viii. now hold on, let me finish (One by Sleeping at Last)
-ооо-
1 сентября 1975 года — Так что это такое, повтори ещё раз? — Амулет, — объяснила Гермиона, устало вздохнув, и нахмурилась при виде растерянного лица Питера. Красный драгоценный камень, висевший на коричневой нити, ярко блестел в свете огней вокзала Кингс-Кросс. — Летом я пробовала практиковать заклинания и сделала его для тебя. Питер потёр затылок, по-прежнему выглядя очень смущённым. — О, хорошо, — просто сказал он. — Спасибо. Наверное. Гермиона закатила глаза, и уголки её губ приподнялись. — Он должен защитить тебя от тёмной магии, — пояснила она. Он озадаченно улыбнулся ей. — Не думаю, что мне понадобится защита от тёмной магии, — ответил он, фыркнув. — Понадобится, если ты когда-нибудь станешь мракоборцем, — сказала она, многозначительно взглянув на него. — Просто держи его при себе, куда бы ты ни пошёл. Времена сейчас не совсем… приятные, так что будь осторожен. Мысли Гермионы вернулись к серии новостных репортажей, показанных летом. В них маггловский диктор объявлял о различных странных явлениях, которым приписывали природный характер. Любой маггл мог увидеть чёрный дым и мигающие огни, вероятно, думая о грозах, поскольку множество высоких деревьев оказались сломаны, а дома жителей — разрушены. Иногда эти "грозы" заканчивались смертью. Но любой с магическим прошлым смог бы различить быстро трансгрессирующих волшебников и ведьм, облачённых в чёрные плащи, с лицами, скрытыми за серебристыми блестящими масками. Вспышки света же были различными заклинаниями, несомненно, тёмными проклятиями, которые и забрали сотни жизней. Эта серия новостей сильно обеспокоила Гермиону и побудила её более усердно практиковать свои чары. В конце концов, ей удалось создать амулеты, которые защищали её мать и брата, куда бы они ни пошли. Ане он так понравился, что она обещала носить его всегда. Питер же, похоже, почувствовал себя ужасно неловко из-за её подарка. — Подожди, ты хочешь сказать, что занималась этим летом? — в замешательстве спросил Питер. — Как ты смогла сделать это, не будучи обнаруженной Министерством? Я имею в виду, ты ведь всё ещё несовершеннолетняя. Гермиона фыркнула и затащила чемодан в поезд. — Нас нельзя обнаружить, пока мы дома, где мама установила защиту, — отметила она. — Честно говоря, этот глупый закон применим только к магглорождённым, которые постоянно окружены магглами во время каникул. Это совершенно несправедливо, если хочешь знать моё мнение. — Мама поставила защиту на наш дом? — загремел Питер, явно удивленный. — Конечно, — воскликнула она, озадаченно взглянув на брата. — Ты не знал? — Когда он покачал головой, она нахмурилась. — Ха, ну, я чувствую пульсацию магии, которая окружает наш дом. Я сначала не заметила этого, потому что мама никогда раньше не ставила никаких защитных чар, потому что… знаешь… — Питер поморщился, и Гермиона быстро добавила. — Я просто заметила это, когда мы вернулись домой в начале лета. Её старший брат внезапно стал выглядеть обеспокоенным. — Как ты думаешь, почему мама начала ставить защиту на наш дом? — спросил он. Гермиона закусила нижнюю губу, чтобы не выпалить самое очевидное. По мере того, как последователи Волан-де-Морта нападали всё чаще, люди начинали бояться всё сильнее. Даже её мать, которая в течение последних нескольких лет счастливо жила как маггл, уже понимала значение нарастающих нападений. Аня просто хотела, чтобы её дом был максимально безопасным, особенно если здесь были её дети. Она знала, что Питер сразу же подумал об этом, но не решился сказать вслух. — Большинство магических семей всегда ставят защиту вокруг своего дома, чтобы защитить себя от воров и других нежеланных гостей, — рассуждала она, пытаясь убедить и себя. — Это не редкость, Питер. Он вздохнул, слегка улыбаясь, потому что знал, что она пыталась сделать. — В любом случае, — сказала она, хватая его за руку. — В этом году у тебя СОВ, поэтому мы должны продолжить наши учебные занятия. — Мы ещё даже не в Хогвартсе, Гермиона, помилуй, — заскулил он. Когда она просто впилась в него взглядом, Питер рассмеялся и кивнул. — Ладно. Я всё равно планировал. Джеймс приставал ко мне все лето, спрашивая, будем ли мы снова учиться вместе после начала учебного года. Что ж, это стало для неё новостью. — Правда? — Да, — ответил он с весёлой улыбкой. — Сказал, что не может дождаться, чтобы снова начать тебя расспрашивать. — Это заставило глаза Гермионы расшириться, но Питер просто рассмеялся. — Я уверен, что это была не основная его причина. Я не могу не думать, что он просто использует твои учебные занятия как оправдание для чего-то совершенно другого. Но я до сих пор не понял, для чего именно. — А я поняла, — сказала Гермиона, ловко пожав плечами. — Что? Правда? Она усмехнулась. — Я уверена, что вы все об этом узнаете в своё время, — заверила она. — Одно я знаю о Джеймсе Поттере: ему нравится все шумное. Я не думаю, что он будет сдерживаться в этом году. — Что ты имеешь в виду? — спросив Питер, в замешательстве нахмурив брови. Прежде чем Гермиона смогла ответить, она заметила рыжеволосую девушку, которая и была объектом привязанности Джеймса. — Неважно, Питер, — отмахнулась она. — Я вижу там Лили. Увидимся в школе, ладно? Питер коротко обнял её. — Не учись слишком усердно, Гермиона, — серьёзно сказал он, пристально глядя на неё. — С каких это пор я слушаю тебя, брат мой? — поддразнила она. Затем когтевранка попрощалась с ним и потащила свой чемодан в сторону купе, где находилась Лили. Её сразу же заключили в крепкие, тёплые объятия, и, смеясь, Гермиона попыталась вырваться из рук взволнованной рыжеволосой девушки. — И тебе привет, — поздоровалась она, полностью войдя в купе и закрыв за собой дверь. — Привет, Сев. — Петтигрю, — ответил слизеринец с лёгкой ухмылкой на лице. — Хорошо провела лето? Она просто пожала плечами и села на сиденье напротив него. — Всё было хорошо, — сказала она. — Мама привела на встречу с нами своего парня-маггла, и, если закрыть глаза на всю неловкость, он был вполне терпимым. — Тебе он не нравится, — отметила Лили, приподнимая бровь. Когда Ани не было рядом, Гермиона без колебаний показала, что она на самом деле думала о новом парне своей матери. — Он просто... что-то, — сказала она, сморщив нос. Ричард Джонс выглядел безобидным, определенно лучше, чем Тимоти Петтигрю, и её мать любила его достаточно, чтобы он был рядом с ней. Но Гермионе просто казалось, что он такой… скучный. Питер, к счастью, старался быть тем милым мальчиком, которым всегда был, вовлекая этого человека в разговор о чем-нибудь маггловском, с чем он был знаком. Ричард пытался расспросить их об их магической школе, но Питер и Гермиона отвечали кратко, зная, что рассказывать слишком много о своём обществе магглу было бы не лучшим решением. Честно говоря, Гермиона думала, что Ричард Джонс пригласил её мать на свидание только потому, что она была ведьмой. Она даже не удивилась бы, если бы это было самым волнующим, что с ним когда-либо случалось. — Что-то важное? — подтолкнула Лили. Её щеки вспыхнули, потому что она знала, что так говорить плохо, но на самом деле Гермиона ничего не могла с собой поделать. — Он был ужасно скучным, — пожаловалась она. — Я знаю, что моя мама вырвет мне язык просто за то, что я скажу это вслух, но это так. Я так старалась полюбить его, потому что это сделала моя мама, а мама, наверное, самая замечательная женщина в этом мире. Но я действительно не могу. Он бубнил и говорил о запчастях для автомобилей и о том, насколько удивительным был его новый телевизор, и всё, что я могла слышать в своей голове, это визг и вращение шестерёнок, и, чёрт возьми, мне пришлось сдерживать себя, чтобы не зевать, потому что я не хотела его обидеть. К её удивлению, Северус издал лающий смешок. — Теперь ты знаешь, что мы чувствовали, когда ты читала нам лекции о своих драгоценных теориях, — отметил он. Её щёки снова вспыхнули, на этот раз от глубокого оскорбления. — Я не скучная! — воскликнула она. — Нет, конечно, — настаивала Лили, заключив Гермиону в ещё одно медвежье объятие, при этом мрачно глядя на слизеринца. — Ты делаешь нашу жизнь забавной, Гермиона Петтигрю. — Ты заставляешь меня выглядеть каким-то клоуном, — вздохнула Гермиона, похлопывая Лили по спине. — Но спасибо за попытку, Лилз. Рыжеволосая ведьма усмехнулась. — В любом случае, у меня есть новости! — затем она взволнованно блеснула бордовым значком с горделивой буквой "С". — В этом году меня назначили старостой. — Все знали, что ты ей станешь, Лили, честно, — поддразнила Гермиона, но, тем не менее, обняла её, поздравляя. — Я тоже стал старостой, — шёлковым тоном объявил Северус. Глаза Лили комично расширились, когда она повернула голову. Слизеринец показал им тот же значок с тиснёной буквой "С". Единственная разница заключалась в том, что он был изумрудно-зелёного цвета. Гермиона испустила долгий вздох. — Отлично, теперь вы оба старосты, — сказала она. — Я уверена, что в этом году у вас будет много обязанностей, и у вас не будет достаточно времени для общения со мной. Было мучительно видеть и, может быть, даже немного глупо, как она была опечалена этим простым фактом. Гермиона гордилась своими друзьями, но это также означало, что в этом году они будут больше заняты школьным делами. Быть лучшими друзьями с старшеклассниками было достаточно сложно; Гермионе приходилось согласовывать свой график с лучшими друзьями, чтобы проводить с ними время. Это было очень сложно, потому что Лили и Северус были из разных факультетов, поэтому у них тоже было разное расписание. Соседи Гермионы всегда замечали, как здорово, что они остались хорошими друзьями, несмотря на разные курсы и факультеты. Но они действительно пытались найти время, чтобы пообщаться вместе, и сердце Гермионы все ещё трепетало от восторга, потому что Лили и Северус хотели проводить с ней время так же сильно, как она хотела проводить с ними. Раньше она никогда особо не задумывалась о важности этого, потому что Гарри и Рон были её однокурсниками, и все они учились на одном факультете. Теперь же Гермиона дорожила каждым моментом, который был у неё с Лили и Северусом. — Знаешь, — пошутил Северус, возвращая её мысли в реальность. — Тебе стоит проводить больше времени со своими однофакультетниками, Гермиона. — У меня есть друзья из Когтеврана, — вмешалась она, но слизеринец просто закатил глаза. — Но я уверена, что вы будете очень скучать по мне, если я начну проводить с ними больше времени. Лили рассмеялась, когда Северус скривился. — Не обманывай себя, Петтигрю, — снисходительно ответил он, но Гермиона просто улыбнулась, зная, тем не менее, что он будет скучать, даже если он скорее умрёт, чем признается ей в этом. Когда Лили и Северус начали дружелюбный разговор, Гермиона втайне начала беспокоиться об этом году. По рассказам Гарри, это был год их неудач. Гермиона была рада, что Гарри смог предоставить некоторые подробности этого, сказав, что всё произошло после окончания их экзаменов СОВ, когда Северус назвал Лили "грязнокровкой". Из-за их разрушенной дружбы Снегг вышел из-под контроля и всё больше погрузился в Тёмные искусства. Лили, с другой стороны, сблизилась с Мародёрами и к седьмому курсу начала встречаться с Джеймсом Поттером. Гермиона перевела взгляд на Северуса, его глаза нежно блестели, пока Лили комично рассказывала, как новый парень Петуньи — Вернон Дурслей, ради Мерлина — хвастался своими забавными усиками и другими, скучными маггловскими вещами, которые Лили не пыталась понять. Северус фыркал во всех нужных местах, его внимание было сосредоточено исключительно на Лили, и, как обычно, её забывшаяся лучшая подруга не могла видеть явного обожания в его глазах. Когтевранка почувствовала облегчение от того, что им с Лили удалось помешать Северусу слишком увлечься Тёмными искусствами. Он пытался исследовать зелья, которые были почти сомнительными, и хотя Гермиона не имела права читать ему лекции о том, что ему не следует заниматься подозрительными зельями, им удалось убедить его, что есть и другие сложные зелья, которые он мог бы варить, не приобретая возмутительно злых и опасных ингредиентов. Теперь Северус терпимо относился к магглорождённым, в основном потому, что он был лучшим другом одной из них с самого детства. Лили, несомненно, была для него особенной, поэтому неудивительно, что он относился к ней иначе. Но и с другими магглорождёнными он обращался вежливо. Однако он всё ещё был слизеринцем, и его однофакультетники не понимали, как он может быть дружелюбным с ними. Над ним уже издевались из-за его кровного статуса полукровки и братания с магглорождённым; ему не нужна была ещё одна причина, чтобы его мучили другие слизеринцы. Когда Северус тихо хихикнул, и его лицо загорелось, Гермиона весело посмотрела на него. Она пообещала себе, что что бы ни случилось в этом году, она вообще не допустит, чтобы Лили и Северус столкнулись с последствиями. Она бы боролась изо всех сил, если бы возникла необходимость, просто чтобы сохранить их маленькое трио. Она очень полюбила их обоих и не хотела, чтобы какое-либо событие разрушило их дружбу. — Чёрт! — неожиданно воскликнула Лили, быстро вскакивая на ноги. — У нас встреча с деканами, Северус! — Расслабься, Лили, у нас есть ещё пять минут, — указал он, лениво вставая со своего места. Лили наклонилась, чтобы обнять Гермиону. — Извини, мы должны уйти, — пробормотала она в её пышные волосы. — Мы купим тебе ириски у продавщицы перед возвращением. Гермиона улыбнулась им обоим и попрощалась. Оставшись одна, она вздохнула в тишине, оставшейся после их ухода. Решив, что она не станет погрязать в своих глупых страданиях, Гермиона вытащила свой учебник по травологии и просмотрела их первый урок в этом учебном году.-ooo-
Гермиона проснулась, когда дверь купе открылась. Она неуверенно потёрла глаза и посмотрела на дверь, ожидая увидеть Лили и Северуса, вернувшихся с их встречи, но встретила совершенно другого человека. Серебристые глаза, уставившиеся на неё, были холоднее, чем у его брата, на самом деле более голубыми, и хотя Сириус имел очаровательно растрёпанные волосы, мальчик, стоящий у двери, носил безупречно уложенные гелем волосы. Он был так похож на Сириуса, но при этом не излучал беззаботного отношения своего брата. Несмотря на то, что он был на год младше наследника Блэков, он выглядел гораздо более зрелым и идеальным воплощением чистокровной аристократии. — Чем могу помочь? — медленно спросила Гермиона, решив, что именно она нарушит тишину. Регулус поджал губы и твёрдо вошёл внутрь, тихо закрыв за собой дверь купе. Гермиона осторожно наблюдала за ним, когда он сел на сиденье напротив неё. Его плечи были жёсткими, он сидел очень прямо, и это её сильно нервировало. Он выглядел глубоко встревоженным. На его лице было безразличие, которое она всегда видела на Драко Малфое в школе, но его серые глаза были беспокойными. Регулус продолжал яростно поглядывать в окно купе, словно ожидая, что кто-то внезапно ворвётся внутрь и утащит его. — Ты... ты в порядке? — спросила она, но на этот раз её голос звучал мягче. Он наконец, казалось, понял, что был не один в купе, и заметно расслабился. Его плечи резко опустились, и маска ненадолго соскользнула с лица. Гермиона смогла увидеть на его лице глубокое беспокойство, выражение, которое не должен носить ни один пятнадцатилетний ребенок, и задалась вопросом, что причинило ему столько страданий. — Могу я остаться здесь ненадолго? — шёлковым тоном спросил он, его богатый баритон отразился в четырех маленьких стенках купе. Он звучал так устало, и Гермиона не могла сказать "нет". Между ними повисло молчание, и Гермиона не знала, как ей вести себя с неуловимым слизеринцем. В последние годы она никогда не смотрела в его сторону. В отличие от Сириуса, который требовал внимания везде, куда бы он ни шёл, своим громким голосом и харизматичной улыбкой, Регулус был тихим и отстранённым — таким, каким и должен быть чистокровный наследник. Но это не значило, что с ним не стоило считаться. Было что-то в его ауре, что также требовало внимания, и хотя она никогда не смотрела на него должным образом, она не могла отрицать, что её глаза блуждали по его форме каждый раз, когда он входил в комнату. — Петтигрю, верно? Она удивлённо моргнула, когда к ней обратились. Чопорный чистокровный теперь немного расслабился и на этот раз смотрел на неё с любопытством. — Лучше Гермиона, — сказала она с натянутой улыбкой. Он коротко кивнул и слегка ухмыльнулся. — Я... — ...Регулус Блэк, я знаю, — закончила она за него. Он посмотрел на неё с удивлением, и она не могла удержаться от хриплого смеха. — Мы учимся на одном курсе. И, ну, твой старший брат довольно знаменит, поэтому о тебе все знают. Его серебристые глаза потемнели при упоминании Сириуса, но он, тем не менее, ответил: — Конечно, — его челюсть ненадолго напряглась, прежде чем он снова расслабился и вопросительно посмотрел на Гермиону. — Знаешь, ты тоже довольно знаменита, — сказал он. — Потому что я младшая сестра Питера Петтигрю? — сказала она с доброй улыбкой. — В конце концов, он дружит с печально известными шутниками. — И это тоже, но я говорю о другом, — продолжил он. Он посмотрел на неё со смесью искреннего любопытства и оценки. — Самая яркая ведьма своего поколения, так тебя зовут когтевранцы. Её глаза расширились при знакомом названии. — Что? — выпалила она. — Правда? Когда он кивнул, позабавленный её удивлением, Гермиона запаниковала. Если она была удостоена этого титула, значит, её знал каждый. Она молча ругала себя, ведь она изо всех сил старалась хотя бы просто сливаться с толпой. Она хотела бы, чтобы первое, что люди думали о ней было: "О, Гермиона Петтигрю? Умная девочка". А потом они бы переходили к другой теме, больше не вспоминая о ней. Но сейчас, сейчас, когда люди приветствовали её как самую яркую ведьму своего поколения, они начали больше говорить о ней, и Волан-де-Морт в итоге неизбежно её заметит. — С тобой все в порядке? — спросил Регулус, его брови сошлись вместе, когда он заметил её удивлённое молчание. — Что? — спросила она тонким голосом. — О, ой... э-э-э, да. Он просто приподнял бровь и стал смотреть в окно купе. Гермиона занялась просмотром раскрытого учебника по травологии, но слова проплывали у неё перед глазами, отказываясь быть прочтёнными. Теперь, когда они были хорошо знакомы, Гермиона не могла не думать о неизбежном будущем Регулуса. Он был первым, кто открыл секрет Волан-де-Морта, и в конечном итоге пожертвовал собой, пытаясь свергнуть Тёмного Лорда. Ей было неуютно знать, что он умрёт через четыре года, а его тело будет потеряно вместе с другими инферналами в озере, которые охраняли крестраж. Она также задавалась вопросом, как бы он себя чувствовал, если бы обнаружил, что его самоотверженный поступок был напрасным, поскольку Светлая сторона проиграла. Сожалел бы он о своём выборе в конце концов бросить вызов Тёмному Лорду? — Как считаешь, этот год будет трудным? Он снова заговорил, и Гермиона не могла понять, почему он так старался пообщаться с ней. Она по-совиному взглянула на него, не зная, о чём он думал. Слизеринец медленно отвёл взгляд от проходящей мимо зелени и остановился на ней. — В следующем году у нас будет СОВ, — медленно отметила она. — Это будет очень сложно, потому что большинство материала из наших уроков в этом году попадётся на экзаменах СОВ. — Хм, — он задумался и поджал губы. — Полагаю, мне следует скоро начать учиться. — Тебе следует начать учиться уже сейчас, — настаивала она. — Мне удалось убедить брата начать учиться в прошлом году, и он стал лучше в учёбе. Он считает, что ранняя подготовка стала лучшим решением, которое он когда-либо принимал. Понимаешь, он хочет стать мракоборцем. И отбор у мракоборцев очень строгий. На лице Регулуса теперь была лёгкая весёлая улыбка, которая делала его слишком похожим на Сириуса. — Я не планирую становиться мракоборцем, — сказал он. — Наши хранилища заполнены до краёв, Петтигрю. Мне не нужно вкалывать как проклятому, чтобы надеяться найти работу в будущем. Состояния Блэков хватит ещё на столетие или два. Гермиона от отвращения сморщила нос. — Конечно, — усмехнулась она. — Священным Двадцати восьми действительно все даётся легко. — Пробормотала она себе под нос, раздражённая несправедливостью того, что помпезные мерзавцы могли чинно сидеть на своих бархатных диванах в то время, как другим ведьмам и волшебникам, как ей, приходилось работать день и ночь, чтобы хотя бы прокормить себя. Гулкий смех, вырвавшийся у Регулуса, снова сбил с толку Гермиону. — Ты интересная ведьма, Гермиона Петтигрю, — сказал он, не беспокоясь о том, что его широкая ухмылка осветила все его черты. — Я начинаю сожалеть о годах, которые я потратил зря, не познакомившись с тобой. Она нахмурила брови, не зная, делает ли он ей комплимент. — Э-э-э… спасибо? — нерешительно спросила Гермиона. Дверь купе внезапно распахнулась, привлекая их внимание. Лили оживлённо разговаривала с Северусом, но резко остановилась, видя, что Гермиона не одна. — О, — сказала рыжеволосая, осторожно глядя на молодую версию Сириуса. — Привет. — Эванс, — плавно поздоровался он. Гермиона с изумлением наблюдала за тем, как его открытые некоторое время назад эмоции быстро скрылись за отчуждённой маской. Его серые глаза медленно скользнули по напряженному слизеринцу, стоящему рядом с Лили. — Снегг. Челюсть Сева напряглась, и он лишь слегка кивнул в ответ на его приветствие. — Что ж, — сказал Регулус, его взгляд вернулся к Гермионе, веселье снова просочилось в его серебристые глаза, когда он элегантно поднялся со своего места. — Было приятно познакомиться с тобой, Гермиона Петтигрю. — Эм... и мне, — сказала она, нерешительно улыбнувшись ему. Он попрощался с ними и ушёл. Как только он ушёл, Лили с широко раскрытыми глазами скользнула на сиденье рядом с Гермионой. — Я до сих пор не могу поверить, что он родственник Сириуса Блэка, — сказала она, и последовал недоверчивый смех. — Представьте, что Сириус ведёт себя как настоящий чистокровный. Думаю, к тому времени ад уже замёрзнет. Северус, с другой стороны, всё ещё выглядел напряжённым, когда сел на сиденье напротив Гермионы. — Когда я сказал, что тебе следует заводить больше друзей в течение года, я имел в виду не Регулуса Блэка. — В тёмных глазах Сева читался сдерживаемый гнев, и Гермиона подумала, не был ли младший Блэк одним из тех студентов, которые превратили его жизнь в ад. — Он не был… таким уж плохим. — Гермиона нахмурилась, задавшись вопросом, правильный ли это способ описать её взаимодействие с будущим Пожирателем Смерти. Она удивилась, когда Северус внезапно потянулся к ней и крепко схватил её за руку. — Не стоит с ним связываться, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Лучше держаться от него подальше. — Сев, правда, ты немного мелодраматичен, — сказала Лили, но в её глазах было беспокойство из-за его странного поведения. Гермиона спокойно положила ладонь поверх его и успокаивающе сжала. — Ты не должен обо мне беспокоиться, Сев, — поддразнила она, пытаясь рассеять внезапно ставшую тяжёлой атмосферу в их купе. — Но приятно думать, что ты беспокоишься о моём благополучии. Её слова, казалось, сработали, потому что лицо Северуса исказилось от отвращения, и он тут же убрал руку от неё. — Заткнись, Петтигрю, — парировал он, его щёки слегка покраснели от смущения и раздражения. Лили хихикнула, а Гермиона усмехнулась. Они вернулись к своему приятному разговору, но говорила в основном Лили. Гермиона улыбалась в нужные моменты, но её разум уже был занят мыслями о загадочном четверокурснике-слизеринце.-ооо-
30 сентября 1975 года Гермиона нахмурила брови, когда Джеймс Поттер намеренно подошёл к столу и сел на стул напротив неё без приглашения. — У нас сегодня нет наших занятий, — отметила она, недоумевая, почему обычно уверенный в себе гриффиндорец так… волновался. — Я здесь не для этого, — объяснил он, проводя рукой по своим непослушным волосам. Он нервно забарабанил пальцами по деревянному столу, и Гермиона терпеливо ждала, пока он скажет ей, почему он побеспокоил её сегодня в библиотеке. Годы дружбы с Гарри Поттером заставили её увидеть некоторые их общие черты. Как и Джеймсу, Гарри было трудно выразить более сложные чувства, и Гермиона знала, что никакие уговоры не заставят его заговорить; всё, что ей нужно было сделать, это проявить терпение. Она не сомневалась, что с Джеймсом будет то же самое. Наконец, после того, что казалось вечностью, гриффиндорец наклонился ближе к Гермионе. — Я хочу попросить тебя об одолжении, — просто сказал он. Её брови заинтригованно взлетели. — Об одолжении? — повторила она. Джеймс медленно кивнул, его светло-карие глаза оглядели библиотеку, словно желая увидеть, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. — Каком? Его щеки залились красным, а на лице появилась застенчивая улыбка. — Вообще-то это касается Лили Эванс. — Он нервно взъерошил волосы ещё раз и постарался избежать её взгляда. "О", — подумала она, внутренне закатывая глаза от того, насколько нелепо он выглядел. — А что насчёт Лили? — настаивала она, хотя уже знала, к чему все идёт. — Ты её лучшая подруга, верно? — прямо спросил он. Гермиона просто смотрела на него, отчего его щеки покраснели ещё больше. — Я имею в виду, да, да, конечно. — Он нервно засмеялся и тяжело сглотнул. — Мне было интересно, можешь ли ты, я не знаю, замолвить обо мне словечко. Например, насколько я на самом деле прилежен, каким я могу быть чертовски хорошим, если захочу. Может быть, даже немного очаровательный? Или милый. Что угодно, хотя бы одно доброе слово подойдет, Петтигрю. Она не могла остановить себя от весёлого фырканья. Джеймс выглядел слегка обиженным и более смущённым. — Лили уже знает тебя, Поттер, — напомнила она ему. — Я не думаю, что моё доброе слово заставит её изменить своё мнение о тебе. Джеймс издал громкий стон и устало снял очки. Он потёр лицо, возможно, пытаясь убрать покраснение на щеках, и громко вздохнул. — Я был таким придурком, да? — он спросил. — Да, — ответила она хотя полностью знала, что вопрос был риторическим. Он бросил на неё лёгкий взгляд, но Гермиона не смутилась. — Я собираюсь в этом году попытаться добиться расположения Лили Эванс, — признался он, поправляя очки на носу. — Я надеялся, что ты сможешь мне помочь. Гермиона вздохнула. Джеймс ей нравился не так сильно, как Лили; в конце концов, он был придурком. Её все ещё нервировало, как мальчик с лицом Гарри Поттера может быть таким хулиганом, который совсем не задумывается о последствиях своих поступков. Но Гермиона давно отделила мысль о своём любимом лучшем друге от чистокровного со светло-карими глазами, который сидел напротив неё. Они были слишком разными, и она не могла даже думать о Гарри каждый раз, когда смотрела на Джеймса. Но если помощь ему означала, что он сможет сблизиться с Лили и в конечном итоге создать Гарри Поттера, то Гермиона знала, что у неё никогда не было выбора. — Хорошо, — сказал она, полностью осознавая, что при этом гримасничает. Он засмеялся, увидев выражение её лица. — Не нужно выглядеть так, будто ты съела что-то тухлое, Гермиона, — сказал он с той глупой, глупой кривой ухмылкой, которая выглядела бы ужасно неуместно, если бы это был Гарри. — Я очень, очень люблю Лили, — предупредила она с опасным блеском в глазах. — Если ты причинишь ей боль, я без колебаний нашлю на тебе ещё один Летучемышиный сглаз. Как ни странно, он тут же прикрыл нос, увидев её взгляд. — Чертовски ужасающая, вот ты какая, — пробормотал он себе под нос. Когда Гермиона продолжала смотреть на него, он тяжело вздохнул. — Я не собираюсь причинять вред Лили. Она мне слишком нравится, чтобы сделать это. — Если я помогу тебе сблизиться с Лили, — начала она, — то тебе придется перестать беспокоить Северуса. Ему это не понравилось, это было точно. — Эй, я же не собираюсь изо всех сил мучить этого ублюдка, не так ли? — проворчал он себе под нос. Он выглядел так, будто все ещё изо всех сил пытался удержаться от вопроса, но его любопытство взяло верх. — Они не вместе, правда? Гермиона поджала губы, блестящие глаза Северуса, полные восхищения Лили, вспыхнули перед её глазами. — Нет, — сказала она, зная, что в конце концов это правда. Джеймс ярко засиял от её ответа. — Ну, так ты мне поможешь? — спросил он с глазами полными надежды. Гермиона снова вздохнула. — Ладно, — сказала она, не способная перестать улыбаться, видя, каким он был до смешного счастливым. Джеймс с искренней благодарностью схватил Гермиону за руки, сумев сбить её с толку. Она молча моргнула, глядя на него, когда он сказал: — Спасибо, Петтигрю. Я должен тебе сливочное пиво. Он снова улыбнулся ей кривой улыбкой и попрощался. Глаза Гермионы всё ещё были широко раскрыты, когда она наблюдала, как он окончательно покидает библиотеку. Её очень беспокоило то, что её сердцу требовалось ещё хотя бы несколько минут, чтобы расслабиться.