Дихлор-дифенил-трихлорметилметан

Пройдут месяцы и о молодом директоре какого-то местного телеканала в богом забытом городишке заговорят не абы где, а в самой Москве. Его директор, двадцатисемилетняя девушка, не без помощи верных работников, не только надеялась привнести перемены в концепцию телевидения, но и осуществляла это. Новаторские идеи, независимая журналистика, выход из-под государственного влияния, сознание людей начинало смотреть в сторону гласности – да «Девятый Канал» Катамарановка предвосхитил время! Но все это случится значительно позже. Не стоит торопить события. В тот солнечный день, наконец дождавшись перерыва между эфирами из здания телестудии вышли двое. Спустившись по лестнице, они повернули в сторону ближайшей аллеи. Той самой, где когда-то было их первое свидание. Журналист, держа Татьяну под руку, вдыхал свежий воздух пытаясь как-то отвлечься. - Кпрл вср прозхца? - Как все прошло? – наконец прервав молчание, поинтересовалась девушка. -На удивление…неплохо что ли – пытаясь мысленно оценить проделанную работу ответил Юра – Ричард, хорошо держался. Говорил по делу, будто бы он и не Ричард Сапогов вовсе... – передавая озадаченность, испытанную во время эфира – добавил Журналист. - Нрэ, нрэ,Юрп, нг вср тпоав….- Нет, нет, Юра, поверь он все тот же. Может во время репортажа он вел себя как следует, но зайдя ко мне в кабинет начал плакаться о том какой он бедный, несчастный, совсем без денег остался, просил для него хоть какое-то рабочее место выделить. -И что же ты решила? – заинтересованно спросил Журналист. - Еладэв,чрегкн,тр пщоулж…- Если честно, то пока ничего.. сказала, что подумаю над этим вопросом и отвечу, когда вновь захочу его видеть. А я очень сомневаюсь, что захочу... – смотря куда-то вниз, честно призналась она. -Да, ситуация как никак не простая, но я тут подумал, что его знание иностранного языка могло быть мне полезно. Сегодня на свою гос. премию я решил приобрести у старого приятеля, инженера из местного НИИ, одну разработку, позволяющую ловить и декодировать сигналы западных каналов. Переводя их эфиры, мы могли бы привнести перемены в сетку нашего телеканала – поделился Журналист своими мыслями. – Да, если честно мне тоже Ричард как человек не очень…но как работник. А мой профессиональный долг…-Юра не успел договорить. -Топла поваплшу додлыпшу ! - Твой профессиональный долг меня с ума сведет – шутливо сказала Татьяна – Нол алподу поарпужу оепщекз….- Но может ты прав. Не стоит жить, опираясь на старые обиды. Я поговорю с ним. -Но не свел же еще! – обрадовавшись ее пониманию сказал Журналист. -Нп,хвалп,Дл - Ну хватит, Юр – покачав головой начала говорить Восьмиглазова. – Дпрапощшу лпощкшп ….- Давай хотя бы за пределами телестудии отвлечемся от работы. Посмотри, здесь яблоня растет – Татьяна подняла глаза и посмотрела на рядом стоящее дерево – А прккеп нпопдпа… Я никогда не замечала ее раньше. -Знаешь, я тоже – отвечал Журналист, продолжая стоять по среди дороги, он наблюдал как Таня пытается дотянуться до веток, чтобы сорвать ее плоды. В миг он вскарабкался на дерево. Сидя на ветке, несмотря на все упреки Восьмиглазовой и просьбы спуститься на землю, он набивал карманы своего пиджака яблоками. Как внезапно откуда-то издали раздался пронзительный свист. Репортер потерял равновесие и перевернулся, но остался висеть вверх ногами, зажимая ветку коленками. Со стороны он был похож на какую-то огромную взъерошенную летучую мышь. Убедившись, что с ним все в порядке, Татьяна, не успев вскрикнуть от испуга, тут же рассмеялась. Подойдя к Юре, она забрала из его карманов яблоки и глядя в его невинные, освободившиеся от очков, которые сползли на лоб, глаза сказала: «Спраулдп ж пршшпщккп…» - «Спускайся уже. А то шею свернешь и потом мне придется переносить твою программу на время, когда окончится твой больничный» Журналист сконфузился, было бы глупо выйти из эфира не из-за того, что его в очередной раз взяла в плен местная ОПГ, а из-за того, что он свалился с дурацкого дерева. - Спрьап ж - Сейчас же – с наигранной строгостью в голосе сказала девушка и поцеловала его в нос. Свист повторился. На этот раз Татьяна обернулась и увидела на другом конце дорожки оператора, который активно размахивал руками. Оказавшись на земле, Журналист, слегка пошатываясь пригляделся и ворча воскликнул: «Нет, ну он меня из-под земли достанет!» -Разащп тажуп лупдуп - Раз ты ему понадобился, значит так надо – сказала Татьяна, отведя взгляд. Она сдержанно улыбалась, будто бы ей было известно то, о чем Журналист не догадывался. Но раздосадованный внезапным вторжением Юра не заметил этого. -Да, ладно тебе, дело не хитрое, как раз ровно до конца рабочего дня и не минутой более – шагая по коридору телестудии оператор успокаивал возмущающего рядом Журналиста. -Знаю я твою поминутность, Слава! – продолжал его упрекать Юра. Не выдержав оператор остановился. -Между прочим – он достал из кармана отрывной календарь и помахал им перед лицом коллеги – я свою премию зря не трачу. Но вернемся к этому позже. -Мог бы часы себе купить! – недоуменно воскликнул Журналист. -Пижонство! – возразил Слава. -Ты не исправим! Зайдя в кабинет Журналиста, оператор тут же принялся доставать с полки магнитофон. Юра молча наблюдал за происходящим сидя за письменным столом. -Может наконец объяснишь мне что происходит? – нахмурив брови поинтересовался репортер. Слава молча подключал магнитофон в розетку, попутно подсоединяя к нему микрофон. Закончив, он молча положил перед репортером блокнот с какими-то записями. -Сейчас тебе придется немного побыть диктором. Читай подчёркнутые строки, будешь закадровым голосом в моей дебютной программе – наконец сказал оператор, скрещивая на груди руки. Журналист пригляделся и начал вслух читать написанное: «За эфиром осталось то, чему полагается оставаться там: мое изгнание с мероприятия, темный подвал, Жилин, я было подумал, что он превратился в спятившего террориста, которого подкупила Нателла Наумовна…» — Это читать не нужно. Следующая – сохраняя невозмутимость в голосе сказал Слава. - Погоди, так ты записал то, о чем я разговаривал с Таней после того, как мы посмотрели запись вечера у Стрельниковой? – подняв свой удивленный взгляд на оператора сказал Журналист. -Именно! Не мог же я упустить такую ценную информацию. Все надеялся, что пригодится. Сам про себя ты репортаж делать отказался. А я не могу оставить пылиться на полке такие уникальные кадры - наигранно причитая наконец раскрыл свой секрет Слава. -Может быть это вершина моего операторского профессионализма! А теперь у меня есть возможность. Кроме того, директор буквально настаивала на том, чтобы я выпустил материал в эфир. -Ах вы заговорщики! Ставите меня в неудобное положение – смущенно улыбаясь сказал Журналист – ну, что же будет вам интервью. И запись пошла. Закончив, Юра переведя дыхание сказал: «Снято. Ну то есть записано» Наблюдавший с дивана оператор, радостно подскочил к нему и принялся обеими руками пожимать его руку. -Горжусь! – все еще не отпуская его руку воскликнул оператор – что же, а теперь поговорим о моей премии – начал Слава, копошась во внутреннем кармане плаща. Спустя мгновение он достал оттуда бутылку и поставил ее на стол перед Юрой. -Гляди, что раздобыл – гордо заявил оператор. Это была пузатая черная бутылка заграничного сливочно-кофейного ликера, который так мечтал попробовать Журналист. - Ирландский Бейлис! – удивленно воскликнул Юра – но где ты его нашел? -Иллюзионист не раскрывает своих секретов – подмигивая, сказал ему Слава – Забирай, мой тебе презент. Рабочий день уже закончен. Проведи этот вечер хорошо, если ты понимаешь, о чем я - хитро улыбаясь добавил оператор. -То есть часы для тебя пижонство? А ликер нет? -Для друга ничего не жалко. -Знаешь, иногда мне кажется, что я тебя не заслуживаю. -Юра, учись-ка жить шикарно! А то прост как пять копеек – похлопывая товарища по плечу подвел черту оператор. Без стука дверь кабинета Журналиста отворилась. На пороге стоял Ричард. Юра успел быстро спрятать бутылку под стол, так что эта деталь осталась не замеченной для Сапогова. -Good evening, дорогой коллега. Well, не ожидал что now мне придется работать как honest… - Ричард замялся, пытаясь подобрать подходящее слово – до эфира наша дорогая директор меня допускать не хочет , but nothing. Когда же у меня наконец появится достаточно money эта фешенебельная улыбка наконец появится на sсreens тех самых каналов, которые you собираешься словить – говорил Сапогов с привычной ему манерностью, слащаво улыбаясь. Он было открыл рот для того, чтобы что-то добавить, но его остановил подлетевший к нему оператор. -Ага! – торжествующе подняв вверх указательный палец воскликнул он – Все-таки планируешь бежать за границу! А мне говорил, что это невозможно! – Слава подхватил бывшего директора под руку и принялся тараторить: «Ну тогда послушай-ка еще один забавный анекдотец про то, как Свидригайлов в Америку собирался!» -No, no, я больше не хочу слышать твои terrible jokes! – заголосил Ричард, высвобождаясь из рук оператора. - Ты мне все уши прожужжал в перерывах этого проклятого эфира! I can’t take it anymore! – кричал Сапогов выбегая из кабинета. -Стой же! Стой! – оператор бросился ему вдогонку – Ну послушай! Собрался значит Свидригайлов в Америку… - доносился из коридора его затухающий голос. Быстро собравшись, Журналист, пряча под пиджаком бутылку поспешил покинуть телестудию. Ему хотелось вернуться домой раньше Татьяны. Быстрым шагом пройдясь по ближайшей аллее, он собрал для нее очаровательный букет из полевых ромашек, пижмы и различных колосков. «Она наверное думает, что я сегодня поздно вернусь, раз уж я уходил работать с оператором» - так размышлял Юра, спеша домой, слегка подпрыгивая от радости. Войдя в квартиру, он тут же почувствовал запах свежей выпечки. Татьяна опередила его. Из собранных яблок она уже успела приготовить для него шарлотку. -Таня? Вот так не ожидал, что ты придёшь раньше меня - удивленно сказал Журналист. Из кухни вышла Восьмиглазова. На ней было надето какое-то новое красивое сиреневое платье на пуговицах в «елочку», с поясом, подчеркивающим ее выразительную талию и воротничком с лацканами. Юра, будто зачарованный смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Она была просто очаровательна, и он не мог оторвать от нее глаз. Наверное, он так бы продолжил любоваться ей, стоя в дверях и держа в одной руке бутылку ликера, а в другой букет. - Чтпр за лпоуща …- Что за сюрприз готов украсить приготовленную мной шарлотку? – поинтересовалась Татьяна. — Вот оператор и цветы. То есть мне Слава ликер отдал, и еще я принес тебе ромашки, я помню тебе они очень нравятся –путаясь в словах от волнения произнес Журналист. - Полвпо,я порвп люлуплуп…- Правда, я их очень люблю, они, как и всегда прелестны. Спасибо – сказала девушка в благодарность целуя Юру в щеку. – Идеоок же скуощ на кнзуеш - Идем же скорей на кухню. Наевшись, они пили из чашек густой сладкий напиток с кофейными нотками. Бокалов дома у Журналиста не было. Все их он отнес свой кабинет, чтобы в особо напряженные рабочие дни облагородить пару стопок со своим оператором. Чуть ли не плача от смеха, Журналист рассказывал Тане про то, как Слава доставал Сапогова своими анекдотами. Девушка громко и звонко смеялась в ответ. -Танечка, сегодня днем такая удивительно хорошая погода была. Пойдем прогуляемся – предложил Журналист. - «Уоарл проал порал» оуп ззетклт дполдуп….- «Утешительный прогноз погоды» сегодня оказался вовсе неутешительным. Но зато сыну Боярского больше не приходится рекламировать зеленку. Тем не менее, вечером обещали дождь, а я не хочу, чтобы кто-то вновь рисковал искупаться в луже. Останемся дома – ответила Татьяна. -Что же, и то правда, но и по этому случаю у меня есть предложение. Пойдем в гостиную. Войдя в комнату, Таня села на диван, а Журналист тут же принялся копошиться в ящике шкафа. Спустя минуту от достал из него проигрыватель и несколько пластинок. Перебрав накопленную им фонотеку, репортер выбрал одну в белой обложке и показал ее Восьмиглазовой. - Вот. Я думаю, это подойдет. Я купил ее еще в студенчестве, когда учился в Ленинграде. Тогда я делал репортаж про «Городской экспериментальный клуб любителей современной молодежной музыки» и один из исполнителей подарил мне её. Гребенщиков из группы «Аквариум» - рассказал историю появления у него этой пластинки Журналист. - Ниоуаш слое! Этшк огашаокщ лурплта….- Ничего себе! Это же огромная редкость по тем временам – удивленно всплеснув руками воскликнула Татьяна. Когда пластинка зашипела под иглой проигрывателя, комнату наполнила мелодичная музыка. - Удатпаоы! Даруао дапалпт! Юоап луецщ ущез! - Удивительно! Да ведь это же танго! Юра, потанцуй со мной! – восторженно предложила Восьмиглазова. -Танечка, мне очень неудобно, но я совершенно не умею – тщетно стараясь скрыть неловкость сообщил Журналист. - Ноароа и члк? - Ну и что? – Таня уже подхватила его под руку – Я топк лпола - Я тоже не умею – слукавила она, надеясь, что проведенные в юности годы на занятиях танцевального кружка дома культуры, не поставят Юру в неудобное положение. Держа одну руку на талии Журналиста, второй она положила его руку себе на плечо и переплетя пальцы они закружилась в танце под спокойный голос Гребенщикова: «Счастье моё я нашёл в нашей дружбе с тобой, Всё для тебя — и любовь, и цветы… Счастье моё — это радость цветенья весной, Все это ты, моя любимая, всё ты!» Слегка спотыкаясь, Юра иногда наступал Тане на ноги, с каждым разом краснея от смущения. Но она не обращала на это внимания, а лишь заливисто и весело смеялась. Вдруг Журналист остановился. -Постой, не так должно быть - нахмурившись сказал Юра. – Погоди – он переложил танину руку себе на плечо, а сам обхватил ее за талию – а то получается, что ты ведешь. Давай еще раз. Таня молча согласилась. И они вновь возобновили танец в тускло освещенной комнате, наполняемой музыкой, в симфонию которой постепенно вплетались: движение, смех, тонкие ароматы полевых цветов. Задиристый взгляд Татьяны пересекался с волнительным взглядом Журналиста. «Счастье моё, посмотри — наша юность цветёт, Сколько любви и веселья вокруг… Радость моя, это молодость песни поёт, Мы с тобой неразлучны вдвоем, мой цветок, мой друг!» Беспечность девушки никак не могла отогнать Юру от переживаний о том что-то идет не так. Покрываясь капельками пота от волнения, в его голове мелькало лишь: «Перешагнуть? Не перешагнуть? Перешагнуть? Не перешагнуть? Перешагнуть…Как же перешагивать-то!?» Путаясь в этой бесконечной каше из мыслей, он задел локтем вазу, с принесенным им букетом, но заведя руку за спину успел не дать ей упасть, попутно зацепив пальцами цветок. Не зная куда деть прицепившуюся ромашку, он быстро зажал ее в зубах, создавая видимость того, что так все и задумано. Татьяна, будто бы читая его мысли шутливо улыбнулась и прислонившись к его щеке закусила стебелек и перетянула цветок на себя. Увидев это, Юра подумал о том, что он опять потерялся в собственных мыслях и забрал у нее цветок. Но Таня, войдя во вкус, вновь вернула его себе. Журналист, приблизившись к девушке, снова ухватился зубами за стебелек, но на этот раз они застыли стоя щека к щеке одновременно держа цветок во рту без возможности пошевелиться. Юра взял растение в руку и пошел возвращать его на место: «Проклятая ромашка» - негодующе подумал он, ставя его в вазу. Затем повернувшись к Татьяне вновь предложил: «Давай еще раз». «Счастье моё я нашёл в нашей дружбе с тобой, Всё для тебя — и любовь, и цветы… Счастье моё — это радость цветенья весной, Все это ты, моя любимая, всё ты!» На финальных нотах песни Восьмиглазова резко запрокинула Журналиста назад. Изогнувшись, он стоял на полусогнутых ногах, одной рукой сжимая ее ладонь, другой возмущенно размахивая негодовал: «Наоборот! Это должно быть наоборот. Все не то!» причитал он, переживая из-за того, что этот танец вышел абсолютно не идеальным. «Ох, прекрати же ты. Сделай вид, что все так и задумано» - Таня мысленно пыталась осадить этот шквал самокритики. Она высвободила руку и держа Журналиста за спину поставила последний аккорд перед антрактом этого вечера заключив партнера в страстный поцелуй. Не строя лишних догадок, продолжение вечера вышло абсолютно идентичным. Тусклая луна была единственным источником света в спальне. Журналист лежал на кровати, умиротворенно наблюдая за ее переливчатыми отблесками в дождевых каплях, которыми было осыпано окно. На груди у него спала Татьяна, мирно мурча о чем-то во сне. Прислушавшись к биению собственного сердца, Юра слышал, как оно будто бы выстукивало ее имя. Таня.. а ведь увидев ее в первые он и не мог предположить что она настолько сильно войдет в его жизнь, а уж тем более останется в ней. Татьяна – вишневая сладость помады у него на губах. Татьяна – тепло спокойного дыхания у него на щеке. Татьяна – светлые волосы на плече его пиджака. Татьяна – тихое сопение у него на груди. Татьяна – тепло охватившее его душу. Татьяна – отражается в его черных глазах бледными огнями звездочек. «Таня…я мог бы признаться тебе в любви. Но разве теперь это что-то меняет?»