Лирик, или Человек по ту сторону зеркала

Наконец, все документы были оформлены, новая квартира — куплена, а старая — продана. Теперь я — самый настоящий москвич. Радости моей не было предела. Огорчало лишь то, что эту радость мне было не с кем разделить. Кирилл уже улетел, а те, кого я пытался пригласить, ссылались на сильную занятость. По сим причинам я решил отметить новоселье в гордом одиночестве. Не могу сказать, что мысль о распитии спиртных напитков в стиле шпионских фильмов (то есть, с зеркалом) доставляет много радости. Тем не менее, это можно считать новым опытом. Единственное зеркало, подходившее для данных нужд, нашлось в ванной. На стиральной машине расположилась батарея из бутылок разного калибра. Наполнив бокал, я посмотрел в зеркало на пока ещё трезвого себя. «Ну, с новосельем, что ли», — без торжества в голосе произнёс я, чокаясь с отражением. Артподготовка была произведена. Начался праздник. … Однако, это оказалось очень интересным занятием. Разговаривая с отражением, мне всё больше и больше казалось, что оно мне отвечало. Иногда моим, иногда другим, но очень знакомым голосом. И хоть остатками незамутнённого разума я понимал, что это невозможно, со временем я всё меньше придавал этому значения. Чувство того, что со мной происходит что-то непонятное, отступало, а на его место приходило наслаждение настоящим моментом. И вот, после того, как разум был окончательно вытеснен хмелем и воображением, я самозабвенно разговаривал со своим отражением. В ход шли как безобидные и отвлечённые, так и достаточно личные темы. Иногда для психики очень полезно обсудить свои проблемы и вопросы со знающим человеком. То есть, с самим собой. Чем дальше шло празднование новой жизни, тем больше я переставал понимать, кто говорит: я или моё воображение. Впрочем, оба варианта для меня были приемлемы. В какой-то момент я понял, что продолжения банкета мой организм мне не простит. Я медленно вышел из ванной, по пути взяв со стиральной машины тазик для белья, на всякий случай. Благо, он был пустой. Сзади донеслось что-то неразборчивое. Кажется, это было пожелание спокойной ночи. Но у меня не было сил отвечать даже собственным мыслям. Тяжело плюхнувшись на кровать, я моментально уснул. … Очень трудно описать, что происходило в моей голове ночью. Все сны сначала забываются, а потом то, что от них осталось, перемешивается в один большой ком. Если пытаться вспомнить что-либо одно, то скоро придёшь к выводу, что растеряны последние крупицы тех сновидений. Но я помнил. Я всё помнил. Мне снилось какое-то бесформенное нечто. Оно будто поселилось в моей голове и пыталось мне что-то сказать. Странное ощущение. Я не понимал того, что оно мне говорило, да и не пытался понять. Во сне время течёт совсем по-другому. Ты не можешь определить, сколько прошло времени. Не можешь даже представить. Ты просто лежишь. А разум твой, что бы ни происходило, отдыхает. Внезапно сон о говорящем нечто пропал, и передо мной предстала тихая серая пустота. В какой-то момент глаз выхватил из неё пятно света, освещающее знакомое, но пока непонятное мне место. Мне понадобилось минут двадцать, чтобы понять, что я лежу в своей кровати и пялюсь в потолок. Я медленно повернул голову, чтобы посмотреть время. Настенные часы показывали половину седьмого утра. Попытка подняться закончилась болью, будто мою голову пронзили раскалённым железным прутом, а к горлу подступил комок. Я быстро, насколько это было возможно, встал и направился в сторону ванной. В глазах двоилось. Ощущение, что меня выворачивает наизнанку, усиливалось с каждым шагом. К великому счастью, я успел. Но радоваться в этот момент было трудно. Голова болела ещё сильнее. «Нет, нельзя столько пить», — крутилась мысль у меня в голове. Но было в ней что-то ещё. — Эй, ты как там? Голос. Тот голос, что был со мной вечером. — Отстань, не до тебя сейчас, — успел выдавить я, но снова нырнул с головой в унитаз. — Понятно всё с тобой. А ты крепкий, однако. Вот только похвал от внутреннего голоса мне не хватало. Обсуждать с самим собой соревнование в том, кто кого перепьёт, в мои планы не входило. Спустя несколько мучительных минут мой организм изверг всё, что было поглощено им вчера. Я наконец вынырнул и прислонился спиной к ванне. Со стиральной машины на меня с немым укором смотрела моя батарея, в том числе и пара бутылок, которые я даже не успел начать. — Ты себя переоценил, братец. — Да, это точно. Нельзя столько пить. Нельзя… — Ох, сколько раз я уже это слышал. — Эй, я не так уж и часто пью. Я тебе не алкоголик какой-нибудь! — А по вчерашним событиям и не скажешь. Сразу видно, ты человек бывалый. Кстати, зачем ты сюда-то прибежал? Ты же специально для такого случая захватил тазик. — Какой тазик? — недоумённо спросил я. Действительно, я не мог вспомнить, как брал его с собой. — Ты схватил тазик со стиралки и ушёл. Я пытался звать тебя, но ты не откликался. Видать, уснул. Я покричал немного, да и бросил это дело. Отвечать ему уже не хотелось. Тем временем я начал постепенно приходить в себя и вспоминать ход событий вчерашнего вечера. Посидев несколько минут, я полностью восстановил в голове картину произошедшего. Вспомнил первый тост за новоселье, как обсуждал сам с собой друзей, знакомых, прошлую жизнь. Столько мыслей пришло о том, что я мог сказать или сделать иначе, а чего я мог не делать вообще. Но жизнь не течёт вспять. Наконец, я прекратил предаваться воспоминаниям и попытался встать. Штормить меня к тому времени уже перестало, так что попытка удалась с первого раза и без потерь. Первым делом было решено убраться в ванной. Собрав в пакет все пустые бутылки и пачки из-под сухарей, я направился к выходу. Проходя мимо комнаты, я заметил сбитый мною тазик. «А вот и ты. Потом положу тебя на место», — подумал я. … Воздух на улице был прохладным. Это помогло мне немного взбодриться. Ближайший мусорный бак был в соседнем дворе, так что у меня было время проветриться и избавиться от головокружения. Благо, шёл я медленно. Выкинув бутылки, я повернул назад, но вдруг задумался. Домой мне не хотелось. Что-то удерживало меня на улице. Я решил не противиться этому чувству и не спеша побрёл в сторону небольшого сквера. Когда я был здесь в первый раз, мне особенно приглянулось тихое место на лавочке под берёзой. Кирилл рассказал, что обычно сюда приземляются влюблённые парочки. Собственно, так оно и было, когда мой друг показывал мне сквер. Но теперь она была свободна. «Это мой шанс», — подумал я, шагая в сторону лавочки. Заняв её, я машинально запрокинул голову назад. Моему взору открылось высокое тёмно-голубое небо, облака, в которых человек с фантазией может разглядеть всё, что угодно, берёзовые ветки, растущие на удивление плотно. «Я — подберёзовик», — сказал я себе шёпотом и улыбнулся. Чем дольше я сидел на лавочке, тем больше я понимал людей, которые обычно занимают её. Это место каким-то неведомым образом навевало мысли о чём-то светлом, добром, даже романтичном. Я словно вернулся в свои пятнадцать лет, когда такие ощущения были обычным делом, а места вроде этой лавочки под берёзой вызывали неподдельный интерес и желание остаться там навсегда. Навсегда, с самыми дорогими тебе людьми. Настоящее волшебство. Но при мысли о волшебстве переключили меня на нечто если не волшебное, то очень загадочное. Я снова вспомнил голос в своей квартире. И только сейчас я понял, что здесь что-то не так. Этот голос не был моим. Но именно сейчас ко мне пришло осознание, что этому голосу неоткуда было взяться. Он просто появился в моей голове и так же просто исчез. Я долго пытался найти разумные объяснения данному феномену, но в итоге осталось только одно, которое можно было назвать адекватным. Звучало оно так: напился, и всё это время голос мне мерещился. С такими невесёлыми мыслями я посмотрел в телефон. На часах было десять. «Что-то затянулась моя прогулочка», — подумал я, поднимаясь с лавочки. На сей раз, я твёрдо решил идти домой. … Домой я вернулся окончательно протрезвевшим. Состояние моей квартиры мною оценивалось как приемлемое, но уборка всё же была необходима. Осмотр спальни, являвшейся одновременно и рабочим кабинетом, показал, что погром я здесь устроить не успел. Я взял с пола тазик, сбитый мною утром, и отнёс его в ванную. Поставив таз на стиральную машину, я обернулся к зеркалу. На меня смотрел коротко стриженный голубоглазый шатен со слегка уставшим лицом. Вроде, ничего необычного. Но что-то в моём собственном облике меня настораживало. Я долго всматривался в своё отражение, но усилия мои оказались тщетны. Внезапно мои глаза выхватили из общей картины смазанное красноватое пятно ближе к краю зеркала. Наклонившись, я узнал в пятне остатки от губной помады. Я попытался оттереть его, и вдруг заметил изменения в моей внешности. Над губой виднелись прорастающие усики. «Странно, — думал я.- Столько лет усы не росли, и вдруг начали». Я аккуратно прикоснулся к области над губой и… ничего не почувствовал. Некоторое время я просто стоял и смотрел в глаза своему отражению. Ступор, в который я впал, мешал мне шевелиться и нормально думать. Мною стремительно овладевало беспокойство. Решив, что я недостаточно трезв, я принялся тщательно умываться, уделяя особое внимание глазам. Вытерев лицо полотенцем, я снова обернулся к зеркалу. Усы остались на месте. Беспокойство начало сменяться доселе неизвестным мне страхом. Все мои чувства разом отключились, не выдержав нагрузки. Все, кроме пресловутого шестого чувства, которое говорило, что подобные ситуации ничем хорошим не заканчиваются. Не зная, что делать, я просто стоял и ждал, что будет дальше. И шестое чувство не подвело. Неморгающим взглядом я заметил, как моё отражение будто бы начало отслаиваться от самого себя. Зрелище это пугало, но и завораживало, так что я не мог отвести глаз. Наконец, отражение прекратило искажаться. На меня из зеркала смотрел не я, а совсем другой человек. Черты его кого-то мне напоминали, но из-за сковавшего меня страха я не мог напрячь память, чтобы вспомнить. «Чего вылупился?», — донеслось из зеркала. Со мной говорило отражение. Все чувства и эмоции, которые до этого момента были заблокированы страхом, вырвались наружу. Меня словно сняли с ручного тормоза. Я закричал и пулей вылетел из ванной. Инстинктивно я побежал к самой близкой комнате — к кухне. Моё тело действовало на автопилоте, потому что думать в тот момент я был физически не способен. Оказавшись на кухне, я начал спешно оглядываться в поисках средств самообороны. На глаза попался приличных размеров тесак. «То, что мне нужно», — молнией пронеслась в моей голове мысль. Схватив его, я пытался придумать, что делать дальше. Но ноги сами понесли меня по коридору. Не помню, как, но я оказался в чулане и заблокировал дверь какой-то палкой изнутри.