A Marital Education

Прислуга в Пемберли была честна и очень хорошо относилась к своим добропорядочным хозяевам. Поэтому все возможные сплетни об отношениях между мистером и миссис Дарси свелись к паре брошенных искоса взглядов и нескольким пожатиям плечами. Миссис Дарси, вне всякого сомнения, была щедрой хозяйкой, и её хорошее настроение и доброе сердце с лихвой компенсировали незначительные пробелы в происхождении. Безусловно, она обладала прекрасными глазами и жизнерадостной натурой, поэтому взгляд мистера Дарси загорался, как только она входила в комнату, и следовал за ней, куда бы она ни направилась. Но даже самые воспитанные слуги не могли не задаваться вопросом, почему же сам мистер Дарси не следует за своим столь страстным взглядом, почему бельё обеих постелей так долго остаётся свежим, хрустящим и несбитым, почему никто никогда не слышал звуков из хозяйской спальни, которые бы означали, что утренний чай следует подавать чуть позже. Что могло быть причиной? Поэтому все были более чем обрадованы, когда слуга мистера Дарси сообщил, что застал их сегодня в одной постели, к счастью, вошёл он очень тихо и тут же удалился, чтобы подождать, пока миссис Дарси тайком вернётся в свою комнату, прежде чем вернуться и помочь хозяину. Хотя никто и не высказывал ранее никаких сомнений, все искренне восхищались скромностью молодой пары: дескать, они старались сохранить всё втайне, встречаясь лишь глубокой ночью и пряча очевидные свидетельства их отношений от слуг, что безусловно говорило о их деликатности. Наконец-то всё прояснилось. Однако последующие недели снова ввели их в замешательство. Отныне каждое утро либо миссис Дарси оказывалась в комнатах своего мужа, либо он - в её. Ранее она часто страдала от странной меланхолии, так очевидно несочетавшейся с её живым характером, однако же, теперь она улыбалась, даже когда никто не шутил, её руки бездумно обводили каждую деревянную завитушку на мебели или наслаждались мягкостью бархата обивки, глаза закрывались от удовольствия, когда она ела что-то вкусное, и вся она стремилась к мужу столь же естественно, как подсолнух поворачивается к солнцу. Да и настроение мистера Дарси заметно улучшилось. Хотя он и сейчас иногда пребывал в мрачном расположении духа, как случалось и раньше, он теперь чаще бывал весел и радостен. Будто луч солнца разогнал грозовые тучи. Они и прежде всегда дружелюбно относились друг другу, но только сейчас проявились свидетельства подлинной страсти. - Наверное, они контролировали себя так долго, как могли, - сказала Флетчер как-то вечером прачке. - Не лезь не в своё дело, - ответила старая прачка. Она-то знала об этой истории побольше других, пожалуй, за исключением самой пары и их простыней. Но в свои времена она видала и более странные вещи *** Рассвет разбудил Элизабет. Окна спальни её мужа выходили на восток, так что поднимающееся солнце пробивалось даже через плотные занавески. Она счастливо улыбнулась, увидев его спящим рядом, с всклокоченными волосами и в смятой сорочке. Прошлой ночью он не просто дотрагивался до неё пальцами, но ласкал её ртом. Такая непристойность поначалу шокировала её, но через мгновение восторг вытеснил все мысли о скромности. Не вспоминая о своих собственных ограничениях, он вознёс её на вершину блаженства не единожды, и даже не дважды, а больше, чем она могла бы сосчитать. Не то чтобы она была тогда способна что-либо считать или вообще думать. Элизабет заглушила невольно вырвавшийся смех подушкой, а потом присела на постели, чтобы получше рассмотреть своего мужа. Он лежал раскинувшись на спине, сорочка его задралась, так что она могла видеть его сильные ноги. Как он прекрасно сложен! Она вспомнила о тех играх, про которые ей рассказывала Джейн. Что бы сделал Дарси, если бы она приказала ему отшлепать её, как непослушного ребёнка? Или попросила бы его надеть повязку на глаза? Хотя она подозревала, что такие забавы вряд ли придутся ему по вкусу, но возможно, ему понравятся другие? И он так увлечётся, что забудет о своих опасениях? Ведь может? А Джейн и Бингли даже притворялись лошадьми... Дарси потянулся и сонно улыбнулся своей жене, - Доброе утро, любовь моя. Вы, похоже, довольны им или же собой - я не смею мечтать, что вы столь довольны мною. - О, вы доставили мне столько удовольствия, любовь моя, уверена, вы помните. Я тут подумала, сэр... - Да? - Я всегда считала неразумным, что женщины должны ездить верхом в дамском седле. Это самая небезопасная позиция. Мужская посадка, как мне кажется, намного надежней, - с этими словами она перекинула ногу через него и села верхом. - Вот, я была права, так намного лучше. Дарси прикрыл глаза наполовину от удовольствия, наполовину от боли. Как он хотел бы быть способным отреагировать как мужчина в этот момент! Но Элизабет не хотела напоминать ему о том, что он не мог дать ей, лишь о том, что он мог. Она сместилась, перенося вес вперёд, потом назад, настойчиво прижимаясь к нему. Ощущения были более приятными, чем она ожидала. - О-о-о, - прошептала она, - о-о-о, я должно быть... - Да, - Дарси обнял её за талию и подхватил её движения, усиливая ощущения от каждого касания. Элизабет не ожидала от себя такой дерзости, но её тело настойчиво требовало отринуть всякую скромность. Пока она двигалась, полностью отдавшись ощущениям, руки Дарси покинули её лишь для того, чтобы в один момент стянуть с неё ночную сорочку. Теперь она осталась абсолютно обнаженной в утреннем свете, что тоже было в новинку, но Элизабет не возражала. Она откинулась назад, доверяя, ожидая, что он удержит и направит её. Его руки более не ограничивались прикосновениями к её талии. Он приподнялся, лаская её грудь, отклоняя её голову назад, касаясь пальцами её влажного рта. Она слизнула соль с его кожи, и он зарычал... И тут она почувствовала это новое возрастающее давление прямо под ней. Глаза Дарси расширились, лицо выражало крайнее отчаяние, - Элизабет... - Дааа, - прошептала она. Она не знала, утверждение это или разрешение, и это было не важно. Что бы её муж сейчас ни чувствовал, чего бы ни желал, она в этот момент приняла бы всё. Он сжал ее бёдра, приподнимая её - момент непривычной неловкости, потом тёплое давление, одновременно нежное, но твёрдое, а затем вдруг боль, будто её разорвали надвое, но одновременно, эта боль была столь желанна. Элизабет сдержала крик, пока её плоть расходилась, впуская его. Ее радость должна заслонить любой дискомфорт, и он уже исчезал, растворялся, оставалось лишь безмерное долгожданное счастье. Губы Дарси приоткрылись, когда он начал двигаться под ней, она тоже продолжила подниматься и опускаться, как раньше, но сейчас это ощущалось даже лучше. Она мечтала увидеть его обнаженное тело и нетерпеливо потянула вверх его ночную сорочку. Он даже замедлился, чтобы стянуть её, оставаясь всё так же соединённым с ней. Теперь Элизабет могла видеть все его тело, касаться его, наблюдать за движением его мускулов, и даже посмотреть туда, где их тела встречались. Столь запретное, но столь же необходимое зрелище. Каждое правило пристойного поведения кричало, что она должна стыдиться смотреть на такое, но все инстинкты шептали ей, что для него это столь же прекрасно, как и для неё. Кончиками пальцев он снова нашёл её наслаждение. Он уже хорошо знал её тело, тем удивительней, что потребовалось всего лишь несколько касаний, чтобы в этот раз нежное, приятное, трепещущее как крылья бабочки ощущение захватило её. Но Элизабет больше взволновало всё возрастающее нетерпение Дарси, его резкие хриплые стоны, а затем крик, столь яростный, что она сразу поняла его значение. Наконец! Элизабет склонилась, чтобы поцеловать его дрожащие губы. Наконец она стала его женой по-настоящему! - Моя любимая, дорогая Элизабет, - Дарси покрывал её разгоряченные щеки нежными поцелуями, - ты победила меня. Ты исцелила меня. Ты во всех отношениях само совершенство! - Я вовсе не заслуживаю такой похвалы, Фицуильям. То, что мы обрели сегодня, мы нашли вместе. Он покачал головой, прижимая её к груди: удивительно потрясающее ощущение - обнимать его, обнаженного и касаться его всей кожей. - Я был сломлен. Ты возродила меня - своим терпением и своим нетерпением. Своим принятием моего состояния, но неприятием такой судьбы для меня. - А также благодаря женскому совету, - подумала Элизабет, но мудро решила не озвучивать эту мысль. ** - Ну наконец-то! - воскликнула старая прачка на следующий день, но она была так предана своему хозяину и новой хозяйке, что на вопрос мойщицы посуды, что же она имела в виду, только шикнула на неё и вернулась к работе. ** Прошло несколько месяцев прежде чем о помолвке полковника Фицуильяма и Анны де Бург было объявлено официально. Леди Кэтрин не могла открыто противиться этому браку - Анна уже почти считалась старой девой, было бы крайне неуместно возражать против любого подходящего мужчины, остановившего свой выбор на ней. Но Элизабет и Дарси было дано понять, что Леди Кэтрин настолько прохладно относится к выбору дочери, насколько допускает элементарная вежливость и приличия, и что Розингс парк по многим, определенно, надуманным причинам не станет подходящим местом для проживания молодоженов. Поэтому Дарси в своём письме к кузену предложил приобрести лицензию на брак в его приходе и пригласил их остановиться в Пемберли на несколько дней после свадьбы. Это предложение было воспринять с благодарностью. - Я рад этому, - сказал Дарси вечером, когда писал ответное письмо, оно при этом располагалось прямо на обнажённой пояснице лежащей Элизабет. Ей нравились ощущения от пера, касавшегося её кожи сквозь бумагу. - Хотя я всегда знал, что наша "помолвка" с Анной существует лишь в воображении Леди Кэтрин, я никогда не был уверен, что иллюзии матери не передались дочери. Моя кузина - прекрасная девушка, несмотря на её слабое здоровье, и должна получить свою долю счастья. Я бы не хотел послужить причиной её разбитого сердца. Элизабет всегда считала, что Анна де Бург выглядит необыкновенно надменно, но, пожалуй, жизнь с Леди Кэтрин могла повлиять даже на лучший из характеров. Она обернулась и игриво посмотрела на мужа через обнаженное плечо. - И ваша гордость не уязвлена тем фактом, что вас так легко заменить? - Меня очень легко заменить? - Дарси отложил письмо и перо в сторону, теперь на её обнаженной пояснице покоилась его теплая ладонь, и она потянулась с томным удовольствием, - пожалуй, вам не следует так думать. Иначе мне придётся преподать вам урок. - О, я вся в предвкушении, - Элизабет повернулась и вскоре оказалась у него на коленях в кольце сильных рук. Они поцеловались дважды, потом ещё, прежде чем он притянул её ближе и уткнулся лицом в её волосы. Не всё всегда шло гладко между ними с того первого прекрасного утра. Обеспокоенность Дарси иногда опять охватывала его, но все реже по истечению первого месяца. Его внимание к её удовольствию оставалось неизменным вне зависимости от его собственного состояния. Но, пожалуй, самым главным было то, что теперь их близость была настолько полной, что они принимали друг в друге не только достоинства, но и недостатки. Они не играли столь же невинно, как дети - это, как подумывала Элизабет, требовало той беззаботности, что обладали только Джейн и Бингли. Но они могли смеяться. Могли пробовать новое. Могли даже не преуспеть. И это было хорошим началом их брака. Когда они, наконец, достигли взаимного удовольствия, оставалось лишь приготовиться ко сну. Дарси отложил письмо и присыпал его песком, чтобы чернила побыстрее высохли, а Элизабет налила себе стакан воды. - Мы должны пригласить на их свадьбу как можно больше друзей и членов семьи, - сказал Дарси, - Леди Кэтрин определенно не позволит своим знакомым присутствовать, а у Анны слишком мало друзей. - Джейн и Бингли приедут, я уверена, - Элизабет не могла дождаться, когда она снова увидит свою любимую сестру, ведь теперь они могут в подробностях обсудить все восхитительные моменты их супружеской жизни. - Я также полагаю, что мисс Бингли и Хёрсты смогут посетить Пэмберли в это время года. И без сомнения, Лукасы приедут, чтобы выказать Анне свое уважение, несмотря на то, что она никогда не была представлена при дворе в Сент-Джеймсе. - А что насчёт Коллинзов? - улыбнулся Дарси. - Позволит ли его верность своей патронессе проявить неуважение к её наследнице? - Полагаю, сама Леди Кэтрин будет однозначно настаивать на его присутствии, чтобы он мог доложить ей все подробности. - И ты снова сможешь пообщаться со своей подругой, если конечно, она сможет так надолго покинуть своего маленького сына. Или мальчик может приехать с ними? Я не знаю, с какого возраста дети могут путешествовать. - Скоро узнаем, - Элизабет очень хотела увидеть подругу и её сына, даже если этот бедный малыш был обречён называться столь нелепым именем, как деБург Коллинз. Но в её фразе был и другой подтекст. Они с мужем действительно скоро могли иметь все основания беспокоиться о том, с какого возраста детям принято путешествовать. Пока это были только подозрения Элизабет - не более чем тень её самой незаметной улыбки. Дарси подхватил её ночную сорочку с намерением передать ей, но подумав, стянул свою и отбросил их обратно на кресло. Они больше ничего не скрывали друг от друга. Только подумать, когда-то она не представляла, что он увидит её неодетой, или услышит её смех в супружеской постели. Как мало она знала о браке! Но она смогла понять и узнать своего мужа, и этого, как чувствовала Элизабет, было достаточно. Эта мысль заставила её заманчиво улыбнуться, и она повернулась, чтобы погасить свечу на прикроватном столике. - Вы просили преподать вам урок, - поддразнивающие нотки в его голосе оставили приятную дрожь в её теле, - однако, это вы научили меня. - Это всего лишь терпение, практика и улыбки. - Что это значит? - Один совет, который я получила однажды, - ответила Элизабет, - оказавшийся мудрее, чем его даритель. И она засмеялась, отказавшись давать дальнейшие пояснения, и Дарси ничего не оставалось, как заглушить её смех поцелуями.   THE END