Встречи "У Шестого"

      Сакура крушила тренировочный полигон с плотно сжатыми зубами и побелевшими от напряжения губами. Слёз почему-то не было. Почему не было этих проклятых слёз?!Они всегда становились её спасением. Она умела плакать долго и со вкусом, выплёскивая свою боль и разочарование. Очищаясь. За всю свою жизнь ей приходилось делать это слишком часто, а сейчас комок стоял где-то на уровне горла, мешал сглотнуть, мешал нормально дышать. Поэтому Харуно вместо плача скапливала чакру в кулаках и била, била, била, пуская огромные трещины по земле, деревьям, тренировочным столбам.       Сегодня у неё на руках умер очередной пациент. После недели мучений. Он наткнулся на какую-то технику-ловушку в одном из заброшенных убежищ Орочимару. Сила и находчивость джоунина не помогли ему. Его насмерть перепуганные товарищи кое-как успели доставить его в Деревню, но дело было проигрышным с самого начала. Техника размалывала его внутренности в кашу. Очень медленно. Доставляя невыносимую боль. И почти не реагируя на лечение чакрой. Сакура и Цунаде, специально вызванная для такого дела, дневали и ночевали у постели больного, слушая его бесконечные крики и кратковременно снимая боль. Изо дня в день Сакура видела, как надежда покидает её сенсея, но всё равно упорно продолжала попытки помочь. Попытки спасти. Она прошерстила всю доступную информацию о похожих техниках, испробовала все возможности, даже рвалась в то самое убежище, лелея надежду найти решение там, но была остановлена измотанной Цунаде, которая наорала на неё и выпихнула из госпиталя, приказывая не возвращаться в него до утра. Сакура впервые в жизни ослушалась Принцессу Слизней и тайком пробралась в палату пациента только ради того, чтобы увидеть как он умирает, захлёбываясь кровью, пачкая ципао девушки, одеяло, пол, всё вокруг. Сакура до последнего пыталась удержать его, вливая и вливая лечебную чакру, пока её наконец не остановила тёплая рука отлучавшейся на пару минут наставницы, которая, вернувшись, застала ученицу, сверлящую полубезумным взглядом труп и лечащую его. Сакура не слушала слов утешения, вырвалась из хватки наставницы и умчалась куда глаза глядят.       Прибежала на полигон, где дала волю своей ярости. Во время войны она тоже теряла пациентов. Это было неизбежно. Но война не давала ей слишком заострять на этом внимание, не давала ей жалеть умерших слишком долго. Жалеть себя. Ей попросту не хватало времени на самобичевание. Битва, ещё одна битва, длительный переход, сон без сновидений, отрывочный и тёмный, в который погружаешься как в анестезирующую воду — весь этот круговорот затянул её, милосердно сглаживая остроту восприятия.       Но после Неджи всё прекратилось. Её будто обухом по голове ударили. Она не смогла вылечить друга, не близкого, но всё-таки друга, которого любили и не хотели терять. В тот день Сакура тоже не могла плакать. В тот день она сцепила зубы и продолжала сражаться будто в последний раз. Потом война закончилась. Сакура успокаивала муки совести тем, что спасти ей удалось больше, чем потерять. Она потихоньку приходила в себя.       А несколько часов назад она вновь потеряла того, кого должна была спасти.       Занесённую для очередного удара, почему-то окровавленную, руку кто-то удержал. Сакура скрипнула зубами и обернулась, встречаясь с серьёзным взглядом Хатаке. Он стоял рядом, мягко сжимая её запястье. Копирующий ничего не говорил, но Сакура чувствовала, что он всё знал. Не мог не знать.       — Отпустите, — хрипло прошептала она, стараясь вырвать руку.       Не получилось.       — Я практически не чувствую твоей чакры, Сакура. Ты на грани истощения, — серьёзно сказал он, и Сакура сама заметила, что давно уже бьёт столб без поддержки чакры. Отсюда и окровавленные костяшки.       — Ну и пусть, — гневно бросила она, не оставляя попытки выбраться. — Я должна!..       — Должна что? Израсходовать мизерные остатки чакры и упасть в обморок? — непривычно сурово процедил Какаши.       — А хоть бы и так! — взорвалась Сакура. — Хоть бы и так! Вам какое дело? Отпустите, отпустите меня, сенсей!       Девушка придвинулась ближе и начала отчаянно колотить мужчину свободной рукой по груди. Хатаке перехватил и её, прижимая обе её руки к своей многострадальной груди. Сакура на секунду опешила, а затем уткнулась лбом в его джоунинский жилет, уже не вырываясь.       — Я не смогла спасти его! Не смогла спасти его, сенсей! — тихонько шепнула она и, наконец, разрыдалась.       Какаши отпустил её запястья, а потом обхватил её худенькие, вздрагивающие плечи и крепче прижал девушку к себе, успокаивающе поглаживая по спине.       Казалось, она не могла успокоиться целую вечность. Какаши не торопил. Он знал, что нужно дать ей выплакаться, чтобы накал боли ушёл.       Постепенно всхлипывания сошли на нет. Сакура продолжала стоять, уткнувшись лицом в его грудь, не решаясь поднять на него заплаканные глаза. Ками, она чуть не послала своего Хокаге и избила его. Нет, не так, своего учителя, который всегда поддерживал её. Стало невыносимо стыдно из-за этой истерики. Она, конечно, стала сильной куноичи, способной одним ударом разламывать скалы, но в глубине души осталась всё той же эмпатичной девчонкой, которая тяжело переносила утраты. И Сакура считала это слабостью, но была рада, что жизнь не вытравила из неё этого качества. Если она потеряет способность сопереживать, то умрёт, даже если её сердце будет продолжать биться.       — М-м-а-а-а, Сакура, кажется, ты измазала соплями и слезами весь мой жилет. Хорошо, что я не в облачении Хокаге, — якобы недовольно пробубнил Шестой, и куноичи сразу же отскочила от него, то бледнея, то краснея от стыда и недовольства. Она вперилась взглядом в его жилет и смущённо опустила глаза, наблюдая на нём огромное влажное пятно.       — Простите, сенсей, — на грани слышимости пролепетала она, сжав край своего ципао.       Какаши взлохматил и без того далёкую от идеала причёску, и засунул руки в карманы.       — Прощу, если выполнишь мою просьбу.       — Какую? — подняла на него глаза девушка.       — Прогуляешься со мной?

***

      Сакура поднималась с учителем на гору Хокаге плечом к плечу, изредка бросая на него недовольные взгляды. Какаши отказался раскрывать цель своей прогулки, на которую он чуть ли не шантажом потащил и Сакуру, заставляя её изнывать от любопытства. Мысленно девушка проклинала его на все лады, потому что подъём в гору даже по удобной лестнице не давался ей легко. Она спала урывками несколько дней подряд, а когда в последний раз ела — даже и не помнила. Держалась только на чистом энтузиазме и жгучем желании спасти жизнь пациента. Вспомнив об умершем, Сакура прикусила губу, изо всех сил стараясь не расплакаться вновь.       — Практически пришли, — Какаши будто нутром почувствовал, что к девушке начали возвращаться пораженческие размышления, и поспешил её отвлечь. — Теперь осталось только сесть мне на голову.       — Что? — округлила глаза Сакура, удивлённо глядя на сенсея. Тот опять почесал макушку.       — К сожалению, туда пока нет проложенной дорожки, да и, честно говоря, я бы не желал, чтобы её туда прокладывали, но мы можем легко туда допрыгать, — Какаши указал пальцем в сторону своей огромной, каменной головы на горе. — Хотя, боюсь, с таким запасом чакры ты сорвёшься где-нибудь на Цунаде и мне придётся спасать тебя, так что…       — Не сор—… — начала было Сакура, но Какаши уже успел подхватить её и закинуть себе на спину. — Что вы делаете, сенсей?       Девушка возмущённо ударила его по плечу, но соразмеряя силу, что уже должно было радовать. Хотя запас её чакры всё ещё был маленьким.       — Помогаю тебе перебраться, Сакура. Но если ты не хочешь… Я могу просто проводить тебя домой, — Какаши не смотрел на неё, но Сакура поняла, что он вполне может сделать это, если она потребует. И она собиралась потребовать… Но в последнюю минуту обхватила его руками за шею, не сдавливая. Ей нужна была компания хотя бы на пару часов, а беспокоить родителей или друзей она не хотела.       — Я похожа на дуру, которая проделает такой путь, чтобы потом вернуться обратно ни с чем? — буркнула она в волосы Шестого. — Пошевеливайтесь, сенсей, раз сами предложили!       Перелетая с одной головы бывшего Хокаге на другую, Сакура в очередной раз за вечер запоздало пожалела, что нагрубила Хокаге нынешнему.       Он приземлился на небольшой площадке между каменных волос фигуры почти у самого лба и осторожно опустил девушку.       — Хм, а у вас довольно удобная причёска, оказывается, сенсей, — сказала Сакура, тут же усаживаясь. Ноги её уже не держали.       Какаши лишь усмехнулся под маской, садясь рядом с ученицей. Некоторое время они молча любовались открывающимся видом.       — Так зачем вы меня сюда привели? — не выдержала Сакура.       — Это моё самое любимое место в деревне, — просто сказал он, откидываясь назад и опираясь на руки.       — Звучит немного самовлюблённо, не считаете? — съехидничала Харуно.       Хатаке удивлённо воззрился на неё, а потом смущённо отвёл взгляд.       — Я не подумал, как это звучит, — коротко бросил он, а затем рассмеялся.       Сакура невольно заслушалась его низким, грудным смехом.       — Раньше я устраивался на Четвёртом, — Сакура заметила, что голос Какаши едва заметно изменился при упоминании наставника. — Оттуда открывается вид получше. А потом на горе появился и мой портрет, и я решил больше не беспокоить Минато. Сидеть на голове у своего сенсея — звучит не очень, правда?       Теперь заливисто рассмеялась уже Сакура.       — Поэтому вы притащили меня сюда? — уточнила она, задорно сверкая глазами.       — Нет, — он вдруг стал совершенно серьёзным. — Сюда я прихожу, когда мне настолько тошно на душе, что хоть волком вой или грызи землю. Сюда и к мемориалу погибшим. Только здесь вероятность, что меня увидят, меньше.       Сакура шумно сглотнула, не отрывая глаз от лица мужчины.       — Здесь я медитирую, читаю, размышляю. Плачу, — на последнем слове он сделал заметную паузу. — И если тебе тоже нужно такое место, Сакура, то ты можешь приходить сюда. Только не разнеси головы, я тебя умоляю. За это с тебя придётся взыскивать штраф на их восстановление. А эти бандуры стоят бешеных денег, как я уже успел убедиться.       Сакура прыснула и тут же зажала рот ладонью, чувствуя, как из её глаз текут слёзы. Она уставилась на купающуюся в предрассветной дымке деревню, не в силах остановить слёзы. Мысль о том, что Копирующий ниндзя тоже может плакать как обычный человек, мелькнула на краю сознания девушки и тут же исчезла.       Какаши подобрался и положил ладонь ей на плечо, а затем подцепил пальцем одну из слезинок.       — Это следует понимать, как согласие?       Сакура быстро кивнула.       — Спасибо, Какаши-сенсей, — хрипло произнесла куноичи.       Какаши искренне улыбнулся, как умел только он, и потрепал её по волосам.       Сакура ощутила, как ком, застрявший в её горле, медленно растворяется.