Если успеем...

Он обещал ее не трогать. Не сегодня, не в этот вечер, не в эту ночь. Уснуть вслед за девушкой, как бы он не старался, не получалось. В ночной тишине он смотрел на свернувшуюся управляющую, голова буквально кипела от раздирающих мыслей, одна была хлеще другой. Собственные мысли убивали, отравляли его, словно яд. Ему не нужно было выходить в интернет или искать нужную книгу. Все лекции по онкологии всплыли в его голове, как только чертова смс была прочитана. Да и нахрена ему искать эту информацию, зачем?! Высчитать шанс, процент, возможность? Оглядываясь назад, он с неприсущим ему эгоизмом вдруг хочет оказаться в прошлом, в том прошлом, где она создает проблемы из воздуха, где она, злясь на его комментарии, сдувает прядку волос и, метнув прожигающий взгляд в него, колко отвечает. В том прошлом, где она по вечерам сидит с подругой у бара и, ухватившись за бокал кофе, заливисто смеется. Там, где она школьница с неугасающим огоньком в глазах, подальше от этой повзрослевшей девушки со страшным диагнозом. Он не эгоист. Нет. Совсем не эгоист. Разве врач может быть эгоистом? Врач – это тот самый человек, в котором мы не хотим видеть эгоизма. Это человек, выбравший благородную профессию, и он сам должен соответствовать этой профессии. Но здесь и сейчас он эгоист. Эгоист, который хочет вернуть прошлое, эгоист, который готов на что угодно, лишь бы изменить настоящее, эгоист, который совершенно не готов слышать страшный диагноз, озвученный ее голосом. *** Стук в дверь раздается в районе семи, лучи солнца, проскользнув в комнату, блуждают по кровати, и он едва разлепляет глаза. Пара часов сна совершенно не спасают. Поджимая ноги, она лежит рядом, сопит, тихо приткнувшись к его руке. Когда стук повторяется, Юра с тяжестью в теле поднимается. Идя к двери, парень то и дело оборачивается, проверяя девушку. Щелкнув замком, он, выдохнув, открывает деревянную дверь. – Ксюш… – Слова подруги обрываются на полуслове. Опуская руку, Юля сглатывает. – Юрий Сергеевич? – Бросив короткий взгляд за спину парня, она натянуто улыбается. – Да, Юлия. – Потерев глаза, он чуть склонил голову. – Ксюша спит. – Собственный голос непривычно для него хрипит. – Эм… – Переминаясь с ноги на ногу, подруга хмурится и неторопливо отступает. – Хорошо. – Он видит, она хочет сказать что-то еще, буквально ловит себя на полуслове и словно запрещает себе это. – Ей что-нибудь передать? – Ее реакция ему совершенно не нравится. Одернув рубашку, она, качнув головой, криво улыбается. Недосказанность весит в воздухе тяжелым грузом. Покачнувшись, девушка, махнув рукой, отходит. Она оборачивается спустя секунды и, бросив насторожённый взгляд, скрывается за поворотом. Пустой коридор парень рассматривает еще с полминуты, прислушиваясь к шаркающим звукам. Тишина раннего утра приятно режет слух. Прикрыв дверь, он мельком оглядывает себя в зеркало, мешки под глазами, побледневшая кожа, встрепанные волосы и совершенно потерянный взгляд. Юра замирает, в голову, словно молоточком, ударяют воспоминания, тот день, когда она пришла на планерку. Опоздала, что не характерно для нее, прошмыгнула, бросив почти беззвучное «здравствуйте». А ее бегающий пустой взгляд он словил, стоило ей переступить порог кабинета. Не такой должен возвращаться человек из отпуска. Это была его первая мысль, вторая звучала не лучше. Захотелось схватить ее за руку и, уведя от посторонних, узнать все, вытрясти из нее все, что можно было. Сейчас в зеркале он видел то же самое. Этот же потерянный взгляд, пустой и совершенно отрешенный. Взгляд человека, узнавшего что-то страшное, тяжелое, больное. Ком в горле противно застревает, глубокий вдох почти не помогает, мысли разбегаются в хаотичном порядке. Одна за одной мелькают картинки, все дни один за одним пробегают, словно в кино, начиная с первого дня, как он замечает ее изменения, и заканчивая все минувшим вечером. В голове звучит ее приглушенный вопрос: «Давно ты знаешь?» Этот полный отчаяния и страха вопрос, заданный не ее голосом. – Юр. – Ее голос, парень не сразу понимает, насколько это реально. Вздрогнув, он оборачивается спустя секунды. Она стоит в полуметре, переминаясь с ноги на ногу, волосы цвета шоколада рассыпаются по плечам, придавая ее виду легкой небрежности. Прикусив губу, она одним взглядом прошибает его до мурашек. – Доброе утро. – Чуть дрогнув, она улыбается уголками губ. – Ты чего? – Как бы он не старался, она все замечает. – Задумался. – Чуть тряхнув головой, он запустил руку в волосы, поправляя их. – Как себя чувствуешь? – Его походка пружинит. Расстояние с полуметра сокращается, от нее пахнет шоколадом и теплом. Имеет ли тепло запах? Определенно имеет, и сейчас он его чувствует. – Лучше. – Она прижимается к нему первая, обнимает, запуская руку под футболку, кожа вспыхивает ровно там, где она касается ее. – Спасибо тебе. – Девушка шепчет, уткнувшись в него. Он едва различает слова. Обхватив ее, Юра рвано выдыхает. Он не знает, сколько они стоят так. Обнимая ее, он щурится от проскользнувшего в комнату солнечного лучика. Он не видит ее лица, она не целует его, не мечет безумных взглядов, она, прижимаясь к нему, просто дышит, тихо сопит, уткнувшись в его футболку. – Сейчас бы поставить время на паузу. – Это по-детски невинная, легко брошенная фраза заставляет парня опустить взгляд на девушку. Подняв голову, она смотрит на него, широко распахнув глаза. – Я бы не отказался. – Его голос все еще хрипит. Ее губы со вкусом тепла, мягкие, податливые, отвечающие ему с нежностью, пылко, словно крича о чем-то важном. В голове разрывается искрящийся шарик, она тонет в нем, в омуте его рук, в горячем поцелуе. Это не похоже на вчера, или позавчера, она не чувствует вкус соленого попкорна, это совершенное другое. Дыхание сбивается, тело бросает в дрожь, в легких словно что-то лопается. Его руки, они обжигают. Удерживая ее в своих объятьях, он терзает ее губы, целует ее с легкостью и нежностью. Юра чувствует, девушка в его руках отдается ему без остатка, вкладывая все в один лишь поцелуй. Взгляд рассказывает лучше всего, глаза в глаза. Со сбитым к чертям дыханием они, почти не моргая, прожигают друг друга. – У тебя глаза потемнели. – Она произносит это, все еще рвано дыша. Светлая радужка вдруг кажется темнее. Цвет океана, глубокого и темного океана. – Может, поставим утро на паузу? – Выдохнув, он касается ее щеки. Ухватив его за руку, она переплетает свои пальцы с его и, вздрогнув, неторопливо кивает. *** Юля, покачивая ножкой, нервно постукивала рукой по барной стойке. До вызванного такси оставалось не более получаса. Она упрямо не хотела этого делать – ехать одной в город в клинику к врачу, но выбора не оставалось. Первое, что она сделала с утра, – это прибежала к подруге. Хотелось кричать, хотелось выпалить новость, руки тряслись, а ей не терпелось высказаться. Все слова вылетели, стоило врачу открыть ей дверь. Новость вышибло, стоило ей его увидеть, его взгляд. Все стало понятно без слов, и это не были чудеса дедукции, всего лишь внимательность. Сейчас Юля до дрожи в коленях сомневалась, стоит ли говорить? Время ли сейчас, важность этой новости таяла на глазах. Тягостные сомнения медленно, но верно поселись в ее голове. Вова, ее любимый Вовка, ухватив ее на руки, десять минут кружил ее по комнате. Он словно был готов, будто ожидал этого, отреагировал прям как надо. Прям как в сопливых романах, прям как в сказках для девочек. Все, что нужно: улыбка, объятия, трогательные признания в любви и нежные прикосновения. А она? Она не верила. Крутясь все утро у зеркала, Юля упрямо разглядывала свой живот. Натянув майку, она скептично хмурила брови. Представить себя с огромным животом, а потом и вовсе с ребенком, было весьма сложно. Даже несмотря на отличную фантазию девушки. Телефон на барной стойке завибрировал, уведомляя девушку о сообщении. От кого: Любимый Ну что, какая реакция у подруги? Конец сообщения пестрил улыбающимися смайликами. Реакция, хотела бы она знать, какая у ее подруги будет реакция. Кому: Любимый Я не сказала, хочу съездить на узи сначала. Нужно все подтвердить, перед сюрпризом. Отправив ответ, Юля, подумав с секунду, щелкнула на смайлики и, выбрав первый же, с сердечком, отправила его вслед за сообщением. Чтобы не переживал – промелькнуло у девушки в голове. Сбросив уведомление о подъехавшем такси, Юля, ухватив сумочку, поднялась со стула. *** Юре упорно не хотелось работать. Слово «работа» и мысли о ней были совершенно не уместны, не актуальны, черт побери. – Давай сегодня вечером у меня? – Ее тихий полушепот, и по его телу скользит ужас, медленно, так липко, мерзко, словно что-то тягучее.             – Я все расскажу. Все. – Юра прокручивает это не первый раз. Поставить утро на паузу уже не кажется такой уж абсурдной идеей. Утро только с ней, в тишине этой маленькой комнатки, в полном одиночестве, только они. Проклятый день, он тянется слишком медленно. Интересно, чем она сейчас занята? Как она вообще может быть чем-то занята, зная все. Он не может. Не получается. Стук в дверь отвлекает, заставляет обернутся. – Юрий Сергеевич. – В приоткрывшуюся дверь заглядывает горничная. – Извините, Вас Лев Глебович зовет. – зовет? – Что случилось? – Рефлекторно он быстро щелкает смартфоном и замечает на экране пару пропущенных от начальника. Как некстати. – Я не знаю. – Девушка заминается на секунду. – Меня лишь просили передать. – Девушка смущенно улыбается, пожав плечами. – Он у себя Вас ждет. – Кивнув, она так же тихо прикрывает дверь. Он смутно помнит, в каком состоянии вчера был шеф. Вчера, да и сегодня, ему совершенно не до него было. Схватив чемодан, он выскакивает в след. По дороге к номеру владельца он спешно проверяет телефон на наличие смс. Тишина. Занята работой. Пообещав себе к ней зайти после начальника, он толкает дверь в номер мужчины. – Лев Глебович? – Просторный номер встречает его бардаком, не в первый раз. Прислонив ведерко из-под вина к голове, Федотов сидит на светлом диване. – Что случилось? – Опустив чемодан на пол, он тут же подходит к мужчине. – Ничего. – Владелец недовольно шипит и, дернувшись, убирает ведерко со льдом. – Тебя пока дождешься, сдохнуть можно. – Опустив голову на подушки, он недовольно хмурится от очередной вспышки боли. – Вчера перебрал с Зуевым. Накапай мне чего-нить, череп раскалывается. – Прикрыв глаза, мужчина тяжело выдыхает. Кто бы сомневался – тут же проскальзывает у врача. В ярком чемодане он быстро находит нужные ему ампулы. – Небось с Симпапулькой зажимался по углам? – Приоткрыв один глаз, он усмехается. – Знаю я про все, – растянув, проговорил он. – Что? – Набрав лекарство, врач слегка стукнул по шприцу, выгоняя маленькие пузырьки воздуха. – Да ладно тебе бухтеть. Что я, молодым не был? Знаю, как это. – Приподнимая рукав, Федотов нахмурился. – Все понимаю. Все углы уже облюбовали? – Мужчина колко усмехается и прикрывает глаза, чувствуя, как медицинский жгут стягивает его кожу. Он старается, изо всех сил старается не замечать и не слышать его. Чуть розоватая жидкость в шприце заставляет владельца поморщится. – Все. – Прижав спиртовую салфетку к месту укола, врач приподнимается. – Но лучше еще поставить систему и почистить кровь. – Сняв белоснежные перчатки, Юра в полоборота оборачивается к владельцу. – Через полчаса – час устроит? – Не, Юрец. – Согнув руку, мужчина откинулся на мягкую спинку дивана. – Не хочу, хватит с меня, я тут полежу. – Окинув взглядом диван, Федотов потянулся. – Юрец. – Его голос вдруг изменился, это прозвучало слишком заметно. – Да. – Под взглядом босса парень выпрямился, словно по струнке. – Симпапулька… она. – Начальник говорил отрывками. – Как себя чувствует? – Вопрос тут же заставил напрячься. Юра и сам не понял, в какую секунду внутри похолодело. – Лев Глебович, что-то случилось? – Чуть поведя плечом, врач старался говорить вкрадчиво. – Ксения на что-то жаловалась? – Один вопрос вдруг вызвал такую гамму эмоций. – Нет, – коротко изрек Федотов, недовольно хмурясь. – Мне не нравится ее состояние, какая-то она не такая. Вы там декрет ей случаем не заделали? – Несмотря на головную боль, мужчина смотрел, не отводя взгляда, внимательно, словно следя за каждым движением парня. – Лев Глебович. – Юра поджал губы, стараясь быть как можно вежливее. – Юрец. – Голос владельца прозвучал тяжело. – Шутки шутками, но все же понаблюдай за ней, мне не нравится наша Ксения Борисовна. Совсем. – Владелец нахмурился, следя за реакцией парня. – Уверяю Вас, это всего лишь стресс. Ксения работает без заместителя, она едва все успевает. – Это было неплохой удочкой. Ей нужен зам, и он даже не собирался это обсуждать с ней, аргументов в пользу этого у него была масса. – Стресс? – Федотов скептично поднял бровь вверх. – уверен? – На одобрительный кивок врача он лишь хмыкнул. – А я нет, там что-то большее, – многозначительно добавил он. Иногда проницательность владельца поражала парня. Совершенно легко и спокойно он мог точно ткнуть в нужную точку. Сейчас эта проницательность играла против них. Позицию девушки он и так знал, ей даже не обязательно это озвучивать, все понятно и так, без слов. Она не хочет, чтобы кто-то знал. Юра был готов дать голову на отсечение, он прав. – Возможно профессиональное выгорание вперемешку со стрессом, – вкрадчиво произнес он, закрывая чемодан. – Думаю, небольшой отпуск может решить эту проблему, – чуть тише прошептал парень. – Ну цыц тут, – тут же осадил Федотов. – Была она в отпуске, вернулась только недавно. – Мужчина недовольно фыркнул. – Толку ноль. – Подтянувшись, он выпрямился. – Надо разобраться. – Взгляд мужчины совершенно не понравился Юре. – Ладно, дуй уже, сил нет. – Тяжело выдохнув, Федотов разжал руку. – На, держи. – Мужчина протянул спиртовую салфетку. – И дуй, а с Симпапулькой завтра решим. – Прикрыв глаза, он неспеша опустил голову на подушку. – До свиданья, Лев Глебович. – Отправив небольшой квадратик, пропитанный спиртом, в урну, парень, последний раз взглянув на мужчину, вышел из номера. Кому: Ксения Мне нужно тебя увидеть. *** Небольшая папка, в которой смогло уместиться все. Юра внимательно поглядывал на нее уже битых десять минут. – Здесь все, – кратко изрекла девушка, опускаясь на стул напротив. – Анализы, заключения, записи с приема, вообще все. – Каждое слово давалось ей с трудом. Сделав нелепый пируэт руками, шатенка тяжело выдохнула. Она изо всех сил старалась звучать легко и непринужденно, как бы глупо это не смотрелось. Ей буквально хотелось показать: смотри, ситуация под контролем. Но выходило из рук вон плохо. Все пошло не так почти сразу, руки слегка тряслись, а голос звучал совершенно не так. – Как ты вообще попала к врачу? – Протянув руку, он неторопливо подтянул папку. Эти секунды хотелось растянуть как можно дольше. Вдох – выдох. Сердце стучит громче. Сжимая руки в замок, она, сглотнув, поднимает взгляд. Защищается. Ее взгляд замирает, за недолгие секунды на ее лице отображается целая гамма эмоций. Сморгнув пелену, она втягивает воздух через почти сжатые губы. – До смешного. – Усмешка получилось нервной. – Я сдала кровь на анализ. – Замечая немой вопрос на лице парня, девушка кивнула. – Плановый прием у гинеколога, общие анализы, все как всегда. – Она развела руками. – Анализ крови показался ей странным, она отправила меня на дополнительные, ну а дальше… – Говорить спокойно получалось с трудом. Втянув воздух, Ксюша отвела глаза. Неконтролируемые слезы потихоньку застилали глаза, заставляя ее моргать как можно чаще. Слова, которые она старательно подбирала весь день, слипались в кашу. Воспоминания о том дне, словно тяжелый ком, застревали в горле, не позволяя сделать вдох. – А дальше я оказалась на приеме у онколога. – На последнем слове голос девушки дрогнул, нервы медленно сдавали. С шумом выдохнув, она делает спасительный глоток воды и, опустив стакан на стол, поднимает взгляд на парня. Короткий монолог девушки ударял сильнее отбойного молотка. Все до смешного, казалось, нелепо, словно усмешка судьбы. Поджав губы, Ксюша переводила взгляд с парня на стол, смотреть в одну точку у нее не получалось. Тишина, воцарившаяся в комнате, не приносила спокойствия, ее хотелось разрушить шумом, криком, чем угодно, разбить, словно хрупкую вазу. – Как давно ты узнала? – Этот вопрос не дает ему покоя слишком давно, ему нужно знать точное время. Голос хрипит, совершенно не привычно, хоть он и пытается контролировать себя, получается из рук вон плохо.       Это нужно что – бы понимать шансы. – Чуть больше трех недель назад, – тихо произносит она, почти без эмоций, сухо, совершенно не правильно. Ее выдают глаза, поблескивающие от слез.       Двадцать один день. Немного больше. Три недели? Тогда он и подумать не мог об этом. Ее поведение, состояние он благополучно списывал на случившееся между ними. Все сходится, все встает на свои места, в его голове он помнит каждое ее изменение. Органы внутри стягиваются в тугой узел. Три недели она живет с этим один на один, каждую секунду думая об этом, прокручивая и помня. – Почему ты мне не сказала? – Сидеть напротив нет больше сил. Приподнявшись из-за стола, он обходит его и присаживается перед девушкой. – Почему Ксюш? – Ее руки холодные, его прикосновения обжигают. Сейчас Юре хочется волком выть от понимания происходящего. Правда, которую он так искал, настигла его вчера и ударила, словно мешком по голове. Сегодня эта правда благополучно добивала его. Как он не пытался принять это, получалось с трудом. Но она перед ним, и она приняла ее, смирилась с этой правдой. Жестокий удар судьбы стал частичкой ее жизни. Разворачивая ее на сто восемьдесят градусов. Его заносит от этого поворота, мозг всячески хочет отвергнуть это, не сейчас, не снова, нет. Не с ним. – Не смогла. – Ее голос впервые дрожит. – Отец, ты, никто не знает… кроме Юли, – чуть тише добавляет она, шмыгнув носом. Вся безэмоциональность и отрешённость стираются словно их и не было. – Как я скажу такое? – Ее голос дрожит.       Не смогла. Он взрослый парень, и навряд ли бы он смог. Он врач, он не только читал об этом, но и видел, изучал, наблюдал, но он не смог бы. – Эй. – Соленая дорожка скатывается по ее щеке. – Тш-ш. – Коснувшись рукой, он легонько утирает ее. Ее кожа горит, хоть на щеках и нет намека на румянец. – Завтра едем на прием к твоему врачу, мне нужно с ним переговорить. – От вида ее слез ему хочется вывернуть все наизнанку, ухватить ситуацию и начать хоть что-то делать. Ее тихое «хорошо» стучит в его висках, словно отбойный молоток, колотит. Но как бы его не ломало, как бы душу не выворачивало, он не может бежать от этого. Не может это отрицать. От ее объятий он прикрывает глаза, втягивая тонкий шлейф ее аромата. Этот запах настойчиво забивается в голову, словно записанный разговор на кассету. – Юр. – Собственное имя звучит из ее уст необычно… тепло. – Что мы будем делать? – Отпрянув от парня, она поднимает голову. Взгляд карих глаз сталкивается с голубыми. – Вылечим тебя для начала, а потом… – Прикусив щеку, он чувствует металлический привкус крови. – Семья, дети и рыжий кот, – добавляет он, придавая голосу уверенности. От его слов ее брови взмывают вверх, а уголки губ чуть приподнимаются. Кажется, она не ожидала такое услышать. Ксюша хлопает ресничками еще пару секунд, осознавая происходящее. Этот ответ ее поражает и заставляет краснеть. – А сейчас? – тихо бубнит она, кажется, принимая его ответ, уверенность в голосе парня словно передается ей. – Есть варианты? – В ее глазах больше нет слез. На лице проскальзывает едва заметная улыбка. Дышать становится легче, она верит ему, верит каждому слову. – Ты смотрел Унесённые ветром? Ксюша тянется к нему, обдает теплом, целует почти невесомо, дарит ему нежность, отдает всю себя, западает ему в душу. И ему хочется чувствовать ее каждую секунду. – Тебе соленый попкорн? – Он шепчет почти ей в губы.