Выбрать свой собственный путь.

      Это всё же случилось. Всё давно к этому только и шло, к тому, что и без того шаткое равновесие между Ангелами и Демонами разрушат окончательно, и остаётся лишь гадать, что же будет дальше? Казнь Адмирона Винчесто всех привела как в замешательство, так и в неконтролируемую агрессию со стороны Демонов, и они имеют полное право на то, чтобы выразить своё недовольство вынесенному приговору со стороны «белых и пушистых» жителей Рая. Всё это казалось чем-то невообразимым, чем-то, отчего стынет кровь в жилах, ведь поднялся целый шквал из чужих голосов и криков. Кто-то переговаривался между собой, более скромно выражая отвращение к Серафимам, кто-то открыто высказывал своё недовольство, а кто-то вскочил на ноги и вопил о том, что Ангелы «хреновые себе» судьи, раз поступили столь низко, по отношению к Демонам. Они оставили в живых Ребекку, которая до сих пор стояла в стороне в своих кандалах, и с некой отстранённостью смотрела на обезглавленное тело Адмирона, и на лице её едва играли хоть какие-то нотки эмоций, в то время, как Винчесто приговорили к смертной казни. Разве вот она, справедливость? Оставить одного провинившегося в живых, а другого убить без шанса на помилование? Вики с замиранием сердца наблюдала за всем что происходит на подобии трибунов, не в силах взглянуть на голову Адмирона, недалеко от ног своей матери, накрыв лишь собственные губы ладонями и зажимая рот так сильно, насколько только может, чтобы сдержать нахлынувшие на неё чувства и эмоции. Хотелось кричать, сказать что это всё неправильно и так не должно было быть, но у неё нет на это прав, она никто в этом мире. Совершенно чужая, без права голоса хоть в чём-либо, особенно, когда решается судьба двух высших существ в этой иерархии. Геральд подоспел вовремя, вновь накричав на орущих друг на друга Ангелов и Демонов, в попытке их успокоить. Было видно, что теперь это ему давалось сложнее, на лице проступают выразительные скулы в гримасе недовольства и… похоже лёгкой растерянности, ведь ни одна из сторон не спешила унять свой пыл. В какой-то степени, Геральд и сам скрывал своё презрение и недовольство вынесенным приговором, стараясь оставаться со спокойным хладнокровием к ситуации.

Ангелы кричали: «Он сам виноват в том, что нарушил запрет!»

Демоны в ответ: «Как и этот Серафим! Она должна тоже предстать перед казнью!» Перья на крыльях каждого вздымались, хохлились, будто вот-вот война начнётся прямиком сейчас, на территории Ада, где в случае чего, подмога из Архангелов может вовремя не подоспеть или даже не прознать о том, что случилось. Астр, один из Ангелов, не стесняясь выражал своё призрение в сторону Ости, которая и без того выглядела так, будто готова вырвать юноше гортань собственными зубами, а горящие рубином глаза лишь об этом и говорили. Обстановка накалялась, и если бы не Геральд, который одним своим: «МОЛЧАТЬ!» не заставил заткнуть рот почти каждого и обратить на себя внимание, то могло бы произойти действительно нечто непоправимое. Мими, стоящей рядом с Уокер, явно было не хорошо. На ней лица не было после того, как казнили Винчесто. Бархатные руки Демонессы вились на правом локте и предплечии Уокер, почти до боли сжимая его от напряжения и смешанных чувств, но Вики и сама была не лучше на вид, метаясь глазами то в одну сторону, то в другую. И вот она наконец заставила себя приковать взгляд к Серафиму Кроули и самому Сатане, который к слову явно был в ярости и просто был готов уничтожить стоящего перед собой Кроули. Единственное, что она смогла услышать из уст Сатаны, так это: «ДА БУДЕТ ВОЙНА!», перед тем как послышалось оханье со всех сторон, и ликование Демонов на трибунах, поддерживающие своего Короля. Но вместе с этим Геральд и несколько других Серафимов начали активно прогонять всех Ангелов и Демонов с территории Ада, призывая их немедленно вернуться в школу и не выходить какое-то время. Начнутся настоящие разборки, а значит сейчас всё зашло слишком далеко, и больше никаких шуток. — Вики, если Сатана не шутит, а он вряд-ли так пошутил, то это означает лишь одно, — наконец подавая свой сладкий тягучий голосок, Мими потянула подругу за локоть следом за собой, в попытке уйти первее всех из этого девятого круга Ада, возвращаясь по стороне к полуразрушенному зданию, напоминающее целый дворец, где ещё недавно проводились уроки с учителем Геральдом. Судя по интонации, с которой брюнетка говорила, то она совсем не в восторге от принятого решения Сатаной, пусть и была разочарована в справедливости Ангелов, вот уже который раз. Если это всё повлекло за собою такой масштабный конфликт, то выйти из него будет гораздо сложнее, чем было ввязаться. Красноглазая не сбавляя шага спустилась по множеству ступенькам вниз, толпясь с роем Ангелов и Демонов, что до сих пор огрызались, но поумерили свой пыл и агрессию. — Мне кажется, такие как он шутить совсем не любят, — с лёгкой отдышкой произнесла Уокер, надеясь немного развеять тёмную ауру атмосферы над их головами, но выходило так себе. По мере спуска по лестнице ей приходилось приподнимать полупрозрачные подолы своего золотистого платья, гордо носящее название «Золотой Феникс», дабы ненароком не споткнуться. Толпа из учеников была обширной, едва можно было протиснуться, и лишь Мими, чья рука держала её под локоть, не позволяла оторваться от неё и затеряться в этом месиве, вперемешку с балаганом. Хотелось надеяться что это всё простой сон, не было никакой казни и уж тем более объявления о самой настоящей войне, но как бы Вики не пыталась, как бы не щипала себя за предплечья в попытке проснуться, не приносило желаемого результата вместе с ожиданием. Сердце бешано колотилось в груди, готовое вот-вот вырваться на волю, как птица в клетке, но постепенно адреналин в крови шёл на спад, и девушка даже не заметила, как оказалась с Мими почти у главного входа величественного, пусть и пугающего «замка.» Половина учащихся отсеялась от них сама по себе, ожидая когда подоспеют учителя, что бы с ними отправиться обратно в школу, как бы это не хотелось Демонам, поэтому Демонесса более не держала руку Уокер и о чём-то всё говорила, без умолку, составляя целые картины развития сложившегося конфликта между Адом и Раем, боясь за будущее и боясь развязки новой Войны. Наверное, странно видеть волнение Демона в таком деле, ведь казалось, что она только и рада была бы поднаддать «святошам в нимбах», и на самом деле так и есть, просто Мими не хочет целой войны, а уж тем более сражаться в случае чего со своей близкой подругой. Брюнетка нервно перебирала руками пряди своих волос, будто пытаясь их заплести или просто расправить, очень редко оборачиваясь на Уокер, дабы проследить что та следует рядом за её спиной и слушает весь её монолог. Однако, в какой-то момент, пока девушки миновали один из тёмных узких коридоров добираясь, но центрального входа, Вики ощутила как её грубо кто-то схватил под самый локоть левой руки, дёрнув в сторону и зажав ей рот массивной ладонью, не позволяя и слова сказать, дабы предупредить Мими о «нападении.» Сердце словно упало в пятки, а зрачки аквамариновых глаз расширились в несколько раз от растерянности и нахлынувшей паники. Руссоволосую насильно уволокли в сторону того самого полу-обрушенного коридора, невзирая на её попытки сопротивления в виде брыкания, но в следующую секунду, скрывшись от лишних глаз окончательно, Уокер смогла таки укусить обидчика за край ладони около большого пальца, отчего послышалось злобное шипение. Чужая хватка моментально расслабилась и выпустила девушку из своего плена. Послышался один шаг, сделанный назад, и не теряя времени Вики обернулась с застывшим ступором и испугом на своём лице, тряхнув белыми тяжёлыми крыльями за спиной. — Не знал, что ты ещё и кусаешься, непризнанная, — процедив данные слова с неприязнью, несколько кривя губы после произнесённого, Люцифер осмотрел собственную ладонь, отмечая несколько следов от укуса после зубов девушки, не спеша удостоить её своим взглядом. Тем не менее, от вида Люцифера у девушки пропал какой-либо ступор или всякая растерянность, и на их смену пришло недовольство, злоба и… обида? Этот самоуверенный Демон подобрал отличное время и место, где её можно было перехватить не боясь, что кто-то мог бы увидеть и осыпать кучей не нужных вопросов сына Сатаны. Люцифер же, наконец подняв свои дьявольские глаза на непризнанную, лишь скептично выгнул бровь на выражение её недовольного лица, убирая ладони в карманы своих чёрных брюк. — Какого чёрта, Люцифер?! Что ты творишь? — не стесняясь выливать на того своё возмущение и негодование, Уокер развела руками в стороны, вскидывая запястья рук чуть назад и таким образом давая понять рубиновоглазому, что ожидает хоть каких-то объяснений его поступку. Слишком много произошло всего за два дня, и теперь она просто едва контролирует поток своих эмоций, не понимая как ей правильнее поступить в том или ином вопросе. Только за сегодня ей успел свернуть шею сам Сатана, а после собственными глазами лицезрела смерть, возможно, невиновного Демона. На её месте любой другой уже давно бы не сдерживался, излагая всё, что накипело за всё время, прожитое в этом месте, где каждый смотрит на тебя так, будто ты ничтожество. Уокер такие взгляды были знакомы, ведь для рождённых на небесах она всегда будет никем, слабым звеном, над которым можно насмехаться. Было слишком много пройдено, дабы опускать руки и сдаваться сейчас, поэтому стержень всё ещё имелся у этой стойкой девушки, которая сама вершит свою судьбу, позволяя думать тем же Серафимам, что это они вершат её судьбу. — Этот вопрос Я тебе должен задать, дорогуша. Зачем ты полезла в перепалку с моим отцом, глупая непризнанная? — весьма умело сдерживая целый спектор собственных эмоций, дабы раньше времени не показаться на грани злобы, Люцифер почти стиснув зубы процедил данное предложение, искренне считая, что у этой девушки действительно нет мозгов, либо же её ими обделил сам Шепфа, когда позволил родиться в мире людей. Его взгляд выражал нескрываемое раздражение, а тон недовольство, но ничего более. Никаких лишних эмоций, пока он сам не захочет проявить что-то кроме раздражения, по отношению к этой непризнанной. — А что я должна была сделать? Терпеть его издевательства надо мной, как терпишь ты? — немного повышая тон, Уокер сама того не заметила, как перешла черту, смотря на Демона снизу вверх в силу их разнящегося роста. От столь резкого, немного не обдуманного высказывания, лицо Демона таки исказилось в удивлении, а на замену удивлению, спустя секунд пять, скользнула приторная усмешка по его губам, на которые тут же пал взгляд светлых глаз. Казалось, что данные слова должны были вовсе разозлить Демона, но тот спокойно отреагировал, прекрасно зная эту тактику «нападения для защиты.» Впрочем, его руки, кисти которых спрятались в карманах брюк, сжимались в кулаки, до хруста костяшек, и только он один из них двоих понимал, что на самом деле её слова произвели на него дурное впечатление. Он хотел ей ответить, и ответить более спокойно, но к сожалению Уокер остановила его жестом своей правой ладони, выпятив её перед собой как в примирительном жесте, отступая на шаг назад и спешно отвернулась лицом к стенке, будто ища на ней хоть какую-то подсказку того, что ей делать дальше? Столько чувств нахлынуло на неё одну, и в ней до сих пор играет не гордость, вовсе нет, скорее простая женская обида. — Ты просто стоял… Стоял и смотрел, как твой отец сворачивал мне шею. Неужели тебе настолько плевать на меня, Люцифер? Или ты просто трус? — наконец она продолжает, спустя минуту повисшей тишины, не желая даже смотреть в сторону того, кто ей действительно нравился, к кому у неё были чувства, а может и есть до сих пор(?), ведь что для него означала та ночь? Просто секс по дружбе и не более того? Его слова ранили, хуже чем лживые сплетни других учеников-задир из школы, ведь ей было наплевать на их мнение, но только не на его. Это глупое правило о неприкосновенности с одной стороны было нужным, но с другой… так много сложностей доставляющее, через которые очень сложно перешагнуть и не упасть, идти дальше без оглядки, подавляя в себе противоречивые чувства. После сказанного, вновь повисла тишина. Вики даже показалось, что сейчас она была груба, и Люцифер просто не знает как реагировать, что ответить, как успокоиться, но-о, вдруг послышался насмешливый смешок. Он раздался как гром среди ясного неба, вынудивший длинноволосую девушку вернуть свой удивлённый взгляд на Демона, не совсем понимая этого. — Что по твоему я мог сделать? Ты — глупая непризнанная, и мой отец меньше всего любит таких как ты. Если бы ты молчала, ничего бы из этого не произошло, Уокер, — он легко пожимает плечами, непринуждённо вынося свой вердикт, считая себя полностью правым в данной ситуации. Он делает шаг. Второй. Третий. И вот, он проходит мимо неё, специально задевая предплечьем её собственное, не желая более выяснять отношения в таком тоне, предпочитая видеть непризнанную в более спокойном духе, нежели разъярённой истеричкой, какой он её видел сам. Тем не менее, уйти он не смог, когда оставалось всего два шага, дабы выйти на повороте, поскольку девушка отступать похоже не желала, и продолжала. — Теперь я вижу. Вы оба друг-друга стоите, — в спину тому разносится ровный, но с предательской ноткой дрожи в интонации голос. Вики повернулась к нему лицом полностью, сделала пару шагов навстречу и оказалась в одном шаге, достаточно близко, что бы он ощутил её собственной спиной, и ощутил весь тот всплеск эмоций, исходящий от неё столь открыто, что могла бы закружиться голова. Не секрет что это лишь эмоции говорят в ней, нервы сдали за сегодня, и обида этим воспользовалась. Хотелось прояснить хоть что-то за то, что произошло между ними ночью, из-за чего на утро они стали будто чужими друг для друга. Она ожидала от Люцифера чего угодно сейчас. Его язвительности, ярости, простого ухода без слов, но его последующие слова, в довольно спокойном, но насмешливом и ироничном темпе заставили слегка опешить Вики. Он не помелочился не только на слова, но и соизволил обернуться, вынимая ладони из карманов с оскаленной улыбкой. — Ох, правда? Благодарю за комплимент, дорогая. Посмотри на меня, на это лицо, загляни в эти глаза и скажи, кого ты видишь? Я сын своего отца, и мне уже изрядно надоело, что ты строишь из себя Ангела, каким не являешься. Ты ведь тоже не без греха, забыла? В тебе больше дьявольского дерьма, чем ангельской чистоты! Чего только стоила наша ночь? Интересно какое оправдание ты этому придумаешь, пытаясь выглядеть невинной, — при каждом своём слове, в которое вкладывалось максимум раздражения и поддельной неприязни, Люцифер наступал. Наступал как настоящий хищник, опытный охотник, загоняя свою жертву всё дальше в угол, выказывая своё доминирующее положение, не позволяя даже шансу проскользнуть на попытку сбежать от него, подчёркивая её положение полу-распахнутыми винными крыльями, в малом угрожающем жесте. Как бы ей не хотелось, но Уокер инстинктивно пятилась назад, и каждая клеточка её тела заметно напряглась, дрогнули и скулы на её лице, как от лёгкого страха, взявшийся будто из неоткуда, и от возмущения после его слов. Она стиснула свои губы, на которые спадали прядки светлых волос, высоко вскидывая подбородок в гордом положении, когда внезапно её спина встретилась с холодной каменной стенкой, и отступать было больше некуда. Этот Дьявол был слишком близко, почти нависал над ней с обозлённым видом, прикладываясь одним грубоватым движением ладонью к стенке, и тем самым преградив ей пути к отступлению. С каменных образований посыпалась пыль, едва не задевая саму Уокер, и стало даже слегка не по себе. Хотелось ответить как-то достойно, но все её мысли разом спутались, а дыхание значительно участилось, стало тяжелее от такого пронзительного алого взора брюнета, на чей лоб нак небрежно спадало несколько прядей слегка вьющихся волос. Складывалось впечатление, что этот бой она проигрывает, ей не хватает такой самоуверенности, какая есть у Люцифера, но у неё есть стержень, и им она должна воспользоваться, хотя бы за тем, что бы не показаться слабой на его фоне. — Может я действительно проблемная ученица вашей школы, может я слабее вас по статусу, и сую нос куда не следует, нарушила обет не прикосновения, но я не такая как Вы. Я — не ты. В отличии от тебя, я родилась на земле, простым человеком, который может испытывать разные оттенки чувств и эмоций, в то время как у тебя из основного всего два чувства и две эмоции. Недовольство и гнев, флиртующая физиономия и скрываемое раздражение, — зазывающе выказывая свою позицию, отстаивая себя с гордостью и уверенностью, она не боялась говорить это прямо в лицо Демону, сводя аккуратные брови к переносице и чувствуя, как пульс учащается, как если бы её захлестнули чувства и было сложно сформулировать правильную мысль. Она демонстративно согнула левую руку в локте и указательным пальцем ткнула в чужую грудь, вызвав у Демона на этот жест только фырканье. — Так скажи мне, Люцифер, зачем ты самого начала увязался за мной, такой слабой и надоедливой, если я для тебя никто? Мусор, который прибыл с Земли? Может пора сорвать все маски и показать настоящего себя? В ту ночь… я разглядела в тебе нечто большее, чем ты мог себе представить, но после… ты сделал вид, что ничего не произошло. — Ты не сможешь понять меня и моих чувств, Вики. Всё что я сделал, я сделал по определённым причинам. Ты можешь думать как я ужасен, и ты будешь права, однако я сделал то, что посчитал нужным для нас. Просто держись от меня теперь подальше, — ответ себя не заставил ждать. Его лицо в один миг переменилось. Не было уже раздражения, не было злобы или недовольства. Скорее, впервые проявленная потерянность, отстранённость, будто он выпал из их разговора, отвел пылающий взор куда-то в сторону и стиснул зубы, пытаясь остановиться и не делать только хуже. Он даже не замечал того, как в повисшей тишине Уокер с растерянностью разглядывает его усталое лицо, прекрасно замечая перемены в его настроении, выливающееся на его лицо блеклыми оттенками чего-то нового, непривычного, чего она ещё не видела. Некое волнение с его стороны, но непонятно откуда оно взялось, и из-за чего? Голубоглазая тяжело выдыхает, стараясь сделать этот выдох как можно бесшумнее, сосредотачиваясь на анализировании сказанного им только что, пытаясь понять, что он имел ввиду, когда говорил о поступках, которые делал так, как посчитал нужным? Её собственная злость, что так неожиданно охватила её с самого начала, куда-то испарилась, уступая место спокойной рассудительности и возможности подумать как следует, перед тем как с горяча что-то вновь сказать. Мужчина был и сам подавлен всеми событиями за последние месяцы, но в отличии от большинства, он умело это скрывает, не позволяет другим увидеть в нём хоть какое-то проявление слабости, и не позволяет её проявлять даже наедине с самим собой. Всегда должен оставаться сильным, как бы тяжело не было, всегда носящий маски, считающий что они — это и есть он сам. И тут Вики поймала себя на мысли о том, что по сути, она ничего о нём не знает, а столько наговорила плохого, что теперь щимит где-то в груди из-за чувства собственной вины. Как бы она не пыталась отогнать это чувство прочь, пытаясь мысленно заверить себя в том, что ни в чём не виновата и не должна извиняться, оно всё равно не уходило, давая осознать то, она всё, что она наговорила, руссоволосая сделала это с горяча. Её взгляд только-только застывает на его губах, сомкнутых в тугую полоску, ставшие для неё вторым кислородом, как мужчина неожиданно решает отстраниться, по всей видимости закончив на этом их разговор и желая удалиться. Нужно время, дабы отойти от всего что сейчас произошло, остыть и подумать, но-о… — А ты сможешь? Сможешь держаться подальше от меня, зная что это невозможно? — её слова звучат так резко, прорезая тишину беспокойством в неуверенной интонации, а руки обхватывают мужской рукав рубашки, не позволяя отстраниться полностью, пока не получит предельно ясный ответ. Сын Сатаны останавливается полубоком, поворачиваясь лицом в сторону будущего «ангелочка», на чьём лице читалась то-ли беспомощность, то-ли извинения за своё поведение, в перемешку с неловкостью. В её голосе больше не было стали и пылающего огня, только успокаивающая мягкость и неуверенность, словно птицу Феникса подменили на прекрасного лебедя. Она смотрит на него теми глазами, какие просят дать один конкретный ответ, который мог бы изменить всё и поставить точку, либо же дать возможность для нового начала, но это столь серьёзный и может даже необдуманный шаг. Люцифер молчит, не зная как ответить, так как на удивление многих, оне не особый любитель врать, а дабы не соврать в чём-то, он очень искусстно уходит от вопроса так, дабы не отвечать на него прямолинейно. Но сейчас, когда ситуация требует ответа без уклона, он молчит. В голове прошёлся будто ураган, разметавший по разным закоулкам его собственный мысли, не позволяя заняться конкретной формулировкой своей одной определённой мысли. Хватало его взгляда, что бы всё понять. «Я так и думала.» — тихо, почти шёпотом слетает с её млеющих уст, перед тем как брюнет в конец сократил всякую дистанцию между их телами, впиваясь жадным, практически властным поцелуем в девичьи губы, обхватывая прекрасную талию своими руками, точно змеями обвивая её и прижимая ладонями к пояснице непризнанной, в один миг сжимая её в собственных объятиях. Их губы слились в страстном поединке, где каждый хотел доминировать, показать свои чувства, своё желание и не унимаемое притяжение. Женственные руки мягко окольцевали сильную шею Демона, стискивая его в ответных объятиях и зарываясь пальчиками в плотной шевелюре мужчины, несколько раз сжав отдельные пряди в кулак и вконец обмякая в чужих руках. Эта страсть, так внезапно окатившая их боих, сейчас передавалась языком жестов их тел, и Люцифер в этом явно понимал больше, чем девушка. В одну секунду он вжал её спиной к холодной стенке, довольно грубо, выпуская из своих объятий и разрывая сладостный поцелуй, но лишь за тем, чтобы подогнуть колени и обхватить женские бёдра ладонями. Он крайне осторожно оторвал стройные ноги от каменных полов и в тот же миг пристраивая девушку на своей талии, позволяя ей впиться своими пальчиками в собственные плечи в качестве поддержки, обхватывая ногами чужую талию и замыкая хватку за его спиной, со сбитым дыханием выискивая его губы вновь. Ей казалось этого мало, хотелось большего, и вновь по телу разливалось приятно тепло. Тепло их близости, которая лишь подтверждала тот факт, что они нужны друг-другу, как бы не пытались этого отрицать и избегать. Её влажные губы находят его, и вновь сливаются в очередном поцелуе, более требовательном, пока ладони Люцифера собственнически сжимают девичьи бёдра, подушечками пальцев почти впиваясь в её кожу под балдахиновой тонкой тканью, желая ощутить её близость сполна, ощутимо вдавливая Уокер в стенку, не позволяя ей даже на миллиметр соскользнуть чуть ниже, чем есть сейчас. Каждый раз, как они смаковали с наслаждением губы друг друга, они разрывали поцелуи с характерным причмокиванием, оставляя после себя лишь тонкую ниточку слюны, что отделяла их губы друг от друга. Но Люцифер… он показывал своё удовлетворение всем действом за счёт звуков, похожие на рычание хищника, с лёгкими отголосками стона в столь мужественном тоне. Таким он ей нравился больше. Грубым, властным, не уступающий ни в чём и в тоже время проявляющий нежность по отношению к ней. Это работало почти всегда только в такие моменты, когда разговоры не нужны, ведь близость может сказать намного больше о том, что вы испытывайте. Важна как эмоциональная так и физическая, ведь без этого не обходится практически ни один, будь то человек, Ангел или Демон. Её бархатные ладони мягко обхватывают его лицо, с лёгкой приятной щетиной, большими пальчиками разглаживая скулы своего искусителя, надеясь надолго запечатлеть этот момент в своей памяти и никогда его не забывать. Их поцелуй в который раз разрывается, ведь воздуха стало критически не хватать, а напряжение внизу живота оказалось теперь совсем не просто унять, как ей — так и ему, ведь накалившаяся обстановка располагала лишь к одному исходу развития событий, но оба понимали, что это не то место и не то время, где стоит выливать свои потребности. Хотелось большего, хотелось так много дорассказать и объясниться, но чувства и эмоции сделали за них большую часть, и теперь, с отдышкой, оба прислонились ко лбу друг друга, прекрасно осознавая, что может произойти, если хоть одна живая душа их увидит в таком положении. Люцифер знал это место как десять своих пальцев, ведь не просто так он выбрал именно этот безлюдный коридор, но всё же рисковать Уокер он не хотел вновь, поэтому знал, что ему нужно остановиться либо на данной ноте, либо сдержаться в дальнейшем просто не получится. Сейчас… ему хватало её тёплых понимающих объятий, того, как она склоняет голову на бок и наклоняется лицом к его шее, опаляя ту своим дыханием, переводя дух и просто наслаждаясь впервые таким спокойным моментом. Моментом, когда не нужно ничего говорить, спорить о чём-либо, волноваться и беспокоиться. Когда они близки как никогда раньше.