От тепла и обратно

      сентябрь, 2022

      У Ильи что-то случилось — Алика заподозрила это после сорока минут общения. Обычно с упоением поддерживавший болтовню ни о чём, сегодня он был подозрительно молчалив. Короткие сообщения (хорошо, без точки), и редкие голосовые, хрипловатые и тихие, как у больного. Только болел Илья по-другому — громко и бодро, усиленно стараясь доказать всем, что он здоровее всех здоровых. Алика вела себя точно так же. И в минуты болезни, и в минуты упадка, когда не было сил притворяться.       Верхняя губа тревожно запульсировала. Алика отшвырнула телефон и достала таро. Карты не смели врать в отличие от людей. Особенно в вопросах, касавшихся Ильи. Только руки почему-то дрожали, и пока Алика тасовала карты, несколько с звонким стуком распластались под ногами на светлом паркете. И ни одна из них не сулила ничего хорошего. Как и расклад.       У Ильи что-то случилось.       Вернув колоду на место, Алика нервно прошлась по комнате туда-сюда, дважды едва не налетев на собственный рюкзак. Она понимала, что обычно в таких случаях что-то нужно делать, но совсем не представляла — что. Илья всегда оказывался рядом с ней в самые важные моменты её жизни — как раз тогда, когда был нужен, приходилось признать! — наверное, она должна была поступить так же.       «Но он же о помощи не просил! — Алика покосилась на безмолвный телефон. — Ха! Когда мы кого-то просили о помощи?» Действительно, никогда. Но, кажется, пришло время просить. Обречённо вздохнув, Алика потянулась за телефоном и среди немногочисленных последних без труда нашла номер старшего братца. Все эти сомнения, вероятности и непонимания мог разрешить только чрезвычайно коммуникабельный Стас.       Правда, для этого Алике нужно было побыть чуть более коммуникабельной, чем обычно. Набрав в грудь побольше воздуха для смелости, она выбрала команду «позвонить». Стасик снял трубку не сразу: Алика успела полить одинокий кактусик и запнуть рюкзак под диван, прежде чем её оглушил широкий и сладкий зевок. Только Стас мог спать в одиннадцать дня в пятницу.       — Доброе утро! — сладостно растянула Алика прежде, чем он попытался ляпнуть что-нибудь абсурдное и потому ошеломительное. — Как спалось?       — До жужжания телефона — лучше, — честно признался Стасик. — Что надо?       — Вот так?       — Вот так, — передразнил он её. — Ты ж просто поболтать звонишь только двум людям. И я в их число не вхожу.       Алика скрипнула зубами и мотнула головой. Не время для обид и обмена любезностями.       — Ты ведь лучше разбираешься во всяких околодружеских делах, да?       — Не знаю, наверное. А что?       — Мне нужен… Совет.       Стасик многозначительно замолк, как обычно, чтобы переварить информацию и сопоставить факты. Алика бухнулась на пол, запрокинув голову на кровать, и прижала к пульсирующей губе ладонь. Стасик думал так долго, что не осталось никаких сомнений: всю ситуацию он вычислил и уже придумал план решения.       — Стас?.. — осторожно прошептала она, когда тишина стала отдаваться ударами сердца в ушах.       — Да. Я просто ищу, где мои носки.       — Серьёзно?       — Да! Тебе надо ехать к Илье.       — Я так и знала!       — Поздравляю, вы заслужили ачивку «хороший друг»! Достижение двадцать второго года жизни!       Губы растянулись в нервной усмешке. Алике хотелось приехать к Илье: всё выяснить, обсудить рационально, успокоить, помочь найти решение — отплатить, в конце концов, той же монетой за всю его эту проклятущую заботу! Но она не видела ни одной причины ехать. Илья не звал, не жаловался — может, просто надоела учёба, с кем не бывает, а она приедет совершенно некстати, ещё поссорит его с очередной девушкой (он и так с одной дольше полугода встречаться не может!). Стасик как будто бы этого не понимал. Рассмеялся в ответ на её гневные протесты и со знанием дела выдохнул:       — Поверь… Если он тебя увидит, у него все проблемы как рукой снимет. Ну или они отойдут на второй план на фоне тебя.       Алика фыркнула:       — Говоришь так, как будто я — большая ходячая проблема.       — А разве не так? — Стасик ядовитенько хихикнул. — Короче, собирай манатки, я подъеду через час.       Не давая Алике ни шанса разразиться бурей на его бедовую голову и дурацкие придумки, он отключился. Ей осталось лишь пялиться в короткие гудки и раздражающее белое имя. Алика покачала головой. Она совершенно не знала, как поступить: всё нутро её скручивало в тревожном предчувствии и желании помочь (странное чувство!) или убедиться, что всё в самом деле хорошо; разум отрезвляюще напоминал, что импульсивность до добра не доведёт и что окажется Алика перед закрытой дверью.       Тем не менее, рюкзак из-под кровати она выволокла и начала собираться, пускай и без той привычной уверенности, с которой Алика Мельникова привыкла действовать. Примчавшийся через час Стасик, помятый, полусонный, но хотя бы умытый, сильно ускорил сборы. Через двадцать минут они уже мчали вон из города, над которым собиралась гроза.       Тёмные серо-лиловые тучи медленно стягивались в одну, превращаясь в воронку, как в Дозорах, и мрак поглощал только-только раздавшийся по-летнему солнечный октябрьский день. Алика подняла воротник пальто и проверила ремень безопасности. Конечно, он ходил ходуном, как и вся машина Стасика, но это было лучше, чем ничего. «На автобусе было бы страшнее ехать…» — задумчиво побарабанила костяшками пальцев по кристально чистому стеклу Алика и покосилась на братца.       Она всё равно не понимала, как ему за каких-то двадцать минут удалось её убедить взять вещи для ночёвки и усадить в свою громкую машину — как ему вообще удалось убедить её поехать! Он обладал даром убеждения или, на худой конец, гипнозом. Иначе было сложно объяснить, почему он вечно проворачивал сомнительные авантюры и выходил сухим из воды. Стасик одной рукой крутанул руль и почесал татуировку на предплечье. Алика поправилась: почти. И с тяжёлым вздохом уткнулась затылком в подголовник.       Впереди было ещё шесть часов езды.       Дождь хлынул на исходе второго часа. Перед глазами вспыхнула золотом молния, и Алика, успевшая впасть в полудрёму, подскочила на месте. Ливень накрыл всё вокруг. Голые деревья, перемежающиеся с тёмными елями, овраги, реку и маленькие речушки, даже ограда — всё расплывалось, скрытое за стеной тёмного дождя. Стасик флегматично включил фары и чуть сбросил скорость.       — Тебе норм? — скупо поинтересовалась Алика.       — Главное, что не снег. А то у меня резина летняя, — совершенно серьёзно ответил он и не глядя щёлкнул по проигрывателю; салон наполнила электромузыка. — Не люблю дождь — засыпаю под него.       Алика пожала плечами и достала из кармана телефон. Илья больше ничего не писал. «Хотя мог бы хотя бы поинтересоваться, почему я вдруг вышла из сети…» — фыркнула себе под нос Алика и открыла на телефоне читалку. Она давно собиралась закончить знакомство с Юнгом.       Через час Алика сдалась. Всё вокруг катастрофически мешало сосредоточиться. И шум грозы, и свист автомобилей, обгонявших друг друга по лужам, и мелькавшие по обе стороны дороги частные дома с кидающимися на гром псами, и дёргающаяся губа, и пацифистский панк Стасика, и собственные мысли. Заблокировав телефон и небрежно швырнув его на панель под лобовое стекло, Алика с силой откинулась на спинку кресла и посмотрела на Стаса:       — Не устал?       — Ну такое. Тут минут через пятнадцать «Маяк» будет. Остановимся. Сделаем все дела, разомнёмся.       — Спасибо, — вдруг выдохнула Алика с самой мягкой улыбкой, на которую была способна.       — Что за день! — задорно рассмеялся Стасик. — Алика думает о других. Это вообще ты?       Подмигнув ей, Стасик свернул к обочине. Впереди виднелись магазинчик и деревенская кафешка. Конечно, есть там Алика ничего не рискнёт, но Стасику нужно хоть немного отдохнуть: в конце концов, это из-за неё он втянулся в этот марафонский заезд.       На серпантине, за полтора часа до города, от мыслей стало совсем никуда не деться. Не помогало ничего: ни выкрученная почти на максимум регулировка громкости, ни попытки поспать, ни болтовня со Стасиком, ни наблюдение за каплями стихающего дождя на стекле. Алика крутила в руках телефон, выворачивая наизнанку гибкий чехол, и никак не могла отвязаться от вариантов диалога, проигрываемых в голове раз за разом.       — Чего нервничаешь? — хмыкнул Стасик, когда Алика в очередной раз потянулась отрегулировать громкость.       — Я? Я не нервничаю.       — Ты мне сейчас дискотеку века устроишь. Хотя такую музыку терпеть не можешь. Тебе мрачняк нерусский подавай. В чём проблема?             — Вот что ты лезешь? — зло рыкнула Алика, губа запульсировала сильнее. — Просто так.       — Ню-ню.       Отставать он явно не собирался.       — Хорошо, ладно, я… Блин, я просто не знаю, что делать. Я себя так глупо чувствовала только в началке пару раз! Ну приду я… Здрасьте, я ваша тётя! А ему это и не надо. Да даже если и надо, что я скажу? Всё будет хорошо? Так эта тупая фраза только больше злит. По себе знаю.       — Всё будет хорошо… — промурчал Стасик и с хихиканьем уклонился от полушутливого подзатыльника. — Я в смысле расслабься, Алика. Ничего и не надо говорить. Главное — просто быть рядом. Не играй в психолога. Просто будь рядом, обними его.       Алика опустила взгляд на телефон и задумчиво побарабанила по экрану. Может, в каком-то смысле он и был прав. Илья ведь никогда ничего не говорил, когда Алике было тошно, молчал или отпускал какие-то дурацкие шутки, а ей казалось, что он её понимает. Что лучше него её не поймёт никто — интересно, Илья считал точно так же? Тонкие пальцы Стасика беззастенчиво взъерошили только вчера вымытые и уложенные волосы. Алика вывернулась из-под руки братца и угрожающе клацнула зубами: она ж ему не домашняя кошка какая-нибудь.       Когда они въехали в город, ливень почти кончился, но мрак не отступил и молния всё ещё поблёскивала вдалеке. Они влились в плотный неторопливый поток машин, следуя по навигатору к точке назначения. Весь город перемигивался жёлтыми огнями: начиная с автомобильных фар, заканчивая фонарями во дворах. У Алики руки холодели сильнее, чем когда-либо. Она практически не чувствовала кончиков пальцев, хотя последние минут десять сидела, отчаянно растирая их друг о друга.       Стасик притормозил у аккуратного подъезда десятиэтажки в приличном дворе. Тут стояла площадка, на первый взгляд, даже не исписанная ругательствами, мусорный бак был пуст и по сторонам не бродяжничали псы. Резко выдохнув, Алика вылезла из машины. В первый миг её чуть повело в сторону и ногу свело от долгого сидения. Вцепившись в крышу машины, она рассеянно разглядывала окна, пытаясь найти пятый этаж наугад. Мотнула головой: нечего было оттягивать. Они ж не для того сюда ехали, чтоб стоять и разглядывать окна.       Стасик хлопнул дверью машины и небрежно протянул ей рюкзачок:       — Ну?       — А ты не пойдёшь? — почему-то сорвалось с языка.       Стасик рассмеялся и помотал головой:       — Не-е. Знаешь, третий обычно лишний. Я пойду к Пашке. Он как раз бабкину квартиру убирает после постояльцев. Помогу ему.       — То есть ты всё равно собирался сюда? Ну ты и гад.       — Стараюсь!       Стасик широко улыбнулся, привычно щурясь, и кивнул в сторону подъезда. Какая-то девочка с большим добродушным лабрадором вышла погулять. Махнув Стасику рукой, Алика поспешила туда. Сердце грохотало в тревоге, диалоги навязчиво напоминали о себе снова и снова.       Только когда короткий ноготь с облезшим чёрным лаком вдавил кнопку звонка, все мысли вдруг улетучились. Лифт с шипением ходил с этажа на этаж, верещал звонок, гавкала собачонка где-то под лестничной клеткой. А потом щёлкнул замок. Илья открыл ей без вопросов. Только чуть не вывалился через порог, так что Алика рефлекторно отступила на пару шагов и перекинула рюкзак из руки в руку.       Илья казался каким-то особенно замученным. Взъерошенный, в одних лишь спортивных штанах, так что шрамы на животе — от аппендицита и пряжки отцовского ремня — неестественно горели красным, он шумно выдохнул и потёр переносицу. Алика постаралась не обращать внимания на шрамы — заглянула в глаза цвета холодного кофе и приподняла пульсирующий уголок губы:       — Привет. Проезжала мимо, думаю, надо зайти. А то мы так разобщались. Хорошо. Надеюсь, я не помешала? Просто ты как-то скидывал адрес, а вот представился случай зайти…       Алике казалось важным прямо у порога вывалить на Илью как можно больше псевдоправдивых предлогов, чтобы он ни в коем случае не подумал, что ехала она к нему специально.       — Проходи… — неуверенно кивнул Илья, пропуская Алику в квартиру.       Рюкзак упал прямо у входной двери. Алика скинула ботинки, которые всё-таки на остановке успели вляпаться в грязь, и вздрогнула, когда Илья со свойственной ему галантностью принял у неё пальто и утащил куда-то в спальню. На вешалку, очевидно. Оттуда же раздался хриплый голос:       — Ванная прямо за тобой.       Алика кивнула.       В ванной оказалось очень светло, так что Алика надолго зависла перед зеркалом. Грела руки под мощным потоком горячей воды, разглядывая собственное лицо, обрамлённое влажными чёрными волосами. Левый верхний уголок губы дёргался всё сильнее и сильнее, и ничего не помогало. Ни пустырник, всегда лежавший в кармане джинсов, ни щипки, ни укусы. Деликатный стук в дверь заставил Алику дёрнуться и оторваться от собственного отражения.       В ванную заглянул Илья:       — Я там чай поставил. Как ты любишь. Выходи.       — Иду, — улыбку сдержать не получилось, и Алика поспешила отвести взгляд.       Пальцы были уже красные.       Илья прикрыл дверь.       Алика решительно захлопнула кран, одёрнула чёрную водолазку и, отвесив себе пару лёгких пощёчин, вышла на кухню. Илья, уже одетый, аккуратно разливал чай по кружкам из аккуратного белого чайничка с чёрными иероглифами. Впрочем, Алика сомневалась, что это были настоящие иероглифы, но выглядело так аутентично, что не получилось сдержать восхищённый вздох:       — Какая прелесть.       Илья неровно улыбнулся:       — Так и думал, что ты оценишь. Я вообще-то хотел себе кофе сварить, но тебе же нельзя крепкий и варёный, а раф я тут устроить не смогу…       Алика повела бровью и приняла из рук Ильи кружку. Чай был крепким и пах бергамотом — как она любила.       — Спасибо. А мы что-то к Пашке ехали, но мне стало так влом так убираться у него в квартире. Я решила к тебе заглянуть. Ну как твои дела?       Илья скривился. Очевидно, шли дела не очень, но признаваться в этом он не собирался. Лишь немногословно отмахнулся, мол, много мелких проблем, которые не особенно мешают жить. Алика недовольно растянула губы. Уж ей-то Илья мог не врать: она прекрасно знала, как груда мелких проблем превращаются в один огромный апокалипсис, размазывающий по асфальту; да и фальшь чувствовала за километр. Хотела было вывалить всё на Илью, раскрутить его на разговор по техникам из психологических книжек. Остановила себя.       Полупустая кружка тихонько вернулась на пустой стол. Запустив пятерню в волосы, Алика постаралась хохотнуть как можно правдивее и выдала:       — Представляешь, а мои одногруппницы даже два плюс два сложить не могут!       Илья удивлённо вскинул брови и налил им ещё чая.       Они трындели ни о чём долго. Пока из маленького чайничка не вышел весь чай, а Алика не начала похрипывать. Пока мрак после грозы не сменился вечерним сумраком. Пока Стасик не прислал ей многозначительно подмигивающий смайлик. Волна тревоги отступила — Алика отпустила себя и смеялась громче, язвила усерднее, смотрела и слушала внимательней обычного и даже касалась руки Ильи как будто невзначай.       — Ещё чаю? — хмыкнул Илья, проследив, как Алика старается выцедить из чайничка хотя бы полкружки.       — Пожалуй, — кивнула Алика и решительно поднялась из-за стола. — Я сделаю. Только скажи, где что.       — Алика позволяет собой командовать? Нонсенс!       — Не обольщайся, — одёрнула она его, шутливо шлёпнув по плечу, — всё ради чая.       Под чутким руководством Ильи поставила воду на плиту, вычистила ситечко, насыпала новый сорт чая. Руки действовали на автомате. Голова думала о другом. Об Илье. О том, как он искренне улыбается, глядя на неё, и громко смеётся над её не особенно смешными историями, как он по-партизански молчит (что за дурацкая привычка!) о своих проблема. И о том, что она сделала меньше, чем могла бы.       — Алика… Слушай, а ты не хочешь остаться? — тихо, но твёрдо предложил Илья, когда вода подогрелась.       — Чего? — Алика прыснула и едва не пролила кипяток на руки.       — Ну… — Илья сидел к ней спиной, глядя на смутно знакомую чёрно-белую фотографию ночного Санкт-Петербурга. — Большой город, больше возможностей — как раз под наши… Твои амбиции. Может, поживёшь здесь какое-то время? Найдёшь себе местечко по душе. Можно даже у меня… Пожить. Постелю на кресле себе, если что.       — У тебя больше одного постельного белья? — кашлянув, съязвила Алика.       Подрагивающая рука с трудом поставила большой чайник на плиту почти без звука.       — Я серьёзно, Алика. Хотя бы на недельку? Я тебе город покажу.       Илья обернулся и уставился на неё тем самым невозможным взглядом, против которого у Алики так и не нашлось средства. Его тёмные глаза смотрели не на Алику, а в самую душу. Твёрдо, уверенно — Илья всегда знал, что делал, и сейчас совершенно точно не шутил, в отличие от сотен предыдущих раз. Алика замерла, вцепившись пальцами в столешницу. Тик прошёл.       Взгляд упал на рюкзак, небрежно брошенный у двери. В нём таро, пара сменных комплектов белья (Стасик настоял), провода, необходимые для жизни, и растянутая футболка братца, которую он насильно впихнул ей перед выходом. И не с таким выживали.       Стасик будет только рад. Как и мама. Да и вообще она с Романом сейчас на отдыхе.       Алика почти не дыша шагнула к Илье и неуверенно вздохнула:       — Я, конечно, не умею, но… Ты можешь меня обнять.       — Это значит «да»?       Алика моргнула. Илья внезапно отчаянно ткнулся лбом в её грудь, судорожно дыша. Кончики пальцев обожгло теплом, когда Алика несмело положила ладони ему на шею и прошлась по влажным волосам. А потом, совершенно не думая, прижалась губами к его макушке.       От Ильи приятно пахло горькой мятой и чем-то ещё, удивительно знакомым – родным.