Моральный выбор

       Голова резко заболела. Боль. Звон в ушах. Темно в глазах. Мельком проскочило лицо Гарри. Осмотревшись, я поняла, что Поттера нигде нет. Вдруг, мою руку кто-то слабо сжал. И посмотрев, я поняла, что мою руку сжал Седрик. — Он жив! — крикнула я, — жив! Обхватив его руку, я почувствовала, что она вовсе не ледяная, а наоборот, еле теплая. Начиналась паника. Минерва вызвала врачей, а Снейп и Дамблдор утащили меня с арены. — София, — Альбус посмотрел мне в глаза, — расскажи нам все в мельчайших подробностях! Я рассказала Профессорам абсолютно все, кроме того, что мой отец — Пожиратель смерти. — Говоришь, — начал Северус, — кубок — портал? — Да, — замялась, — профессор Грюм! — Что? — Альбус. — Нам срочно нужен профессор Грюм! — повторила я. — Послушайте девочку, — к нам подбежала Минерва, — нам нужен Аластор! Вломившись в дверь кабинета Грюма, Дамблдор тут же усадил его на кресло и прижал к стене, схватив за голову и опрокинув ее назад. — Северус! — крикнул директор. Темный маг незамедлительно влил в рот профессора что-то из флакончика. Я подбежала к Гарри, он прошептал: — Ты как? — Расскажу позже, — улыбнулась. Мысль о том, что Седрик жив, помогала мне забыть о том, что папа — предатель. — Пей! — рыкнула Минерва. — Ты знаешь, кто я? — Альбус Дамблдор, — прошипел Грюм. — Ты Аластор Грюм? — спросил Снейп. Тишина. — Отвечай, скотина! — Минерва. Мы с Гарри в шоке. Огромный сундук затрясся, и все обратили на него внимания. — Можно? — спросила я, кивнув в сторону собственной палочки. — Прошу, — Альбус махнул рукой. Как только я открыла сундук, из него открылись еще сундуки, как матрешка. Профессора и мы с Гарри аккуратно заглянули в сундук. — Аластор, — начал директор, — ты жив? — Прости, Альбус! — крикнул настоящий Аластор Грюм. — Мы сейчас поможем! — Если профессор Грюм тут, то, — спросила я, — кто был за него? Северус где-то нашел флакончик из-под зелья, а понюхав его, недовольно произнес: — Оборотное зелье. — Теперь, — Минерва посмотрела на Гарри, — мы знаем, кто у вас воровал. — А наехал на меня, — прошептал Поттер мне на ушко. Посмотрев на ЛжеГрюма, мы увидели, что с него, словно воск, тает кожа. Ломаются кости, слезают волосы и даже искусственный глаз выпал. Когда трансформация была окончена, Дамблдор ахнул: — Барти Крауч… — Младший! — крикнул он. Преступник пытался кинуться на нас с Гарри, но Северус и Альбус схватили его, насильно усадив обратно в кресло. — Я покажу вам свою руку, если вы покажите мне свою! — прошипел он. — Ребята, — Альбус посмотрел на нас, — покажите мне свои руки! Задернув рукав, на левой руке Гарри был порез в форме змеи, но, на моей череп со змеёй, выползающей изо рта. Я взвизгнула, а прикрыв рот рукой — отошла на пару метров. Все внимание было уставлено на меня. — Она одна из нас! — пропел Барти, — обещанная нам! Девчонка — рожденный Пожиратель смерти! Представляете? — смеется и делает языком как змея. Все застыли. От ужаса или от удивления. Я просто не знала, что мне делать. — Лорд Волан-де-Морт вернулся! — радостно прокричал Барти, — вернулся! — Простите, сэр! — хором прошептали мы с Гарри. — Отправьте Барти обратно в Азкабан, — профессор отправился к выходу из кабинета, — там точно знают что с ним делать. — Я вернусь в Азкабан героем! — смеется. — Тебя никто героем не считает, — Снейп воткнул ему в щеку палочку.

Прощальный пир

       Состояние Седрика было стабильно тяжелым, что не говоря о Флёр. Она мертва и это факт, с ней чуда не случилось. Маме пришлось уехать до того, как мы вернулись с кладбища на арену. По ее словам, на отца напали неизвестные, применив ужасное проклятие. Он весь в порезах. Находиться в больнице для тех, кто получил увечья от магии, как и Седрик, который борется со смертью. Нас собрали в большом зале, чтобы почтить память Флёр. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола французской школы, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Донесся громкий всхлип со стола школы леди. — Флёр обладала многими достоинствами, — снова заговорил Дамблдор, — она была хорошим верным другом, любила труд, высоко ценила справедливость и была жутко грациозной девушкой. Смерть её подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы её или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Гарри поднял голову и посмотрел на Дамблдора. В моем горле образовался огромный комок. Слезы появились на глазах. — Флёр де Лакур убил лорд Волан-де-Морт. По залу пронёсся взволнованный шёпот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Флёр несчастным случаем или заявить, что она сама в этом виновата, было бы оскорблением её памяти. Ошеломлённые и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору, но, делали это далеко не все. Я увидела, как за слизеринским столом Малфой что-то говорил Крэббу и Гойлу. Чертов сплетник! — Цель Турнира Трёх Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никогда, важным. Дамблдор перевёл взгляд с Хагрида и мадам Максим на Габриэль де Лакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским столом. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить ещё раз: в свете возрождения лорда Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены, — он перевел дух, — неделю назад погибла ваша подруга. Помните её. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось ней.

Спальня Гриффиндора

       Описать мое состояние можно было лишь одним словом — дерьмо. Кошмары вернулись. Я начала подозревать всех и каждого. Но, надеюсь, что дома мне станет уже лучше. Чемоданы собраны. — Мне никогда не нравились эти шторы, — произнес Альбус, входя в комнату. — Здравствуйте, профессор, — сказала я, обернувшись. — Я хотел поговорить с тобой о, — кивнул в сторону левой руки. — Хорошо, — прошептала я. — Мне жаль, что так вышло, София, — начал Дамблдор, — но, скажу сказу, убрать ее невозможно, со временем, если ей не пользоваться, он побледнеет. — Я не хочу быть чудовищем, — еще тише сказала я, — как же стыдно. Ком в горле. Голос дрожит. — Тебе нечего стыдиться, — он поспешил успокоить меня, — это не было твоим каким-то осознанным выбором, пойми. Неважно, что у тебя на левой руке, важно то, — он улыбнулся, — что у тебя внутри. Что у тебя в душе, и никакая черная метка, тем более, которая была нанесена насильно, не уничтожит то, что заложено внутри тебя. Ты добрая, смелая и отзывчивая девушка. Этим ты и напоминаешь мне Анну, — профессор кивнул головой, — слушай сердце и друзей. Ты не одинока. После разговора с профессором, мне даже полегчало.

Лето

       Дома мне действительно стало легче. Мама мне в этом помогла. Что касается Турнира, то сумму в один миллион галлеонов, мы отдали семье Флёр. Дочь этим уже не вернуть, но, все же. Состояние Седрика улучшалось, как и состояние отца, который так никому и не сказал, кто напал на него, потому что чувствовал и знал, что я сдам его, как ни в чем не бывало. Все мы, кто был неподалеку от больницы: я, Герми и Гарри, почти каждый день ходили к Седрику: радовали его рассказами о чем-либо, приносили различные сладости и фрукты, да и просто, находились рядом. Моя мама даже передала ему клубнично-банановый пирог. Диггори чуть не умер от счастья. Родители Седрика тоже приходили каждый день. Пару раз была Чжоу, но, оно и понятно, ей далековато, даже очень. Они выглядели счастливыми. Диггори слегка хромал, и поэтому, когда я приходила одна, так как находилась ближе всех, мы гуляли по дендрарию при больнице. Он забавно выглядел с костыльком. Когда Седрику стало лучше и его выписали, то мы решили, что ему необходима прогулка в парке. Гарри, Рон и Гермиона ушли прыгать на батуте, а мы присели на лавочку, жуя мармелад. — Кстати, — Седрик поменялся в лице, — я слышал то, что ты плакала и твои слова, когда думала, что я мертв. Сука. Сердце забилось как бешеное. Я сильно напряглась, но, виду не подала. Слезы капали по щекам на Седрика, но, я ничего не могла с этим поделать. — Седрик, — шёпотом, — прошу тебя, очнись. Седрик, пожалуйста, открой глаза. Седрик. — И? — спокойно спросила я. — Я очнулся и открыл глаза! — смеется, — спасибо, что переживала за меня и помогала мне. — Потерять такого достойного противника как ты — непозволительная роскошь, — я повторила его же слова. Погуляв еще по парку, мы начали расходиться по домам, так как тучи начали сгущаться. Диггори решил проводить меня. Попрощавшись с Седриком, я забежала с особняк. Молния. Гроза. Дождь и сильный ветер бушевали на улице.

Музыка: Nicholas Hooper — Dumbledore's Farewell

— Мама, — крикнула я, — приве-е-е-ет! Тишина. — Ма-а-а-ам? — снимаю мокрую куртку. Тишина вновь. — Ты в ванной? Прислушавшись, я не услышала ничего вообще. Странно, все вещи на месте. Она дома. Это 100%. Обследовав все комнаты в особняке, я отправилась на веранду, где мама занималась флористикой. — Люмос, — произнесла я, освещая себе путь. Пульс бьется в ушах. — Боже-е-е, — прошептала я, увидев разбитую дверь. Сердце стучало о ребра. На ватных ногах, я подошла еще ближе к двери и открыла ее. От увиденного, дар речи полностью пропал и слезы хлынули градом. Меня пошатнуло, и я поползла вниз по стене. Мамина кабинет флористики был разгромлен настолько сильно, будто, прошелся ураган. Горшки, срезка цветов, земля, ленты и прочее… А в центре комнаты лежала мама. С открытыми глазами и палочкой в руках. — Ма, — я рухнула на колени рядом с ней. Моя палочка тут же выпала из рук. Взяв бездыханное тело матери, я обняла ее настолько крепко, насколько это было возможно и зарыдала, срывая голос. Гром и молния вперемешку с дождем и полной темнотой, лишь усугубляли положение. Моя мама… — Нокс, — произнесла я, взявшись за палочку. А все из-за того, что я услышала приближающиеся шаги. Обнимая маму, приготовив палочку. Я замерла. Он приближается.