Перемирие и музыка

Мирные переговоры между кланами Датэ и Уэсуги вот уже который день не могли закончится. Дело в том, что главы обоих кланов никак не могли договориться друг с другом, не смотря на все уступки с обоих сторон. Масамунэ устало, совсем не как Великий Глава Клана Датэ, вздохнул. Благородство Уэсуги Кеншина, воспетое во многих балладах, сейчас было вовсе не к месту. О своём собственном упрямстве (которое, как ни странно, сравнивали не с драконьим, а с ослиным), оборотень предпочёл забы... Тактично умолчать (Великий Глава Клана Датэ забывать не может, он может только опустить некоторые ненужные детали). Уставший Масамунэ прямо в этот момент искал Кодзюро, что бы тот сыграл ему на флейте (и плевать на посторонних псов из клана Уэсуги, пусть послушают, может наконец поймут, что клан Датэ – Велик во всём, даже в прекрасных искусствах). Кодзюро же профессионально от Главы где-то ныкался... Поминутно икая, от того, что воспитанник его поминутно же поминал лихим словом (неположенным ему по положению Великого Главы Клана Датэ). Почесав затылок (ну, все уже поняли про неподобающе Великому Главе поведение?..), Масамунэ уж было совсем отчаялся, но вдруг услышал прекрасную мелодию. Идя к источнику звука, Датэ-сама пытался понять, что же это за инструмент и кто тот умелец, что может из струнного кошмара (Масамунэ признаёт только духовые инструменты и Кодзюро в виде музыканта, ведь Кодзюро – из клана Датэ, а значит свой и флейта тоже своя, проверенная временем и лично самим Масамунэ (она оказалась невкусной) на прочность) извлечь такие красивые звуки. Вот в очередной раз свернув (и совершенно не по-взрослому прокляв предков, что строили такие сложные лабиринты из домов), юный Великий Глава Клана Датэ оказался прямо позади достопочтенного недавно упомянутого господина Кеншина Уэсуги. Чертыхнувшись и присмотревшись, он понял, что музыкант и есть Уэсуги-сама. Дёрнув ухом, Кеншин продолжил игнорировать нецензурную брань Датэ-самы и играть на своей биве. Ругался Масамунэ-сама вот уже как несколько кварталов (Уэсуги Всë слышал), так что Достопочтенный господин Кеншин малость попривык к грубой брани, посчитав, что это в порядке вещей в клане Датэ. Закончив свою прекрасную мелодию, Уэсуги всё же развернулся и посмотрел на замершего и чуть покачивающегося Масамунэ, отметив про себя его совершенно замученный вид. Он с искренним сопереживанием спросил: - Я вам помешал, Датэ-доно? Переведя пустой взгляд с ближайшей стены на говорившего оборотня, Масамунэ подошёл ближе и присел возле Кэншина. Того такое пренебрежительное отношение не задело, ведь он изначально считал Датэ дикарём и неотесанной деревенщиной. Но он всë же осуждающе вздохнул, на что реакции так и не дождался, что его огорчило, ибо реагировал Одноглазый Дракон* всегда презабавно. - Нет.- полумёртвым тоном выдал Великий Глава Клана Датэ.- Продолжай играть. Возмутившись про себя такому резкому переходу на «ты» и командирскому тону, Кеншин тем не менее продолжил прерванный сеанс музицирования. Уж больно жалко стало ему измученого темноволосого. Масамунэ же тем временем, всё больше и больше клонило в сон, несмотря на близкое присутствие врага (ведь консенсуса по поводу мирного договора и союзнических отношений так и не было достигнуто). Нервное состояние предыдущих дней его истощило, а бессонница в этом с радостью помогла. Глаза неумолимо закрывались. Через полтора часа, Кэншин с умилением рассматривал заснувшего прямо на полу каменной беседки Масамунэ. Тот во сне просто невероятно походил на ребёнка, так что не умилится Кэншин не мог. Так как ему уже было пора, а нарушать покой другого оборотня, как и ронять его честь, не хотелось, он просто накрыл Датэ своей накидкой и ушёл, еле сдержав родительский порыв погладить того по тёмным вихрам. Клан Уэсуги покидал территорию клана Датэ с полной уверенностью, что даже если союзнические отношения с кланом Ода будут расторгнуты, то Масамунэ на них не нападëт.