* * *
Снаружи Тамао — рассыпанный песок, хоть сейчас сад камней разбивай. Садись рядом, медитируй, рисуй и стирай узоры. Песок терпеливый, незлопамятный. Песок — как время, как река, течет и течет между пальцами. Песок безобиден, равнодушен, терпит и замки, и вырытые ямы, сопротивляется лениво, раздувается ветром, размывается водой. А потом соберется в терракотового монстра и врежет. Потому что по сути своей песок — миллионы очень маленьких камней.* * *
Снаружи Токио — океан. Блестит улыбками на волнах, взрывается редкими штормами. Простирается от рассвета до заката. В хорошие дни — лаковый, шелковый. В плохие — хмурый, прошитый молниями от неба к горизонту. В обычные дни он будто был всегда. Не измерить, не предсказать, не переплыть. Внутри Токио тоже океан. Выплывают из тьмы глубоководные рыбы с фонариками надо лбом, смотрят на наблюдателей и возвращаются во тьму. Разговаривать даже не думают. Не о чем.* * *
Снаружи Генджи ворон. Внутри — огонь. Ему скрываться бесполезно: огонь все равно прорвется, в какую оболочку ни прячь. Песком не засыпать, водой не залить, от ветра только сильнее полыхает. Где дотла выжжет, где оставит уродливые шрамы. Ревет, гудит от собственной неудержимой силы, близко не подойдешь. Сжать кулаки и зубы, ступить в пламя, пройти сквозь стену — а по ту сторону костер. Жаркий, рвущийся вверх языками огня. Негаснущий. И посидеть уютно, и переночевать тепло. Не уходи, путник.