Alea jacta est

«Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл», — слышалось вдалеке, за спиной, повсюду. Аманда прислонилась к стене, стискивая руками виски — казалось, странные голоса пробираются в черепную коробку, вскрывают её, выедают мозг мелкой ложечкой. Это началось давно, ещё в учебном году, в один из вечеров после подработки, и тогда был только первый звонок, — сейчас же, по прошествии времени и месяцев изучения хоть сколько-нибудь проливающих свет на происходящее бумаг, давление по нарастающей усиливалось, и девушка постепенно начинала опасаться, сможет ли она продержаться до назначенного часа. Это год такой, смутное время, когда ничему уже не стоит удивляться. Аманда покрепче перехватила связанную бечёвкой стопку листов и поспешила прочь, — к голосам привыкаешь, а дело надо делать, что бы ни случилось. Под мостом затхло пахло тиной, — к несчастью предъявить претензию о наличии потайного хода в таком гадком месте было некому — строители давно умерли, да и сама Мискатоник отнюдь не желала благоухать свежестью, сколько бы власти города ни спускали средств на очистные сооружения, но попасть в него, пройти по нему и выйти было необходимо — другого способа попасть в закрытые архивы библиотеки города девушка не нашла. Помещение встретило студентку Мискатоникского университета по роду деятельности и исследователя по призванию тишиной и запахом старых книг. Аманда положила принесенную с собой стопку листов на стул, вытянула из неё один и, сверяясь со списком, набросанным на нем столь торопливо, что бумага кое-где порвалась от резкого движения, методично стала перебирать пожелтевшие от старости свитки, постепенно пробираясь от лежащих на виду к запрятанным в самый дальний угол. День клонился в своему завершению, глаза девушки начинали слипаться, когда внезапно соскользнувший откуда-то сверху свиток заставил её замереть: то, что она не притрагивалась к этому стеллажу, Шарп была уверена на сто процентов. Под потолком раздалось хриплое карканье, на груду листов на полу опустился большой, иссиня-черного цвета ворон, косящий сверкающим бездной глазом. Для порядка ворон каркнул еще раз, потом часы в глубине здания отбили полночь. — Человек, посягнувший на тайны мироздания, не побоявшийся противостоять силе великих Древних, я Мунин, и если ты рискнешь, мои знания в твоем распоряжении, однако помни: риск велик! Аманда вскинула голову, пронзенная внезапной догадкой, окрыленная открывшимися возможностями, опоенная надеждой. На дворе стоял август двадцатого, время неуклонно катилось к Игре.