Особая магия

      В воздухе ощутимо пахло озоном, под потолком клубились тучи, подсвеченные изнутри колючими разрядами молний. Глухой раскат грома эхом отозвался от стен, заметался по комнате и, дробясь и прыгая, утих лишь в глубине коридора. Пушистый ковер на полу покорно впитал влагу короткого обильного ливня. Тучи рассеялись, испаряющаяся вода тепло и влажно дохнула в лицо, собралась под люстрой в пушистое облачко и, помедлив, точно задумавшись на секунду, раскинулась наискось через всю комнату яркой семицветной радугой.       Эмма упражнялась в магии.       Забравшись с ногами на диван и натянув на колени подол слишком просторной домашней футболки, она держала в руках книгу – потрепанный, старый даже на вид фолиант в кожаной обложке, одолженный у Реджины пару дней назад. Киллиан, расположившийся в кресле в противоположном углу комнаты со своим томиком – всего лишь сборник классических произведений, никакой магии, кроме волшебной силы изумительно подобранных слов – уже успел посмотреть на град, снегопад и мини-торнадо, взъерошившее страницы его книги.       Надо признать, у Эммы получалось все лучше и лучше. Перелистывая хрупкие, пожелтевшие от времени листы, она то и дело замирала, внимательно изучая написанное, сосредотачивалась, и только потом начинала колдовать. Киллиан бросал короткие взгляды на любимую, старательно пряча улыбку при виде ее по-детски искреннего восторга от очередного успешно сотворенного заклинания.       Бури и грозы прекратились, радуга рассеялась. Эмма притихла, углубившись в чтение, и мужчина, поудобнее устроившись в кресле, погрузился в очередной рассказ.       Первое касание к скуле было едва ощутимым – Киллиан лишь рассеянно потер лицо и перевернул страницу. Еще одно прикосновение – словно бы кончиками пальцев от виска к щеке – игнорировать не получилось. Мужчина поднял голову, ожидая увидеть рядом незаметно подошедшую Эмму, но она так и продолжала сидеть на диване на своем любимом месте.       Померещилось?       В это можно было поверить, если бы не тень улыбки на губах, которую женщина все же не смогла скрыть. Киллиан поймал ее лукавый взгляд, вопросительно приподнял бровь, открыл было рот, собираясь спросить, что это только что было, но новое долгое касание – от уха и по линии челюсти до подбородка – заставило его выдохнуть, так и не произнося ни слова, потому что это было ЕЕ прикосновение, которые мужчина узнал бы из тысячи.       Прикосновение на расстоянии пятнадцати футов.       Эмма прикусила губу, чуть склонила голову к плечу, продолжая смотреть на него – и невидимые руки мягко заскользили по его лицу, трогая лоб, обводя брови, касаясь висков, скул, щек, челюсти… Ее пальцы и правда едва заметно двигались – Киллиан отметил это краем сознания, потому что отвести взгляд от ее лица был просто не в силах. Он любовался ей. Любовался тем, как слегка прикрыты ее глаза и чуть подрагивают пушистые ресницы, как приоткрылись нежные губы, как порозовели щеки, как участилось ее дыхание – синхронно с тем, как учащалось и его.       Невидимые пальцы обвели контур его рта – едва-едва – и он быстро провел по губам кончиком языка, точно пытаясь поймать эти пальцы. Но те уже коснулись его подбородка, проскользнули по челюсти к вискам, прошлись по нежной коже за ушами, зарылись в волосы мягкими массирующими движениями, плавно спустились к шее, пройдясь по выступающим позвонкам, стоило мужчине лишь немного опустить голову, подаваясь навстречу ласкающей его магии. Его плечи огладили, чуть сжали – и Киллиан изумленно выдохнул. Все это уже само по себе было странно, но еще более удивительным было то, что прикосновения ощущались напрямую к коже, минуя одежду. Удивительно… и возбуждающе.       Книга выпала из его руки, приземлившись на пушистый ковер, и мужчина стиснул подлокотник кресла, впиваясь пальцами в мягкую обивку. А незримые руки двигались все смелее – заскользили по груди, дразняще коснулись сосков, поглаживая, потирая, слегка пощипывая – и возбуждение, и прежде хорошо ощутимое, неотвратимо затопило его, растекаясь жаркой волной по телу, пробирая до самых кончиков пальцев. Дыхание сбилось, низ живота напрягся, взгляд Эммы метнулся туда, где напряженный член оттягивал плотную ткань и мужчина судорожно сглотнул, когда к ее почти физически ощутимому взгляду снова добавились касания магии. Едва надавливая, пальцы переместились от груди ниже, к поджавшемуся животу, и Киллиан слегка выгнулся, невольно подаваясь им навстречу, чувствуя, как те скользят по его коже – так мучительно медленно, что не было сил не ответить – хотя бы вот так.       Эмма не торопилась, лаская его магией, хотя зеленые глаза женщины лихорадочно сверкали из-под полуопущенных ресниц. Она то и дело облизывала губы, сохнущие от учащенного дыхания, и мелькание кончика розового языка посылало удары болезненного удовольствия в пах, заставляя мужчину сильнее сжимать податливый материал подлокотника в попытке вынести эту сладкую пытку. Невидимые ладони огладили его бока плавно, сильно, вернулись к животу, спускаясь от пупка и вдоль дорожки жестких волос ниже, дюйм за дюймом. От предвкушения низ живота свело почти до боли, он снова толкнулся было вперед, но сводящие с ума касания вдруг разделились, переместились к выступающим тазовым косточкам, скользнули по тонкой нежной коже к паху и Киллиан прикусил губу, сдерживая стон, сполз в кресле ниже, упираясь лопатками в спинку и чуть сильнее раздвигая ноги, и Эмма повторила его движение, с едва слышным стоном выгибаясь… и продолжая ласкать его.       Она дразнила его. Незримые, но такие осязаемые нежные руки настойчиво гладили внутреннюю поверхность его бедер, скользили, то спускаясь к чувствительным участкам кожи под коленями, оглаживая голени, икры, то возвращаясь назад, но всякий раз старательно огибая ноющий от напряжения член, и это было почти невыносимо, заставляло его тело двигаться, подаваться им навстречу, пока биение сердца отдавалось в ушах гулом кипящей в венах крови, почти оглушая.       Как же сильно он хотел ее…       Киллиан видел пылающие от возбуждения щеки Эммы, видел, как вздымается ее грудь от частого прерывистого дыхания, как она сжимает бедра в тщетной попытке облегчить нарастающее возбуждение – и сам кусал губы, стискивал судорожно пальцами подлокотник кресла, чувствуя пьянящие касания ее магии, стремительно доводящие его до грани. Новое прикосновение, нажатие, скольжение… Мужчина все же застонал глухо, закрыл глаза, на мгновение прерывая зрительный контакт, выгнулся, упираясь затылком в спинку кресла:       – Свон!..       Волшебный фолиант полетел в сторону; Киллиан голодно наблюдал за тем, как стремительно женщина поднялась со своего места, пересекая комнату, остановившись лишь на мгновение, чтобы стянуть и небрежно отбросить в сторону белье.       – Эмма…       Она опустилась на его колени, нависая над ним, обхватила лицо мужчины ладонями, целуя жадно и нетерпеливо, зарываясь пальцами в его и без того растрепанные волосы, потягивая мягкие пряди, одновременно потираясь о болезненно напряженный, туго обтянутый джинсами член, и Киллиан скользнул рукой по ее бедру, забираясь под футболку, лаская и упиваясь гладкостью пылающей под его пальцами кожи, притягивая к себе и задыхаясь от возбуждения:       – С ума меня сведешь… – выдохнул он в ее приоткрытый рот.       Женщина прижалась лбом к его лбу, переводя сбившееся вконец дыхание, приподнялась на коленях, обхватив его бедра ногами, пока тонкие ловкие пальцы заскользили по его груди, расстегивая и распахивая рубашку, потянули, расстегивая, ремень… Прикосновение нежной руки к ноющему от возбуждения члену заставило его хрипло зарычать, толкаясь в сжавшую пульсирующую плоть ладонь:       – Хочу тебя… так сильно…       Эмма всхлипнула как-то жалобно, снова жадно прижалась губами к его рту и, направляя рукой, одновременно мягко опустилась на него сверху, полностью принимая в себя первым же толчком. Слитный стон расколол тишину дома на сотню звенящих осколков. Киллиан прижал ее к себе, удерживая, пытаясь переждать острое удовольствие, не сорваться всего лишь от ощущения сжавшихся вокруг члена тугих гладких мышц, от того, как дрожит в его объятьях гибкое тело и как тяжелое дыхание обжигает его губы.       Ее руки скользнули от его предплечий к запястьям, перехватывая и заводя их над головой, плотно прижимая к изголовью кресла, и это завело его с неожиданной силой. Она отстранилась, встречаясь с мужчиной взглядом, и он окончательно утонул в ее потемневших, шальных от возбуждения глазах, покорно и с удовольствием принимая правила ее игры.       Эмма двинула бедрами – раз, другой, третий… Влажная, безумно горячая, она тяжело дышала, выгибаясь на его коленях, то стискивая внутри, то расслабляясь и выпуская почти полностью, а он двигался ей навстречу, чувствуя, как с каждым новым толчком внутри нарастает знакомое жгучее чувство близости разрядки, растекающееся колкими мурашками от затылка до поясницы. Слишком тугая, слишком жаркая, слишком невозможная… невыносимая… Еще одно движение – и Киллиан застонал, дернул было перехваченными руками, но она его не пустила.       – Я так скоро кончу… – шепнул он глухо и немного виновато.       – Я знаю, – нежный шепот в ответ, легкий поцелуй-укус в скулу и новое плавное движение бедрами. – Хочу, чтобы ты кончил…       Мужчина резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, тихие слова точно в адское пламя его швырнули, и собственное тело предало его. Скулы сводило от безумной сладости, мышцы выкручивало, пока под ее жадным взглядом, от ее ритмичных движений, от ее прерывистого дыхания внутри нарастало это жаркое, неконтролируемое, восхитительное…       Он застонал, вжимаясь затылком в спинку кресла, кусая губы, сжимая пальцы в кулак, так, что короткие ногти до боли впивались в ладонь. Это было похоже на борьбу – сражение на краю, где каждый стремился одержать верх, продержавшись чуть дольше. Их движения, поначалу синхронные, постепенно сбивались с ритма, и все чаще Эмма срывалась в стоны, почти задыхаясь, все сильнее сжимала пальцы на его запястьях, вздрагивала, хныкала, и Киллиан толкался ей навстречу, вглядываясь в ее лицо, чувствуя, что она уже на грани, понимая это так же ясно, как и то, что сам не сможет долго сдерживаться. Не с ней… только не с ней… такой живой… такой невероятной… самой лучшей… любимой…       Он должен был… обязан… удержаться, перетерпеть… Пожалуйста…       Пожалуйста…       – Киллиан!..       Его имя на ее губах нежным сладким стоном – острее, чем удар лезвием по беззащитно обнаженному сердцу и…       Господи, Эмма…       Он все же не сдержался. Выгнулся, захлебываясь ее именем, кончая в чистейшем ярком оргазме, что пробивал его тело насквозь тысячью разрядов; чувствуя краем гаснущего сознания, как Эмма напрягается, замирая в последней отчаянной попытке сдержаться, но в следующее же мгновение присоединяется к нему в бесконечно долгих спазмах, сжимаясь, сокращаясь вокруг него так невозможно узко, плотно, жарко и дрожа, дрожа…       Сомкнувшиеся на запястьях тонкие пальцы отпустили его словно бы нехотя и Киллиан наконец притянул женщину к себе, зарываясь пальцами в разметавшиеся по плечам густые волосы, пока она, уткнувшись лбом в его шею, сопела ему в ключицу, щекоча дыханием влажную от пота кожу.       Мужчина поцеловал ее в макушку, слегка покачивая в объятиях, точно баюкая. Пошептал хрипловато, еще не до конца владея собственным голосом:       – Не то, чтобы я жаловался, но… Свон, что это сейчас было?       Эмма тихонько хихикнула, потерлась щекой о его плечо:       – По правде говоря, это атакующая бесконтактная магия. Ну, знаешь, когда махнешь рукой – а противника отбрасывает на расстоянии.       Киллиан согласно кивнул. Ну еще бы ему не знать – сколько раз его сносило в сторону подобной магией? Не счесть!       – И ты решила усовершенствовать заклинание?       – Угу, – Эмма немного отстранилась, заглядывая в его глаза, игриво приподняла бровь. – А что?       Мужчина рассмеялся, притянул к себе, целуя.       – Ничего. Просто думаю, кого стоит благодарить.