, то… Мне не нужно продолжение. Единственный в своем роде, понимаешь?