Пять раз, когда Харгривсы смотрели кино в одиночестве (и один раз, когда смотрели кино вместе)

— Клаус, ты этот фильм видел миллион раз, — если бы можно было закатывая глаза прокрутить их на триста шестьдесят градусов, Бен бы так и сделал. Впрочем, кто знает, может для призраков это возможно. — И что? — Клаус плюхнулся на своё кресло глядя, как санитар вставляет в видеомагнитофон кассету и жмёт на кнопку перемотки. — И. Что. — Тебе самому-то не надоело? Зачем постоянно смотреть одно и то же… — Затем, — Клаус отмахнулся. Правда была в том, что кассет с фильмами в реабилитационном центре было мало, и их смотрели так часто, что, во-первых, все наизусть знали сюжеты и диалоги, а во-вторых, плёнка начала зажёвываться. По расчётам Клауса сегодня должны были показывать «Каспера», и пропустить эту уморительную комедию он не мог. Фильм был максимально далёк от реальности, но всё равно заставлял его улыбаться. Перемотка закончилась, санитар включил телевизор и развернулся к собравшимся: — «Каспер» порвался, — сказал он. — Но мы вам купили новый фильм. Точнее, он не совсем новый, ему уже лет десять, но «Каспер» так-то тоже был не новенький. — Да включай уже просто, — махнул рукой кто-то из пациентов. — Вот это да, неужели! — Бен всё-таки сел на стул рядом с Клаусом, хотя, конечно же, сидеть ему было не обязательно. Клаус сложил руки на коленях и пожал плечами. Он-то настроился на «Каспера», а тут какой-то новый фильм. Вдруг он будет ужас полный? С невнятными шутками и без забавной маленькой Кристины Риччи? Впрочем, уже с первых кадров стало понятно, что шуток от этого фильма ожидать не следовало. Он даже был не детским. Весь выдержанный в холодных осенних тонах, казалось, он даже пах дождём, мокрым асфальтом, сухой листвой. И по началу Клаусу было не очень интересно: грустный мужчина, от которого с каждым днём всё сильнее отдаляется жена, и грустный мальчик, которого что-то пугает и который тщательно это скрывает. Клаус никогда до этого не слышал о «Шестом чувстве». Бен тоже. Но Бен понял подвох почти сразу. Этот мальчик был таким же, как Клаус, и Бен это заметил. Потому что Клаус вёл себя так же, когда его дар стал проявляться. Замыкался, прятался под одеялом и боялся спать один. Это усугубилось со временем. Никто толком не учил его, как свой дар контролировать. Отец запирал его в склепе. И Клаус соскользнул. В глубине души Бен знал, что винить его за такое нельзя, и всё равно винил. Ему бы хотелось, чтобы Клаус был сильнее. Пока он думал об этом, Клаус пересел на стул ближе к экрану. Закинул ногу на ногу, сложил руки на коленях и подался вперёд, всматриваясь в происходящее на экране. Бен тоже перебрался поближе: — Ты бы хоть сказал… — Шшш, — зашипел на него Клаус, прижимая к губам пальцы. — Я смотрю, не мешай. Клаус начал узнавать историю. И чем дальше развивался сюжет, тем ярче была его реакция. Глаза покраснели. На губах не осталось живого места. На финальной развязке он и вовсе подтянул к себе ноги и обхватил их руками, будто сам был этим маленьким мальчиком. Фильм закончился. Прошли титры. Санитар вытащил кассету из видеомагнитофона и убрал обратно в коробку, а пациенты разбрелись кто куда. Только Клаус остался сидеть на своём стуле, уткнувшись носом в колени и глядя перед собой. Бен неощутимо положил руку ему на плечо. — Клаус. Клаус ничего не ответил. — Клаус! — повторил Бен. — Поговори со мной. Клаус поднял голову, посмотрел на него невидящим взглядом, прокашлялся и спросил: — Что… ты хочешь услышать? Бен растерялся. И правда, чего он хотел услышать? — Я просто… — у Клауса дрогнул голос, он вытер глаза. — Думаю, почему мне так не повезло. И когда всё это началось, почему у меня не было такого доброго призрака. Почему рядом со мной были только те, кто кричал и требовал, но никто не хотел помочь, — он скривился, мотнул головой и встал. — Забей. — Клаус. — Забей! — Клаус сжал кулаки. — Кино на то и кино, чтобы приукрашивать правду. В жизни у меня только ты, — и сразу же, развернувшись на пятках своих тапочек, устремился к палатам. Бен замер, не в силах справиться с обидой. Только непонятно было, в чём же на самом деле её причина. В словах Клауса, или в том, что он был прав. Бен был с ним всегда. Но никак не мог ему помочь.