Простые понятия

Тошинори знал, что если юного Изуку нет дома вечером, в чем он уже удостоверился благодаря милейшей Инко, то он, скорее всего, был на пляже Дагоба. Ныне чистом и весьма посещаемом молодежью местом, стараниями его преемника. Что-то было в этом месте, что заставляло их обоих вновь и вновь возвращаться к светлому песку и шуму океана. Что-то меланхоличное и по-глупому волнующее сердце. Всемогущий усмехнулся, подходя к месту, глядя на заходящее солнце. За всю его долгую жизнь он так и не смог привязаться ни к одной квартире, ни к одному городу. Юэй вызывала ностальгию, но это было слишком давно, чтобы возвращаться. Но это место… Они провели здесь всего десять месяцев, но ощущалось это так, будто прошло несколько лет. Кто бы мог подумать, что все начнется в груде металла и кучах мусора. Напоминает цитаты, которыми так любят разбрасываться по ТВ, типа «Сквозь тернии к звездам». И не поспоришь. Спустившись к песку, он пошел вдоль воды. Юный Изуку обычно любил уходить дальше от беседок и шумных компаний. Яги тихо выдохнул. Облегчением легкой волной окатило сердце. С этим мальчиком никогда не знаешь, чего ждать. Возможно, он мог сейчас сражаться с преступником, каким-то чудом сбежавшим из Тартара. Но к его счастью и нелепой радости, он сидел на песке, смотря на далекий горизонт. Кудряшки дернулись за ним, когда он обернулся на тихие шаги Тошинори. Его губы тут же растянулись в широкой улыбке, а зелень глаз засияла ярче, чем в полном покрытии. – Всемогущий! – воскликнул он, тут же вскакивая на ноги. Тошинори хихикнул. – Тише, молодой человек, не всем надо знать, как я выгляжу на самом деле. Круглое лицо Мидории вытянулось и он хлопнул руками себе по губам, закрывая себе рот. – Пвофтите, – прогудел он, не отрывая рук ото рта. – Все в порядке, мой мальчик, – улыбнулся он в ответ. Людей вокруг все равно не было. Единственная компания старшеклассников осталась в беседках далеко за его сутулой спиной. – Что Вы здесь делаете? – склонил голову его ученик. – Сам не знаю, – честно признался Яги, пожимая плечами. – Захотелось сюда вернуться. А ты? Мидория пару секунд смотрел на него, будто пытаясь понять, что у того на уме. Затем он улыбнулся и повернулся обратно к горизонту. – Думаю, мне тоже. Захотелось сюда вернуться. Всемогущий кивнул и, замерев на минуту, опустился на песок. Мидория сделал то же самое, приняв ту же позу, в которой он его и застал. Тошинори не мог точно сказать, как долго они молчали. Солнце замерло над водой, отдавая ему последние свои лучи, облака заволокли далекое небо, скрывая его золотое сияние. Волны продолжали негромко шуметь, а веселые голоса подростков не затихали, то и дело взрываясь смехом и притворно-злобными криками. – Могу я… рассказать Вам кое-что не очень хорошее? – негромко спросил Мидория, прерывая молчание. – Конечно, мой мальчик. Все, что посчитаешь нужным, – перевел на него взгляд Яги. Мидория не смотрел на него. Он продолжал смотреть далеко вперед, опираясь на свои колени. Взгляд его не блуждал, Всемогущий понял, что тот совсем не видит горизонт. Он выглядел отрешенно, не моргая и не шевелясь. Единственное, что продолжало упрямо твердить, что Изуку не статуя – едва колышущиеся на ветру зеленоватые волосы. Если он хочет поделиться с ним чем-то, Тошинори его выслушает. – У меня не было друзей с тех пор, как меня определили беспричудным. Сердце Тошинори нехорошо екнуло. Это не то, что должен рассказывать пятнадцатилетний подросток с таким взглядом. Такого взгляда он ожидал от уставших взрослых, изнуренных новичков-героев, увидевших настоящие ужасы своей профессии или от самого себя. Но не от него. Такой взгляд не должен появляться на лице этого мальчика. Это совсем не подходило его широкой лучезарной улыбкой, которой он так дорожил. – Мне было четыре, когда я понял, что такое несправедливость, – Изуку нервно облизнулся, опуская взгляд на песок. – Слабые всегда проигрывают сильным. Беспричудный мальчик не может ничего сделать против таких же детей, как и он, если у них есть своя причуда. Тошинори тоже когда-то был беспричудным. Но он не мог в полной степени понять, каково было юному Изуку. Мало кто мог бы. – Вы знали, что "Деку" это еще один вариант чтения моего имени? Яги честно помотал головой. Он никогда не думал об этой странной кличке, которой юный Бакуго часто называл Мидорию. Ему было интересно, почему он выбрал ее в качестве своего геройского имени, но он не стал спрашивать. У каждого должно быть что-то свое. Как минимум личное пространство. – Это значит «бесполезный». «Слабый». Каччан дал мне ее, когда узнал об этом. Ну, что у меня нет причуды. Тошинори не мог оторвать глаз от непривычно тихого ученика. Он выглядел… печальным. – Я тогда еще не понимал, что друзей у меня тоже не было. Уже не было, – Мидория вздохнул. – Это продлилось одиннадцать лет. Но потом появились Вы. Я попал в Юэй и… Урарака и Иида были моими первыми друзьями за все это время. Тошинори на автопилоте кивнул. Теперь к ним присоединился еще и юный Тодороки, но это произошло только после спортивного фестиваля. После Хосю их… мужская троица стала неразлучна. А Урарака затащила за их столик еще и юную Асуи. Он не хотел показаться сталкером, но Всемогущий хотел на все двести процентов быть уверенным, что его преемник чувствует себя более чем комфортно в школе и повседневной рутине с одноклассниками. – С тех пор… С тех пор надо мной издевались. Много и долго. Я боялся, что рано или поздно они перейдут черту. Изуку потер шею, зарываясь пальцами в свою буйную шевелюру. Кажется, Яги догадывался об этом. С тех пор, как он начал приходить на этот самый пляж с синяками, ссадинами и странными покраснениями – ожогами. Но тогда Всемогущий думал, что это всего лишь последствия уборки пляжа или неудачной готовки. Да, он не мог заметить, когда именно юный Мидория умудрялся набить себе синяк на ребрах или порезать губу, но он не мог подумать о другом. Просто не мог. С каждой неделей их тренировки увечий на мальчике было все меньше и меньше, и он наивно продолжал думать о тренировке, что тело мальчика крепнет и последствий все меньше. Но когда он провел свой первый урок с классом 1-А, в его мозге на долю секунду проскользнула мысли о Дагобе и этих чертовых тренировках. Когда юного Изуку доставили в медпункт, на нем были те же ожоги и синяки, только куда сильнее и больше. Тогда Всемогущий стал пристальнее наблюдать за юным Бакуго. Кажется, он догадался. – А потом появились Вы. И дали мне причуду. Тошинори моргнул. Все верно. Это было особенным как для Тошинори Яги, так и для Мидории Изуку. Но Мидория родился в другое время. Это стало проклятием для Изуку и благословлением для Тошинори. – Не знаю, заметили ли Вы, но моего отца никогда не было дома. Тошинори не заметил. Ни фотографий, ни упоминаний, ни имени. Ничего этого он не заметил. Тошинори заметил. – Он работает в Америке. В какой-то фирме, вроде бы. Я не знаю, – мальчик слабо дернул плечом. – Уже двенадцать лет. Может, больше. Я не помню. Всемогущий замер. Он мог все, но тут ничего сделать не мог. Абсолютно не всемогущий. – Его зовут Хисаши. Это все, что я могу сказать о нем точно, – грустно усмехнулся тот. Мидория опустил глаза и начал выводить что-то на песке у себя под ногами. – А потом… появились Вы, – почти прошептал он. Тошинори почувствовал, как нагреваются уголки его глаз, наполняясь влагой. Мидория резко дернул головой, поднимая решительный взгляд к последним лучам солнца. – Потом появились Вы. Вы дали мне причуду. Вы помогли мне поступить в Юэй, где у меня появились друзья. Вы стали мне… Изуку не закончил, но этого было больше, чем достаточно, чтобы Яги все понял. Мальчик повернулся к нему, не решаясь смахнуть крупные слезы в блестящих глазах. Ветер все еще трепал его непослушные кудри. – Мой мальчик, – выдохнул Всемогущий, протягивая к нему худые руки. – Всемогущий, – всхлипнул Изуку, утыкаясь герою в плечо. – с-спасибо Вам. Если б-бы не Вы, я… я бы… – Все хорошо, Изуку, – пробормотал он, поглаживая подростка по волосам и спине. – Теперь все хорошо. – Да, – кивнул он, отзываясь дрожащим голосом. Всемогущий шмыгнул носом, смахивая собственные слезы и слабо улыбаясь. Обняв его крепче, он улыбнулся еще шире. Теперь у этого мальчика все будет хорошо. Он об этом позаботится.