Касания

– Наконец-то закончили, – Леди провела по лбу тыльной стороной ладони, второй рукой придерживая подаренную Нико обновленную Калину Энн. – Да, неплохая разминочка была, – усмехнулся Данте, привычным движением убрав в кобуру Айвори и Эбони. – Хотя, ты могла бы и сама справиться, – пусть весь пол и стены были покрыты ошметками несколько десятков демонов, для такой, как Леди, они, мужчина дал бы руку на отсечение (Где-то в этот момент подавился чаем один Неро), не представляли бы особой трудности. – Какой ты неблагодарный, Данте! – наигранно обиделась та. – Ты ведь с этого, как-никак, что-то поимеешь, а так я могла бы весь куш себе забрать. – Просто признай, что ты соскучилась по мне~ – А даже если и так, тебе что-то не нравится? – улыбнулась та, направляясь к выходу. – Боже упаси! Хотя, я бы предпочел провести с тобой вечер в другом месте и другом положении, если ты понимаешь, о чем я, – полукровка, нагнав подругу, поиграл бровями, на что та, улыбнувшись, пихнула его локтем в живот. – Чего лично я бы сейчас хотела, так это поскорее оказаться дома и принять ванную. Так что, давай шустрее, а не то пешком пойдешь, – не услышав никакой реакции, Леди обернулась. – Данте? Мужчина неподвижно стоял недалеко от заброшенной церквушки, из которой они вышли. В его глазах отражалось наполовину спрятавшееся за горизонт солнце и город, что покоился внизу. Привычная задорная улыбка более не украшала чужое лицо. Мужчина, на которого смотрела Леди, выглядел уставшим и каким-то… поникшим? – Данте, все хорошо? – с легкой обеспокоенностью в голосе спросила женщина. – Хэй, Леди, давай посидим, – проигнорировав чужой вопрос, полукровка подошел к лавочке, что стояла недалеко от шаткого заборчика, по другую сторону которого был крутой обрыв. Кивнув, Леди, оставив оружие у мотоцикла, неторопливо подошла и села рядом с мужчиной, что продолжал молча созерцать открывающийся вид. Они были знакомы чуть ли не целую жизнь, но, даже так, охотница понимала, что в Данте еще много загадок, и ей не хватит вечности, чтобы понять и разгадать их все. Ведь, не смотря на внешнюю непринужденность и веселость, легендарный охотник мало кого подпускал близко к себе. Она, Данте и Триш были неким устоявшимся тандемом, чаще взаимодействуя на поле боя, чем в обыденной жизни. И, эта мысль промелькнула у темноволосой только сейчас, если так посмотреть, то у охотника, по факту, кроме них, да Моррисона с Пэтти, не было более друзей. Разумеется, были еще Неро, Кирие, Нико. Была Хэт, каким-то образом сумевшая попасть в этот список. Был Вергилий. Но это другое. Немного другие отношения. Мог ли младший близнец чувствовать себя одиноко? Сложный вопрос, на который Леди не знала ответа. Но сейчас, когда ее выпендрежный и, чего греха таить, дорогой друг выглядел таким задумчивым и отстраненным, это казалось неправильным. Или же это и есть настоящий Данте, а вся эта мишура из шила в заднице и веселья – всего лишь прикрытие? Леди не особо умела говорить с другими по душам. А каково же тогда было полудемону, в жизни которого приключался такой пиздец, что врагу не пожелаешь, а жизнь ударами в под дых учила доверять только себе! Немного стушевавшись, женщина провела рукой по волосам, после чего все же решила нарушить повисшую неприятную тишину: – У тебя… что-то случилось? Данте издал лишь тихое «кхм», и Леди приняла это за «да». – Что-то… случилось дома? – темноволосая чувствовала себя так, будто ходит по минному полю: одна ошибка, и рванет. Да, Данте мог иногда говорить на повышенных тонах – как это было, например, с Неро, когда охотник сообщил ему о том, что Вергилий – его отец – но он никогда не устраивал истерик, не кричал ни на нее, ни на Триш. Просто мужчина крайне тяжело кому-то открывался, но мог захлопнуться в мгновенье ока. Приняв молчание за согласие, Леди решила сделать еще шажок: – Брат «веселит»? Беловолосый очень устало выдохнул. – Да, типа того. Он, как всегда, в своем репертуаре, – Леди пропела дифирамбы своей интуиции, ведь если Данте сказал больше двух предложений, значит дальнейший разговор не заставит себя ждать. – Иногда мне сложно его понять… Он, вроде бы, и хочет познать человеческий мир, стать его частью, но и… аргх, даже не знаю, как это выразить! – всплеснул руками полукровка. Данте провел рукой по лицу, зажмурившись до белых точек, после чего снова направил взор на вид. – Не то чтобы я был против, просто… Вдруг я зря привел его сюда? Вдруг это лишь затишье перед бурей? Вдруг у него опять шарики за ролики заедут… И он уже просто по инерции пойдет по «проторенной дорожке»… – Нет, если ты покажешь ему лучший путь, – вдруг прервала его Леди, чем обратила на себя взгляд охотника. Темноволосая, мягко улыбаясь, смотрела на свои руки, сначала пытаясь подбирать слова, но, плюнув на это, решила довериться интуиции: – Если кто-нибудь оступился… Сбился с пути… Это не означает, что он потерян, – она подняла глаза на Данте. – Порой каждому из нас требуется помощь… Скулы беловолосого напряглись, и он, отвернувшись, снова посмотрел на почти скрывшееся солнце. – Я не знаю, что должен сделать… Такое ощущение, что все мои попытки – такая ерунда. Я просто… Я знаю, что его жизнь не была сахарной, но ведь моя т… – беловолосый осекся, пригладив рукой волосы, чтобы хоть чем-то их занять. – Просто… Иногда я смотрю в его глаза… И мне… мне становится страшно… Я вижу в них так много боли… – Ты боишься не его боли… А своей, Данте, – от услышанного мужчина повернул голову в сторону той, и Леди ответила тем же. – Но знаешь, я думаю, что какой бы страшной она не была, эта боль сделает тебя сильнее. Если позволишь себе почувствовать ее, если примешь ее. Вот тогда эта боль сделает тебя невероятно сильным, – глаза напротив невольно расширились. – Это – твой величайший дар – выдерживать чужую боль, не ломаясь. И он возник из самой большой силы человека – надежды, – женщина мягко положила руку на чужую щеку, погладив ее большим пальцем. – Так что, не переставай надеяться… Оба смотрели друг другу в глаза, а наступившее молчание больше не было таким тягостным, как некоторое время назад. На лице Данте появилась улыбка: – Боже, ну и речи, Леди. У тебя еще сироп из задницы не потек? – Да пошел ты на хуй, старый пидорас! – охотница рукой, что покоилась на щеке, оттолкнула того от себя. – Я тут, значит, его выслушиваю, а он… И только женщина хотела встать и пойти прочь, дабы оставить неблагодарного полукровку глотать пыль, как Данте резко, но мягко притянул ту к себе, обнимая за талию, тут же утыкаясь носом в плечо. – Спасибо…– тихо-тихо произнес он, но Леди все равно услышала. Раздражение мгновенно пропало, и та невольно улыбнулась, запустив руку в чужие волосы, мягко массируя голову. – Боже, Данте, ты такой ребенок… – Первые сорок лет детства у мужчины самые тяжелые, – даже не видя, Леди почувствовала, как тот улыбнулся, тихо рассмеявшись. Полудемон же, подаваясь на поглаживающею его руку, прикрыл глаза. – Хэй, Данте, – спустя небольшое молчание подала голос охотница. – М? – Никогда не меняйся… – Обещаю, красотка. Да и как можно сделать лучше то, что уже является совершенством? Леди лишь закатила глаза, но соврала бы, если бы сказала, что не рада такому ответу. Пусть уже лучше Данте выводит ее из себя.