Твои глаза прошептали: "Мы уже встречались?"

Рей отстраненно включила кондиционер на градус ниже, поднимая руку, чтобы стереть капли пота со лба. На Джакку бывали особенно жаркие летние периоды, собственно как и сейчас — а это уж точно что-то значило; их маленький городок в Неваде почти круглый год имел репутацию одновременно и засушливого, и адски жаркого, но сегодняшний уровень жары стал рекордсменом. Ей не нравилось знойное пекло. Оно навевало слишком много плохих воспоминаний. Воспоминаний о двух туманных фигурах родителей, говорящих ей: «Сиди здесь, Рей. Мы скоро вернемся.» Воспоминаний о нахождении часами на автобусной остановке, об отклонении предложений незнакомцев о помощи, о поте, стекающем по юному истощенному телу и впитывающемуся в футболку с Дашей путешественницей. Воспоминания о них, никогда не вернувшихся назад. Немного вздрогнув, Рей заставила себя оставить размышления позади. Спустя столько времени ей следовало понять, что зацикленность на прошлом не причинит ничего, кроме вреда. Вместо этого она возвратилась к предыдущему ходу своих мыслей — состоянию ее любимых помидоров черри. Она занялась садоводством в конце мая прошлого года в надежде найти хобби, которое отвлечет ее от безжалостной рутины. На данный момент у нее всего несколько растений — немного овощей и фруктов, которые она предпочитает не покупать в бакалейной лавке, и ряд ее любимых цветов — но она уже невероятно вовлечена в эту деятельность. Было так приятно, чувствовать, как заботишься о новой жизни, пробивающейся из-под земли. К тому же, ее маленькие друзья из растительного мира почти преуспели в искоренении ее одиночества. Почти. Но последние несколько дней ее очень беспокоили помидоры черри. Они не созревали так, как им следовало, и она волновалась, что делала что-то не так. Из того, что она прочитала в интернете, высокая температура была самой вероятной причиной, препятствовавшей их росту. Ей было невыносимо видеть, как у бедняжек ничего не получается, поэтому в данный момент она направлялась в местный магазин товаров для дома, чтобы купить специальные чехлы, которые создадут для них тень. По прибытии она подтолкнула холодную металлическую тележку ко входу в садовый центр и позвонила в колокольчик, который сразу предупредит любого сотрудника поблизости, что она ожидает там. Несколько мгновений спустя из-за прилавка вышел мужчина с бледным лицом и копной рыжих волос.  — Чем я могу помочь сегодня? — спросил он со скучающим видом. — Здравствуйте, — она помедлила, чтобы прочесть его бейджик, — Армитаж. Я пыталась вырастить немного черри и в последнее время из-за жары и прочего они не подросли так, как нужно. Я хотела узнать, нет ли у вас каких-нибудь чехлов, чтобы их прикрыть?  — Конечно, — быстро ответил он, — Они как раз в том проходе. Он сделал неясный жест, и она в озадаченно кивнула, убежденная в том, что она, наверное, сможет найти их самостоятельно.  — О, и мисс? Она обернулась. — Похоже, вы достаточно разбираетесь во всем этом, но я должен подчеркнуть важность сохранения ваших черри в прохладе.  — Это почему же? — она уставилась на него немного угрюмо, все еще обескураженная его первоначальной грубостью. — Ну, прежде всего, стресс от жары крайне влияет на способность растения к опылению. Это значит… — Я знаю, что это значит, — перебила она.  — …что ваше растение даст меньше плодов. Родители черри не могут надлежащим образом производить детей черри, если внутренние и внешние условия для них неподходящие. Ох. Наверное, это, всего лишь немножко, даже слишком, задело за живое. — Кроме того, чем сильнее жара, тем быстрее растение должно впитывать воду. Увеличение уровня испарения может сделать растение уязвимым для болезней, вредителей, называйте как хотите. Им приходится использовать всю свою энергию только для того, чтобы выжить, чтобы не сгореть насмерть на жаре, поэтому размножение практически немыслимо. В этот момент Рей была уверена, что почувствовала, как что-то похожее на слезы начало скапливаться в глазах. И… ну, это было так глупо, этот человек говорил о помидорах черри, и все же что-то трогало ее сердце. Эти несчастные существа, едва способные вынести жару, делающие все возможное, чтобы выжить, и вынужденные откладывать все остальное в сторону… просто это почему-то больно. По ее щеке скатилась слеза, и, наконец, этот Армитаж остановил свой панегирик. На секунду он уставился на нее с открытым ртом, глядя на полную чудилу, которая плакала из-за миниатюрных овощей. Вдруг несколько очень важных событий произошли в один момент. Армитаж начал говорить что-то подозрительно похожее на «почему». Она отвернулась в попытке избежать его осуждающего взгляда. Через долю секунды из ниоткуда прилетел кулак и сбил Армитажа с ног. Рей взвизгнула, метнулась за прилавок и проверила, не пострадал ли этот несчастный, вероятно, низкооплачиваемый работник «Хоум Депо». Она присела на корточки и обмахнула его рукой, не совсем понимая, что делать. Его глаза медленно открылись. Вздохнув с облегчением, она встала лицом к лицу с тем, кто нанес удар. — Какого х…— она резко остановилась. Перед ней стоял, мягко говоря, самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Все его сто восемдесят с чем бы там ни было сантиметров застыли в напряжении, резкий взгляд направлен на мужчину, который все еще лежал на полу рядом с ней. В его темных (прекрасных, бессмысленно гудел ее разум) глазах была какая-то суровая напряженность, от которой у нее по спине пробежали мурашки. Мгновение потребовалось, чтобы вспомнить, почему она злилась на него. — Чувак, зачем ты это сделал? — Ты плакала…— его взгляд был все еще устремлен вниз. — И? — Я… Я…Я просто предположил, что он сказал тебе что-то обидное. Она издала разочарованный вздох. — Я ценю твое беспокойство, но я не какая-то там дама в беде. Мы незнакомцы. Ты меня не знаешь. — Но… Я чувствую, будто я знаю. И, вау, это действительно не должно было вызвать трепет в животе. Этот парень явно был каким-то гипермужественным придурком, который думал, что сможет прожить всю жизнь, сражаясь за хрупких, беззащитных женщин. Но… Может быть, то, что он сказал, и было жутко сформулировано, но она не могла отрицать, что тоже это чувствовала. Некое ощущение, будто она видела его раньше, невероятно интимное дежавю. Настороженно взглянув на него, она опустилась на корточки, чтобы помочь Армитажу подняться, а его рука легла ей на плечо. — Как тебя зовут? — коротко спросила она. — Бен Соло. Она протянула ему свободную руку. — Рей Ниима. Он осторожно протянул свою руку и сжал ее, и, святые угодники, возможно, это она была той, кто оказался в ступоре, потому что была уверена, что сопливые любовные романы были единственным местом, где тело чувствовало себя наэлектризованным от простого прикосновения пальцев. И все же вот они, оба выглядели изумленными, когда в течение долгого времени поддерживали зрительный контакт, что большинство сочло бы чересчур долгим. Он был первым, кто опустил взгляд, неохотно переводя его на Армитажа, находящегося сбоку от него. — Здесь! Они оба повернули головы и увидели женщину средних лет с ужасно взъерошенной прической, указывающую прямо на Бена. Мгновение спустя один из охранников магазина быстро подбежал к ним и задержал его. Он не сопротивлялся, когда его уводили, но Рей определенно протестовала. Осторожно посадив Армитажа на пол и убедившись, что другой офицер позаботится о нем, она побежала за ними.

***

Когда он учился в начальной школе, учитель Бена однажды прочитал его классу книгу под названием «Александр и ужасный, кошмарный, нехороший, очень плохой день». Он сопоставлял себя с Александром, поскольку последние 29 лет его жизни часто казались не более чем набором несчастных событий, связанных вместе. Никогда еще он не чувствовал этого так остро, как сегодня, запертый в камере захудалой тюрьмы Джакку. Он был уверен, что его мать скоро будет здесь, и ему придется терпеть ее снисходительные слова, ее увещевания, что член городского совета не может иметь сына, который не способен удержаться от того, чтобы ударить кого-то каждый раз, когда он сердится. Он будет терпеть, ожидая, пока Лея не высадит его у дома, чтобы прокричать в подушку о событиях, которые привели его к встрече, а затем разрушили все его шансы с женщиной, которая, как он был уверен, была любовью всей его жизни. Боже, он так драматизировал. По крайней мере, он никогда этого не отрицал. — Ладно, парень, — полицейский постучал по решетке и начал отпирать дверь, казалось, не обращая внимания на то, как Бен вздрогнул, когда его вырвали из размышлений, — За тебя внесли залог. Бен не стал спрашивать, кто это сделал, просто вздохнул и позволил вывести себя из комнаты. Он поднял глаза и поморщился на то, что должно было быть разочарованным выражением на лице Леи, и… И вот она здесь. Девушка, о которой он так много думал. Та самая, за которую он расправился с тем идиотом из «Хоум Депо». Рей. Она нерешительно взглянула на него боковым зрением, не уверенная, перешла ли черту. Они ничего не сказали друг другу после того, как он впервые увидел ее, и теперь, они сидели возле окружной тюрьмы в ее потрепанном «Ниссане», тишина создавала вокруг них плотное облако напряженности. Бен уставился в лобовое стекло с каменным лицом. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я… мне очень жаль. Я полностью понимаю, если это было слишком прямолинейно или что-то в этом роде, я просто чувствовала себя обязанной сделать это… — Нет-нет, все в порядке, обещаю. Мне просто интересно… зачем? — Что «зачем»? — Зачем ты это сделала? Судя по тому, что я увидел в магазине, я был почти уверен, что ты ненавидишь меня. — Ну, Бен, то есть…ты сбил кого-то с ног одним ударом. Я была напугана. И немного обиделась, что ты решил, будто меня нужно спасать. Но скорее я просто не поняла, почему ты решил, что меня нужно спасать. — Я так и говорил, что решил, будто он ляпнул что-то, чтобы тебя расстроить… — Это мило, но… Боже, должны же существовать более безопасные мишени, на которые можно направить эту злость. — Они есть, — удивил он ее, соглашаясь, — Что-то в тебе заставило меня потерять голову, я полагаю. Он покраснел почти так же сильно, как и она. Рей погрузилась в свои мысли, а Бен, казалось, был в предвкушении, какими окажутся ее следующие слова. — То, что ты там сказал, о том, что чувствуешь, будто знаешь меня? Бен смущенно потер шею, открывая рот, чтобы что-то сказать, хотя и не знал, что именно. Рей опередила его. — Я, — громко выдохнула она, — Я тоже так думаю. Не знаю почему. Мы едва сказали сколько, тридцать слов друг другу? Но мне кажется, что я всегда знала тебя, будто я каким-то образом точно знаю, кто ты, даже толком с тобой не поговорив. Он молча кивнул. Черты его лица исказились в выражении, похожем на горящего надеждой щенка, который хочет, чтобы его погладили по голове. — Но у меня есть несколько условий, если мы собираемся… продолжать это дело… чем бы оно ни было. Наше знакомство. — Все, что угодно, — с придыханием ответил он, его голова повернута к ней, и длинный торс направлен в ее сторону.  — Во-первых, мы вернемся в «Хоум Депо» и убедимся, что с этим Армитажем все в порядке. Может, он и был придурком, но не заслуживал, чтобы его за это били, — она строго посмотрела на него, — Затем мы пойдем в садовый центр и ты купишь несколько защитных чехлов для моих помидоров черри. Я знаю, что ты богат, твои часы, вероятно, стоят, как моя месячная зарплата. Он закатил глаза, издав невеселый смешок. — В конце концов, мы сядем в твою, вероятно, слишком дорогую машину, и ты сможешь пригласить меня на настоящее свидание, чтобы извиниться. Он улыбнулся ей с пассажирского сиденья. — Думаю, я смогу это провернуть. — Славно. Она посмотрела вперед, разворачивая машину и задним ходом выезжая со стоянки. Когда они выехали на открытую дорогу, она убрала правую руку с руля и вложила ее в его ладонь, желая снова почувствовать, как искры пробегают по ее коже. — Знаешь, — сардонически произнес он, поднося ее руку ко рту и целомудренно целуя, отчего она чуть не задохнулась от удивления, — Тебе, наверное, следует держать обе руки на руле. Не хотелось бы, чтобы мы оба оказались в тюрьме в один и тот же день. — О, заткнись, — воскликнула она, шлепнув его по прекрасному, приводящему ее в бешенство затылку.