Теплые дни лета

Небеса такие теплые, такие нежные, а облака пуховые. Уверена, там наверху есть Бог. Усталый, но не отчаивающийся. И Cолнце горит у него в камине, и он опускает ледышку Луны в бокал. И птицы, стремительные ласточки, яркие точки колибри, серо-черные всполохи ворон, розовые пятна фламинго вьются вокруг него, летают над его седой головой. Вокруг порхают ангелы. Хотелось бы попасть туда на экскурсию. Подставив лицо лучам солнца, сижу на крыше и болтаю ногами в воздухе. Ветерок приносит запах трав, пряный и пьянящий. Рада, что живу в степи. Асфальт, как и железная поверхность крыши, возмутительно горячий. Яркий шар солнца гладит по волосам осторожными пальцами. Внизу перелетают коричневые жаворонки, мелькает зигзагом заяц. Если лечь на спину, не боясь обжечься, и смотреть в небо, то можно будет увидеть темный силуэт орла. Стрекот насекомых. Кузнечики запрыгивают на одежду, цепляются за кожу колючими лапками. Снуют пчелы, шмели, слепни. Мошкара прячется у задыхающегося пруда. Там же зудят комары. По небу размазаны белесые облака. Чувство пьянящей свободы переполняет. Жара втирается в кожу вместе с пылью дорог, липнет, осушает язык. От запаха полыни кружится голова. Спустившись с крыши, иду в сторону пруда. Шаги убыстряются, пока я не перехожу на бег. Горячий воздух врывается в легкие, прожигает их. Уже загрубевшие ступни ударяются о пыльную, теряющуюся в пастушьей сумке тропинку. Стремительно убегает ящерица. Ее зелено-коричневая чешуя, прогретая солнцем, мелькает так быстро, что не разглядеть. Раскинув руки в стороны, бегу все быстрее, врываюсь на берег с порывом степного ветра. Увесистые тела коров погружаются в воду. Они задирают головы и облизываются, прикрывая глаза от удовольствия. Утробно мыча, бык плюхается в воду и перекатывается с бока на бок, избавляясь от удушающей жары. У его глаз роятся мошки, комары, и он трясет черной головой, чтобы избавиться от них. В темных оливках глаз застывает бесконечная коровья мудрость. Тряхнув рваным ухом, он рысью выбирается из воды и идет пастись. За ним выбирается и остальное стадо, размахивая метелками хвостов и отряхиваясь. Понаблюдав, как они уходят, подгоняемые разморенным жарой пастухом, сажусь на песок. Вглядываюсь в мутно-зеленую воду, искрящуюся на солнце. Пахнет тиной, водорослями и рыбой. Мелькает белая стрела чайки. Выхватив из воды рыбу, птица улетает. Это уже восьмая ее попытка, на этот раз успешная. Не все получается с первого раза, надо только пытаться. Напоминаю себе и добродушно щурюсь на солнце. Солнце моргает мне тонким пером облака. И мне кажется, что рядом сидит Бог и с улыбкой говорит: «Осталось так мало теплых дней лета. Так что пей до дна, солнце, пей до дна. Осталось так мало». Открываю глаза. Ресницы слиплись от слез. Крашенная в грязно-зеленый цвет стена. Тишина. Только слышано покашливание в соседней палате. В окно заглядывает грустное осунувшееся лицо Луны. Бог сидит на подоконнике и с такой же бесконечной грустью смотрит на меня. С трудом поворачиваюсь к Нему и медленно моргаю. Его образ не растворяется, как обычно. Тогда из глаз катятся слезы, почувствовав свободу. Из открытого окна не пахнет полынью. Здесь не пахнет ничем, кроме лекарств и резины. Судорожно вздохнув, молча смотрю Ему в лицо, чувствую, как Он гладит меня по щеке. И по его щеке скатывается одинокая крошечная слеза. Кивнув, чтобы придать себе уверенности, Он накрывает теплой шершавой ладонью мой рот и выдыхает. И вместе с этим выдохом вылетает и мое дыхание. Глаза закрываются, тело расслабляется. Дверь. Затасканная ручка. Открываю ее, а за дверями в лето никого и нет. Бог, где Ты?