Новые приключения "Арбинады"

Брат Тео слышал о Странниках довольно часто, но о том факте, что Странник может быть во плоти, услышал впервые (а уж тем более увидел подобное существо, и кого – дочь станиславского посла). Девочка Элли, словно вышедшая из старой сказки про Изумрудный город, но, как она сама утверждала, не по дорожке из желтого кирпича, а по звездной тропе. Тео выбросил глупости из головы когда дверь каюты бесшумно отъехала в сторону, впуская этого пятнадцатилетнего ангелочка к нему… вот только милое дитя было каким-то странно хмурым. - Здравствуйте, брат Тео, я не мешаю? - Что ты, милое дитя, никогда. Слухи о том, что жители Станиславы – атеисты, были, мягко говоря, очень сильно преувеличены, но сейчас речь шла не от теологии и философии, а о том, почему девочка здесь, хотя Тео часто спрашивал ее о Странниках вообще и их религии в частности. - Иди сюда и расскажи мне все, - сказал он, впрочем, не настаивая. Элли уселась на диван рядом с монахом и обняла его – с другими мужчинами она уже стеснялась дружеских чувств, ведь все-таки она уже слишком взрослая, но брат Тео не такой, как обычные мужчины, с ним можно… как и с Ленньером и, может быть, еще Гарибальди или доктором, но не с другими. Брат Тео погладил девочку по пушистым волосам. - Папа и мама летят на Землю, их пригласил президент, - грустно сказала Элли, - почему я думаю, что больше не увижу их? - Твой дар видеть будущее часто дает верные картины? – осторожно поинтересовался монах. - В девяноста случаев из ста… Что тут скажешь? Девочка такая серьезная, а сама еще почти ребенок, даже если станиславцы и утверждают, что взрослеют они рано и полная ответственность наступит для нее после совершеннолетия – в следующем году. Стоит отвлечь ее. - Ты вспомнила что-нибудь о… своем народе? – спросил Тео. - Да, слушайте… И она начала рассказывать. В начале времен, когда во Вселенной господствовал Хаос, Великая Мать была совершенно одна, и ей было так больно, что она заплакала от одиночества, а слезы ее пали в бесконечное пространство космоса; живые и горячие, зажгли они звезды. И когда звезды возгорелись огнем, из этого пламени родились первые Дети Звезды, которые протянули руки к своей Матери, и хотя они не умели говорить, они умели думать, и мысли их были о ней и о том, что теперь их Мать никогда не будет одна. Дети Звезд были единым разумом и единым сердцем, они слышали мысли друг друга, умели летать среди звезд и ходить по млечным тропам в иные миры, в которых стали называть их Странниками и Звездными Скитальцами, прекрасными и холодным, видевшими разум и суть насквозь, обретшими прекраснейшие голоса и умевшими сделать так, чтобы все любили их. И стали некоторые из них воинами, волосы их сделались цвета космической бездны, а красно-черные одежды никому и никогда не показывали цвет их крови – так возник Агатовый клан, гордый и непобедимый, живущий лишь по своему кодексу чести. И избрали другие путь сердца, захотев увидеть чувства и порывы других, и окрасились их волосы в звездный цвет, а одежды они надели белые и серебряные – цвета чистоты и добра, и стали они Серебряным кланом. Те же, что не встали ни на один путь, отдали себя мудрости, и зажглись золотом волосы их, и пали на плечи золотые одежды – Золотой клан стал во главе Детей Звезд. За века овладели они временем и пространством в равной мере, ибо каждый владел чем-то одним, и лишь жрецы Абсолюта, великой матери их, знали и то, и другое. Одни зовут их существами света, защитниками и наставниками, любящими младших всем сердцем и жаждущими дать им мир и покой; другие же мнят Странников прекрасными чудовищами и захватчиками, что бороздят иные миры на своих живых кораблях, неся порабощение и смерть. Правы они все. Брат Тео какое-то время осмыслял услышанное, затем повернулся к девочке: - Значит, у крылатой расы есть Мать, а не Отец? - Так говорят легенды об Абсолюте, - ответила Элли, - и мое имя значит «звезда»… но это все, что я знаю, ведь большая часть памяти блокируется, пока мы в теле. «Бедная милая девочка, счастливая и несчастная одновременно», - подумал Тео. Тут и телепатом надо быть, чтобы понять, что именно чувствуют вечные изгои, хотя они умеют любить и могут даже умереть от разбитого сердца отнюдь не фигурально выражаясь. Элли гладила его по руке. - Простите, я услышала, - виновато сказала она. - Ничего страшного, дитя мое, - брат Тео поцеловал ее в лоб, - ничего страшного… - Я скучаю по брату Эдварду – так жаль, что его убили, - Элли прижалась лбом к его плечу. – Зачем они так? Он же не убийца, он был уже совершенно другим… «А ты?» Внутренний голос был холоден и словно бы ироничен, она едва не вздрогнула от ужаса. Что же могла сделать она в прошлых жизнях? Ясности нет… - Уметь прощать может не каждый, - покачал головой монах. - И все-таки мне страшно, брат Тео. Вы же такой хороший, вы помолитесь? – она смотрела с надеждой. - Да, дитя мое, конечно. У Бога много имен, но сути это не меняет, он мудр и милостив к тем, кто хочет быть добрым существом и стремится к свету. Эта правда не изменится никогда.