Солнышко

I. — Мне правда кажется, что я никогда его не найду, — Женя с ожесточением трёт щёткой по своему телу, словно может с себя смыть не только пот, но и её придуманный обет безбрачия, — разве возможно такое, что кто-то когда-то сам скажет, что у него есть такой же знак? С ненавистью проводит мочалкой по своей метке, стараясь на неё даже не смотреть. Ну почему у неё она именно на бедре? Более идиотского места для поиска партнера и не придумаешь, ведь не будешь же ходить по улице в одних стрингах и интересоваться, нет ли у кого такой же татуировки или не знает ли кто человека, у которого есть такая же маленькая точечка в виде солнышка, а то вдруг он окажется тем самым партнером? — Да успокойся ты, — Катя ободряюще улыбается, заглядывая из-за стенки и весело подмигивая. — Я тоже раньше думала, что останусь одна, а оказалось, что когда приходит время, тогда и наступает тот самый момент, чтобы встретить свою родственную душу. Поверь мне, я проверяла. "Кате-то легко говорить, она-то свою душу нашла", — думает Женя почти без злобы, но отчего-то сжимает сильнее зубы, пытаясь задушить предательский червячок ревности, оживающий каждый раз, когда она видит, как счастливы её друзья вокруг. — Мне и одной нормально. Она включает воду на полную мощность и позволяет каплям затекать ей в уши и рот. Так кажется, что она отключается от реального мира и успокаивает саднящую после череды падений кожу. — Ты точно найдешь своего соулмейта, Женька. А пока пошли, у нас сегодня с ребятами встреча, там отвлечешься. Катя выскальзывает обратно в раздевалку и тихо напевает какую-то незнакомую песню, оставляя Женю в одиночестве под струями воды. Оглушающий рёв мыслей в голове саднит виски и, не переставая, талдычит, что ей суждено остаться одной и провести свою жизнь вот так вот — наблюдая за счастливыми парочками вокруг, которые упорно продолжают ей твердить, что все будет хорошо, что и она кого-нибудь когда-то встретит. Да вот только её метка — проклятая метка — так ни с одной другой и не сходится, словно и нет в этом мире её близнеца. И кажется даже, что все-все вокруг (даже тот молчаливый парень из кафе) нашли свои вторые половинки. А если вдруг кто-то в окружении появляется новый и одинокий, то обязательно волей судьбы или провидения находит кого-то себе тоже. Хотя, казалось, никого одинокого, кроме неё, конечно же, в их окружении больше и нет. — Пошли, а то навсегда тут останешься, — Катин голос вырывает её из печального плена мыслей, а свой внутренний голос иронично напоминает, что из плена одиночества она уж точно никогда не выберется. II. — Привет, здесь не занято? — голос парня откуда-то сверху вырывает её из собственных размышлений, заставляя немного нервно оглянуться. Ей кажется, что даже воздух вокруг изменился. — Привет, нет, — тихо шепчет, отодвигая в сторону свой планшет. Женя почему-то уверена, что он хочет с ней поговорить. И на это её наталкивает даже не осознание того, что вокруг пустые столики, а какое-то шестое чувство. Или седьмое? Какое оно там по счету? И она не ошибается, когда полтора часа спустя неожиданно понимает, что уже давным-давно опоздала на тренировку, но отчего-то совершенно не хочет уходить. И разговор так легко идёт, и темы не заканчиваются… И, кажется, он тоже никуда не торопится, лишь придвинув свою руку к её правой. Женя краснеет от одной лишь мысли, что он хочет её коснуться, но руку по-прежнему не отнимает. — Я хочу пригласить тебя на свидание, — он улыбается ей, и она тает, закусывая щеку изнутри. И она хочет. Очень хочет… И конечно же соглашается. Женя летает, окрыленная своим чувством. Катя звонко смеется в ответ и крепко её обнимает, в сотый раз шепча, что она же говорила! Что не бывает такого, что Женя — их любимая и прекрасная Женька — останется одна. И вот теперь они радостно щебечут, обсуждая вместе, во что стоило бы одеться и какой макияж будет лучше всего подходить к этому вечеру. Женя радуется — и, кажется, заражает своим хорошим настроением всех вокруг. И только один человек хмурится, словно предчувствуя что-то неладное. Женя счастлива. Она уже неделю порхает по Крикету, окрыленная своими отношениями и собственным чувством влюбленности. Только прыжки идут хуже, словно её мысли не синхронизируются с её телом и не могут найти тех обычных точек соприкосновения, которые были всегда. Тренировки тянутся дольше, удачных прыжков все меньше, непонимающих взглядов тренеров все больше. Они, кажется, знают что-то наперед, но только не высказывают своих опасений и молча пережидают эту бурю. А Женя не замечает, мыслями все возвращаясь к тому, кто непременно ожидает её вечером в кафе, чтобы снова заболтать её до полуночи, разговаривая обо всем-всем на свете. Она любит эти моменты, до дрожи в коленях любит, только вот в один момент, когда ты думаешь совершенно о другом, касается его плеча и замечает на шее алую розу. И сердце её разбивается об пол сотней стеклянных осколков. III. — А может, у меня на судьбе написано, что я одна должна быть? Может, так и суждено, а я просто зря сопротивляюсь? — Дура ты, Женька! Все ещё думаешь, что ты никогда никого не найдешь? Выброси этот бред в мусорку! Катя успокаивающе поглаживает Женю по голове, стараясь сама не расплакаться: ну почему же подруге её так не везет, и она все никак не может найти того, кто является её настоящей второй половинкой. Что же не так с этим проклятым солнышком? Женя до боли прокусывает губу, положив голову печально на руки, и пытается хоть самую малость собраться с силами. Ну и что, что не нашла? Да пускай она лучше останется одна, чем будет кому-то и что-то там должна. Да ведь это и лучше, что она без пары: так остается в разы больше времени на то, что она любит. А любит она больше всего на свете фигурное катание. — Вот увидишь, моя дорогая, и у тебя все обязательно будет! Значит, судьба тебе просто что-то очень важное готовит. Что-то, что не как у всех. Она просто готовит тебя к этому, вот и приходится тебе немножко пострадать. А потом все будет лучше, чем в сказке. И Катя крепко-крепко подругу обнимает, накрывая её своим телом, стремясь согреть её душу, огородить от душевных терзаний, которым, она просто уверена, Женя с радостью предается и даже не думает оттуда выбираться. — А может, мне стоит просто остаться одной? Женя впервые озвучивает эти мысли вот так легко, словно это простое предложение пойти пообедать, а не принятие жизненно важного решения. Ей настолько опостылели эти поиски второй половинки и попытки убедить себя, что все правда будет хорошо, что она готова уже и на крайний шаг пойти. — Даже не думай об этом! — Катя от неожиданности подскакивает и выпрямляется в полный рост. — Не говори так, Женька! Я знаю, что все получится! Просто подожди ещё, не отчаивайся. В конце концов, ты занята любимым делом. — Которое скоро станет слишком тяжелым для меня, — она тихо шепчет в ответ, стирая предательскую слезинку. — Оно не будет таким, если ты не будешь так говорить, — Катя удрученно вздыхает и в который раз качает головой. — Кончай ерундой маяться, давай лучше подготовимся к тренировке. И, не встречая сопротивления подруги, ведёт её за руку в тренировочную комнату, пытаясь придумать хоть что-нибудь, что могло бы помочь ей развлечься и отвлечь её. Но Женя всему противится, предпочитая оставаться в своём маленьком мирке, состоящим из боли и страдания. IV. — Прости, — они, кажется, произносят это одновременно, когда, оба излишне погрузившись в свои мысли, попросту сталкиваются на катке и заваливаются на лёд. Юдзуру первым отходит от этого состояния и, мило улыбнувшись, протягивает ей руку, помогая встать. Она касается его ладони — и кажется, что пропадает. Отчего-то ей становится непривычно тепло, а щекам даже жарко. «Может, это старость ко мне так подкрадывается? — проносится в её голове. — Вот и организм разлаживается, не может выдерживать бесконечных нагрузок и горы тренировок. А то по какой бы ещё причине щекам так полыхать?» — Прости ещё раз, — Юдзуру ласково произносит, по-прежнему держа её ладошку в своей руке. Ему так хорошо сейчас, что даже бок, которым он сильно ударился при падении, перестает болеть. — Ты точно в порядке? — Да, со мной все хорошо, — Женя не может ничего больше вымолвить, продолжая тонуть в таких знакомых ей темных глазах. И почему она раньше не замечала, что на его радужке, похожей на черное небо, расположены маленькие всполохи звезд? Или так отблески ламп играются на его глазах? Юдзуру не понимает своих собственных ощущений, пока смотрит на её смущенную улыбку и алеющий румянец на щеках. Она такая… теплая, что ли. И ему совершенно не хочется её отпускать. Но тренировка на то и тренировка, чтобы приводить своё тело (и мысли) в порядок, и он вынужденно оставляет её, продолжая все оставшееся время глазами следить за её перемещениями, временами ловя ответный (и такой смущенный) взгляд. И улыбка снова появляется на его устах. — Жень, а ты уже закончила? — он задает первый попавшийся вопрос, на который прекрасно и так знает ответ. — Да, сейчас в душ и домой, — она тихо произносит, расшнуровывая свои коньки и скрывая взгляд под завесой густых волос. Ей так проще — не показывать ему своего волнения, которое её просто накрывает с головой. — А ты не хотела бы выпить кофе? — ему почему-то очень легко это ей сказать, чему и сам удивляется. Но её руки замирают над вторым коньком, и она медлит с ответом, словно не знает, как правильно ему отказать. Он чувствует, что она откажет. — Прости, но… может в другой раз? — она по-прежнему прячет глаза, просто боясь, что если взглянет на него сейчас, то расплачется и не сможет ему отказать. Да и она не хочет отказывать, но какой-то странный страх сковывает её тело. Она боится своей реакции — и единственное, что может сейчас сделать, это попросту сбежать от него. V. Очередной тренировочный день становится новым персональным кругом ада для Жени: Юдзуру, кажется, присутствует просто во всем и везде, не оставляя её ни на секунду в одиночестве. Он скользит тенью за ней на льду, при этом не проникая в границы её личного пространства. Он находится рядом в тренировочном зале. Он растягивается совсем-совсем близко, улыбаясь её нервным шуткам для Кати. И Жене кажется, что она от него не сможет никуда сбежать. — Жень, а чем ты сегодня вечером занята? — Юдзуру догоняет её около раздевалки, лучезарно улыбаясь. Он не оставляет своих попыток получить согласия на свидание, а она каждый раз с болью на сердце даёт ему отказ. — Прости, у меня сегодня консультация по учебе. Мне нужно заниматься. Ледовые тренировки и так занимают большую часть моего времени, поэтому сейчас… Она в очередной раз смущенно отводит взгляд, теребя ремень своей спортивной сумки. Нет-нет, да сердце предательски ёкает, когда он смотрит на неё таким взглядом. Ей больно ему отказывать и искать очередные глупые отговорки, но какое-то шестое чувство подсказывает ей, что если она сейчас согласится, то для неё обратного пути уже не будет. Хотя, кажется, дороги нет уже после его простого первого взгляда. — И сколько ещё у тебя отговорок для меня припасено? — Юдзуру улыбается совершенно беззлобно и без малейшего намека на задетые чувства. Его, кажется, даже самую малость веселит эта забавная игра между ними. Женя, милая Женя… Сколько же ещё загадок в тебе скрывается? — Прости, но я правда опаздываю! — она оглядывается на открывшуюся позади неё дверь. — Ещё раз пока, Катюш. До завтра! — Пока! — Катя машет ей в ответ, широко улыбаясь. — О, Юдзуру, ты ещё не ушёл… — Кать, а какая у Жени метка? — Юдзуру задумчиво провожает взглядом быстро удаляющуюся фигуру девушки, спешащей оказаться вне поля его зрения. Но он обязательно её догонит! — Солнышко на бедре. А что? – Катя с удивлением на него смотрит. — Нет, ничего. И в ответ сжимает свою ногу сквозь штаны, ощущая непривычное тепло и покалывание под рукой. VI. Женя в очередной раз пытается сбежать от Юдзуру на льду, ища возможность спрятаться за спинами других фигуристов и под аурой заботы тренеров, но Юдзуру настроен настолько решительно, что ему, кажется, благоволит даже Вселенная, когда в самом конце тренировки Брайан предлагает ей остаться ещё на 15 минут для отработки дорожки, а Юдзуру, никого не спрашивая, просто остаётся рядом. Случайный (а такой ли случайный?) звонок Брайана, всполохи молнии — и вот она оказывается на одном льду вместе с ним, с испугом смотря на потолок в надежде, что он сейчас не обрушится на неё. А, впрочем, тогда это бы решило проблему в лице спокойно скользящего к ней Юдзуру. — Чем ты сегодня занята после тренировки? — он останавливается совсем-совсем рядом с ней, так, что она слышит аромат его тела. — По субботам ты не учишься, посольство закрыто, бегать после сегодняшней тренировки тебе тоже нельзя… — Погода плохая, — она нервно сглатывает. — Меня мама заберет домой, поэтому прости… — Ты же не будешь от меня всю жизнь бегать? — он улыбается, смотря на неё своими черными глазами, в которых блестят искорки смеха. — А что, если буду? — Ничего, — он пожимает плечами, — просто я все равно бегаю быстрее. Женя замирает, испуганно смотря на него, и ощущает себя птичкой, пойманной в углу клетки. Он изучил все её отговорки и теперь у неё нет пространства для побега, только если не откровенно отказывать ему, но её сердце предательски тянется к нему — и Женя позволяет себе сдаться. Юдзуру ощущает это раньше, чем она успевает сказать: он знает, что выходит из этой битвы характеров победителем — и осторожно берет её за маленькую холодную ручку, не в силах сдержать расползающуюся по его лицу широченную улыбку. И слов ему не надо, чтобы услышать её это тихое «да», которое она произносит едва слышно, но для него оно звучит подобно грому, который сопровождает грозу за окном. — Ты хочешь покушать? — он мягко тянет её за собой, скользя вдоль самого края катка. Ему так тепло сейчас с ней рядом, так хорошо, что вся усталость, накопившаяся за несколько дней, отходит на задний план. — Я не знаю, — она честно пожимает плечами, пытаясь понять свои чувства и привыкнуть к его такой горячей ладони, держащей её руку уверенно в своей. Ей тепло и уютно рядом с ним, и все неправильные чувства ушли на второй план. — Не бойся ничего, просто позволь себе чувствовать, — он притягивает её в свои объятия и замирает в центре катка. — Позволь мне помочь тебе. VII. Жене тепло. Она в его ауре — и его улыбка, кажется, передаётся ей по воздуху, когда он ласково касается своим взглядом её через весь каток. Он — её солнце. И, кажется, в его объятиях она сгорает. Жене страшно, потому что, ну, разве можно так: вот просто взять, встретить его… И сколько времени не замечать? «А, может, я просто так устала ждать, что сама себе его придумала? — она ковыряет пальцем лед, завалившись с акселя. — Вот и пытаюсь себя сейчас обмануть, словно он — это ОН.» — Ты сейчас простудишься, Жень. Он подъезжает рядом и, как маленькую, тянет её наверх, держа под руки. Она едва заметно улыбается, но ему и этого достаточно, чтобы увидеть её сомнение. Снова сомневается в нём и своих чувствах? — Ты слишком много думаешь. Отпусти ситуацию. И тянет её за собой, сильнее самых близких рук ощущая её боль. Его бедро горит каждый раз, когда она снова закрывается в себе, а душа, кажется, сжимается, когда он видит взгляд её грустных глаз. Она сомневается — и ему частично понятны её сомнения… Но душа болит огненно так, что не хочется верить, что он причина этих сомнений. Но знает, что именно он. — Почему ты мне не веришь, Женечка? Она запинается и так просто падает в его держащие её руки. «Я всегда буду рядом, только позволь мне, — так и кричит взгляд его темных глаз, смотрящих с надеждой и уверенностью. — Я с тобой, позволь нам быть счастливыми.» — Мне кажется, что я просто тебя придумала. Вот и сказано то, что у неё лежало на душе. Он не смеётся, не улыбается. И кажется, что даже понимает её реакцию, да вот только он не иллюзия, а самый настоящий человек. О чём ей и говорит. — Нет, понимаешь… Мы столько вместе раз были, что… — она запинается, закусывая губу до боли. — Какая у тебя метка? — А разве это важно? — он одной рукой откидывает её челку со лба, довольно улыбаясь. — Но… Что, если они не подходят? — Главное, что мы подходим друг другу. — А что, если… — она снова заикается, но замирает под его взглядом. — Забудь, Женя, просто забудь. И осторожно касается её губ своими губами. На их бедрах сияют два солнца, постепенно соединяясь в одно — и она снова чувствует его тепло. Он — её солнце. Она же для него все.