Стальные крылья: рождение Легиона

      — «О мет, мет, мет! Да фто они там фхе, опалфели ф конеф, фто–ли?».       Задыхаясь, я неслась по коридору в сторону приемного зала принцесс. Множество посетителей, просителей и просто праздношатающихся личностей голубых кровей, как обычно в этот час, наводнили замок Кантерлота, если и не пытаясь пробиться на аудиенцию к «самим», то хотя бы для того, чтобы мелькнуть в поле зрения принцесс, словно совершив что–то важное и полезное в своей жизни. Лавируя между богато одетыми телами, я то и дело взмывала в воздух, помогая себе короткими, резкими, как удар хлыста, хлопками полураскрытых крыльев, перепрыгивая через неуспевающие убраться с моего пути парочки важных пони.       — «О, мисс Раг! Как мило видеть вас здесь!» — я слегка притормозила, чтобы кивнуть вышедшему мне навстречу Фансипантсу, и ловким двойным прыжком, оттолкнувшись в полете от стены коридора, перепрыгнула через него, вызвав многочисленные неодобрительные голоса. Зажав в зубах плотный лист бумаги, забивавший мне нос невыносимым запахом типографской краски, я как вихрь неслась по дворцу, выбросив из головы что–то крикнувшего мне в след единорога.       Естественно, двери в приемный зал были заперты, и на их страже стояло не меньше четырех гвардейцев, и почему–то, я была абсолютно уверенна, что в случае возникновения непредвиденных осложнений, за несколько секунд их станет гораздо, гораздо больше. Однако в мои планы не входил штурм дворцовых залов – несмотря на всю мою репутацию молодой бунтарки с «мохнатым копытом на самом верху», я прекрасно осознавала, где проходит черта, отделяющая «надо» от «хочу», и все еще помнила заповедь моих вымерших ныне соплеменников — «не все, что можно делать, делать нужно». Поэтому, выбив глухую дробь по красной ковровой дорожке, я резко остановилась возле резных дверей, уже прикрытых широко распахнутыми крыльями охранявших их стражей.       — «Нельзя, нельзя!» — зашикал на меня какой–то толстый, важный единорог, балансирующий перед собой огромную стопку каких–то бумаг — «Принцесса крайне занята, и у нее нет времени на автографы!».       — «НА ФТО?!» — не поняла я, и потрясла головой, думая, что ослышалась — «На афтогхафы? Какие иффо нафхен афтогхафы?!».       — «Чтобы подписать нужную вам бумагу, необходимо обратиться непосредственно в ту инстанцию, которая заведует нужной вам отраслью хозяйства страны» — не слушая меня, поучающим тоном принялся выговаривать мне единорог — «Знаете, как много вас, приезжих из глубинки, пытаются прорваться непосредственно к подножию трона, чтобы разом решить все накопившиеся у вас проблемы? А ведь все они могут, да и должны быть, решены силами специально предназначенных для этого контор и министерств! Вот, например, что такого важного в вашей проблеме, с чем бы не смогли справиться мои подчиненные?».       — «Я фот хофела пы фнать, какая фволафь хафпрофтханива эфи поханые лифтофки!» — раз уж принцессы на данный момент были мне недоступны, я охотно решила поделиться своими проблемами с таким понятливым собеседником — «А потом – фыхфать ему кифки! Или фыхесать фехце фтолофай лофкай!».       — «Ваш акцент просто ужасен!» — сморщился единорог — «Наверное, вы с очень дальних окраин нашей страны, раз я с таким трудом могу уловить суть ваших претензий. Вы недовольны чем–то, что связанно с этой бумажкой (я быстро–быстро закивала головой), и теперь хотите прорваться в тронный зал, чтобы попросить нашу возлюбленную правительницу решить эту вашу проблему?».       «Какой понятливый собеседник» — подумала я, закивав еще быстрее и едва не шлепая ушами себя по щекам — «Ну вот, а я уж думала, что никогда не встречу вежливого, доброго, отзывчивого…».       — «Это просто невозможно!» — от негодующего голоса раздувшегося чиновника голоса в коридоре утихли, когда стоящие вдоль стен пони разом повернули в нашу сторону любопытствующие морды — «Вон! Вон отсюда! Принцесса настолько занята, что у нее не хватает времени на всех своих чиновников, а тут еще вы лезете со своими мелкими, местечковыми проблемами! И потрудитесь в следующий раз обратиться в нужную инстанцию!».       «И снова облом. Ндямс, везет же мне на подобных личностей».       Краем глаза я уловила движение – выстроившееся по ранжиру пони медленно подтягивались в нашу сторону, заинтересовавшись назревающим скандалом. На мгновение замерев, я постаралась оценить ситуацию, и уже скорчила плаксивую мордочку, не устояв перед соблазном поразвлечься небольшим скандальчиком, но все мои приготовления оказались тщетными – тугая подушка воздуха от стремительно распахнувшихся дверей мягко толкнула меня в спину, перебивая готовые вырваться из меня слова. Резко развернувшись, я увидела принцессу Луну, замершую на пороге и надменно глядевшую на собравшуюся перед дверями толпу. Кентурион Скрич, с момента начала образования в стране новой военной силы принявший пост Легата еще не созданного Легиона, маячил за ее спиной, усиленно семафоря мне блеском своих желтых глаз, быстро перебегавших с меня на фигуру Госпожи.       — «ПОДНИМИТЕСЬ, ВЕРНЫЕ ПОДДАННЫЕ!» — громовые раскаты рева принцессы ночи уже привычно толкнулись в мои уши, и как опытный артиллерист, я только приоткрыла рот, склоняясь вместе со всеми в глубоком поклоне. Подобравшиеся было к дверям пони мгновенно рассосались вдоль стен, выстроившись как на параде вдоль торжественно–красной ковровой дорожки, которая, как я уже успела неоднократно убедиться, простиралась от входных дверей до самого подножия трона, словно путеводная нить, указывая подданным принцессы путь к своей повелительнице.       — «Нельзя, нельзя!» — вновь полушепотом завел свою волынку важный единорог, пытаясь оттеснить меня копытом к себе за спину — «Это Принцесса Ночи! Тебе явно не к ней!».       — «Иффо как к ней!» — яростно зашипела я, вырываясь из объятий чиновника и искренне жалея, что мои зубы были заняты этим вонючим постером — «Упери от мефя фвои нохи, неффяфный педофил!».       — «НАМ ПРИЯТНО УВИДЕТЬ ТЕБЯ ВНОВЬ, СКРАППИ РАГ!» — прервал нашу возню громовой голос принцессы, остановившейся напротив нашей парочки. Мне показалось, что глаза принцессы ночи весело блеснули при виде моей тушки, оседлавшей крупного, одышливого чиновника в попытке открутить тому его рогатую башку — «ОТРИНЬ СВОИ ЗАБАВЫ С СИМ ВЕРНЫМ ПОДДАННЫМ НАШЕЙ СЕСТРЫ, ИБО ТВОЯ ГОСПОЖА ЖЕЛАЕТ ЗРЕТЬ ТЕБЯ!».       Вырвавшись из мгновенно ослабевших объятий толстяка, я радостно поскакала за «своей госпожой», умудрившись напоследок пнуть незадачливого блюстителя этикета по ноге. Пристроившись в кильватере принцессы, я обернулась, и искривив мордочку, издала губами долгий, неприличный звук, заставивший вздрогнуть окружавших нас пони, включая пожилого, одышливого единорога, спешно приводящего себя в порядок после кратковременной встречей с моей непоседливой тушкой.       — «Мило» — едва слышно, не разжимая губ, проговорила принцесса ночи, пропуская вперед озадаченно изогнувшего бровь легата и поравнявшись со мной — «Развлекаешься, Раг?».       — «Мне скуууууучноооооо!» — так же тихо прошипела я, выплевывая постер, мгновенно прилепившийся к моей ноге, и стараясь глядеть прямо перед собой. Все мои попытки состроить важную мордочку неизменно разбивались при взгляде на Луну, изо всех сил сжимавшую идеально очерченный рот, чтобы не захохотать, глядя на мои безуспешные кривляния — «Жениха прогнали, свадьбу отменили – чем еще заняться бедной кобылке?».       «Интересно, это у нее телекинезом такой ровный контур рта получается, или есть специальный трафарет? У меня пока так красиво не выходит… Тьфу–тьфу–тьфу! Что это еще за бред мне в голову лезет?!».       — «Помада и контурный карандаш для подводки губ» — негромко хмыкнула принцесса, сворачивая в неприметный проход, в то время как отставшие стражи, обернувшись, грозно взирали на остановившихся поодаль богато одетых пони, среди которых я заметила мелькнувший на мгновение синий хвост Фансипантса — «Какая же ты открытая, Раг. Тебя совсем не сложно читать, словно книгу».       — «Ну спасибо!» — надулась я, входя за принцессой в небольшой полутемный зал, стены и даже потолок которого скрывались за темными драпировками, спадающими до самого пола — «Вот счаз возьму и начну вспоминать Графита – посмотрим, кто из нас покраснеет!».       — «Ах так?» — весело осведомилась Луна, взмахом крыла отсылая своих молчаливых стражей, скрывшихся за негромко стукнувшими дверьми — «Что, давно тебя не посещали чувственные, полные неги и приязни сны?».       — «Ах тыж…» — задохнулась я, мгновенно вспыхнув до корней волос под радостный смех принцессы, вспоминая о снах, все чаще посещавших меня вдали от милого — «Так вот это чьих копыт дело!».       — «И ЕЩЕ ДЕСЯТЬ ПОДКОВ ПОПАДАЮТ В КОПИЛКУ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦЫ НОЧИ!» — весело проголосила Луна, торжествующе вздымая копыта к высокому потолку и потрясая ими, словно заправский фанат поньских многоборий, шумными толпами сопровождавших каждые мало–мальски значимые соревнования по этому забавному виду местного спорта. На мгновение, ее фигура расплылась, и мне почудилось, что на месте торжествующего аликорна на секунду появилась земная пони со светло–коричневой шёрсткой и короткой, тёмно–оранжевой гривой, так же потрясавшая копытами над головой. Но стоило мне моргнуть и глупо потрясти головой, как морок исчез, и передо мной все так же стояла улыбающаяся Луна, задорно сверкавшая темными, как ночь, глазами.       — «Проиграла, проиграла!» — совсем не по–королевски хихикнула она, впрочем, тут же успокаиваясь и принимая, хотя и не без некоторого труда, официальный вид — «Но как бы то ни было, нам предстоит заняться делами. Как проходит формирование твоей сотни?».       — «Все идет по графику, ваше высочество» — поведя глазами по сторонам и убедившись, что стражи остались стоять за дверями и никаких мороков или видений пока не предвидится, я приглушила голос и ядовито подколола темно–синего аликорна — «Я – и вдруг кентурион? Ну спасибо тебе, Луна!».       — «НЕЗАЧТО!» — протрубила в ответ принцесса, глядя на меня смеющимися глазами — «УЖЕЛЬ ЗАБЫЛА ТЫ, ЧТО МЫ ПОЛАГАЛИ ТЕБЯ ЗЕЛО ПОЛЕЗНОЙ НАМ В ИНОМ ПОРЯДКЕ, НЕЖЕЛИ ОБЫЧНЫЙ, БЕЗЫСКУСНЫЙ СТРАЖ?».       — «ЕЩЕ БЫ НЕ ПОМНИТЬ!» — завопила я в ответ, хотя мой тонкий голосок вряд ли когда–нибудь смог бы состязаться с трубным гласом принцессы ночи. Закашлявшись, я вновь состроила обиженную мордочку, переходя на свой нормальный голос — «С тебя, кстати, теперь причитается, Луна!».       — «За что?» — удивилась принцесса ночи. Она явно обратила внимание на мой панибратский тон, с которым с ней могла разговаривать лишь какая–нибудь подружка, и похоже, была совсем не против такого поворота дел, жадно ловя мои слова и даже отдельные интонации вставшими торчком ушами — «Чем это я тебе обязана, моя Скраппи?».       — «Как это чем?» — широко ухмыльнулась я, видя, как приятен сидящей передо мной принцессе этот незамысловатый разговор — «А кто отобрал у меня подаренную мне мочалку? Кого я изо всех сил терла и мыла во всех местах, а?».       — «Это был нечестный прием!» — в свою очередь, смутилась Луна, в то время как я торжествующе завопила и вскинула ноги вверх, пародируя только что увиденный жест принцессы — «Эй, это не считается, слышишь?!».       — «Я рада, что первый кентурион будущего Легиона находиться в столь приподнятом настроении» — с улыбкой заметила Селестия, неслышно входя в зал и останавливаясь за моей спиной, что я смогла обнаружить лишь по звукам ее голоса, вновь загнавших меня под невысокую кушетку, стоявшую возле одной из стен — «Хотя доброжелатели из числа моих министров уже донесли до меня весть о том, что не далее чем сегодня, я едва не пала жертвой разъяренной пегаски, ломавшей двери моего зала в тщетных попытках добраться до своей повелительницы с неведомыми им, но явно недобрыми целями».       — «Нет–нет–нет, это была не я. Это все мой злобный двойник! Я бы никогда не совершила подобной глупости, ведь гораздо проще кинуть что–нибудь взрывоопасное в окошко или капнуть какой–нибудь гадости в суп…» — испуганно проскулила я из–под наброшенного на кушетку чехла — «Я тут стараюсь, формирую отряд, учусь быть командиром, а вы…».       — «Не бойся меня, моя маленькая пегаска» — улыбнулась Селестия, мягко извлекая меня из–под диванчика своей магией, мягко осветившей полутемный зал всполохами солнечного света — «Хоть мы и редко виделись с тобой за этот месяц, я все же не думаю, что это может как–то повлиять на нашу дружбу, которую ты согласилась когда–то принять».       — «Конечно нет, принцесса» — я расстроено шмыгнула носом, звякнув кольцами на дернувшейся задней ноге — «Просто иногда так хочется забыть обо всем и пошутить, подурачиться…».       — «Ты все еще очень юна, милая Скраппи» — несмотря на улыбку, в словах принцессы явно прорезалась тщательно скрываемая грусть — «И поверь, мне очень больно и обидно от того, что даже самые юные создания, пришедшие из тьмы веков, насыщенных борьбой и злом, вынуждены и тут заниматься тем же самым – служить защитой и опорой тем, кто нуждается в помощи других».       — «Да ладно, что уж там» — я вновь шмыгнула носом, и уже гораздо тверже посмотрела на стоявшую передо мной древнюю богиню — «Я ж все понимаю, а уж как вам приходится трудно – даже и представить не могу. Тем более, кому же еще это делать, как не нам? Я же сама, лично вызвалась сделать все, чтобы ваш мир остался таким же добрым и спокойным, поэтому просто не обращайте внимания на мое нытье… Ваше Высочество».       — «Так что же привело тебя к нам, кентурион?».       — «Вот это!» — тряхнув ногой, я отлепила от копыта приклеившийся листок и протянула его принцессам — «Эта дрянь развешана на всех перекрестках Кантерлота! Какой, v jopu, вызов? Какой, nahren, еще поединок?! У меня едва сформированная сотня, которую еще только предстоит сделать нормальным, боеспособным подразделением!».       — «Думаю, ответ на этот вопрос нам сможет дать командор моей Гвардии. Я попросила его присоединиться к нам при первой возможности, а тем временем, разреши–ка мне ознакомиться со столь взволновавшей тебя бумагой.       «ТОЛЬКО ОДНАЖДЫ, И ТОЛЬКО ЭТОЙ ВЕСНОЙ! Приходите одни, приходите с друзьями, чтобы увидеть, настоящий военный праздник! Изгнанники из Гвардии и Стражи наспех сколотили собственный отряд, названный ими «Легионом», и уже готовы бросить вызов со своими бывшими соратниками, которых они вызывают на настоящий ПОЕДИНОК! Феерия стойкости и мужества против вероломства и коварства – кто же победит в этой схватке добра и зла? Ответ мы узнаем очень скоро! Не пропустите это зрелище! Приходите одни, приходите с друзьями!».       — «Это очень странно, что мне никто не доложил о столь интересном мероприятии» — задумчиво произнесла принцесса, глядя сквозь меня на огромный гобелен, занимавший всю стену за моей спиной — «Мы уже много десятков лет тщательно планируем все проходящие в Эквестрии мероприятия, и мне непонятно, как же такое, по меньшей мере, грандиозное событие могло избежать моего внимания».       — «Может, ты просто забыла?» — неуверенно хихикнула Луна, но быстро стушевалась — «Понимаю, глупая шутка. Однако, это уже внушает опасения…».       — «Несомненно» — задумчивый взгляд принцессы внезапно стал очень тяжелым, словно тысячелетняя богиня вспомнила что–то, что уже давно пыталась забыть — «Я бы еще могла поверить, что перепутала что–то в череде списков праздничных мероприятий, которые сотнями присылают ко мне мои подданные со всей Эквестрии, но поверить в то, что дело, занимающее большую часть наших помыслов, развивается без нашего ведома, довольно сложно. Если не невозможно».       — «И тем не менее, то так!» — от волнения, принцесса ночи вновь перешла на староэквестрийский, но пока без трубных кликов и сотрясания стен — «Ужель сие означает, что события, нами предугадываемые, имеют место быть?».       — «Несомненно» — помолчав, ответила Селестия. Кажется, она прикидывала что–то, задумчиво разглядывая гобелен, и, не выдержав, я пошевелилась, воровато оглянувшись назад. Вроде бы, просто огромное полотно с какими–то фигурками под деревом… — «Ты что–то хотела спросить меня, Скраппи?».       — «Я? Неееее, я так…» — на всякий случай, решила прикинуться шлангом я — «Но учтите – я тут не причем!».       — «Ну–ну» — мне показалось, что в усмешке богини на секунду мелькнула какая–то нехорошая ирония — «Но знаешь, обычно тем, кто не причем…».       — «… достается гораздо больше» — закончила я мысль — «Знаю, ох и знаю. Ведь те, кто не причем, обычно совершенно не готовы к разворачивающимся событиям, в отличие от тех, кто, как говориться, «в теме» и как–то замешан в этих делах. Но если вы опасаетесь чего–то, то будьте уверены, что моя сотня готова выступить в любой момент!».       — «Понимаю» — кивнула головой солнечная принцесса — «Понимаю. Я рада, что не ошиблась в тебе, мой маленький кентурион».       — «Я не маленькая, я компактная!» — обиделась я, раздраженно притопнув задней ногой, наполнившей зал позвякиванием надетых на нее колец — «И нечего так улыбаться! Можно подумать, я не вижу, как вы манипулируете мной, принцесса Селестия!».       — «Даже так?» — кажется, мой вызывающий тон лишь позабавил солнечную принцессу — «Ты думаешь, я тоже успела тебя чем–то обидеть?».       — «А кто говорит про обиду? Я всего лишь хочу сказать, что кажется, понимаю, для чего вы так старательно прикидываетесь недалекой, уставшей от всего блондинистым аликорном».       — «Правда?».       — «Конечно. За тысячи лет вы уже давно стали прожженной интриганкой, но благодаря своей доброй натуре, предпочитаете манипулировать окружающими вас существами скрытно, делая вид, что все идет само собой, в то время как события вокруг вас развиваются под вашим полным, неусыпным контролем. Все настолько привыкли думать о вас, как о мягкой, великодушной принцессе, что зачастую совсем забывают о вашей иной ипостаси, и вы без зазрения совести этим пользуетесь. Например, я абсолютно уверена, что вы смогли бы создать новое войско взамен морально устаревшей Гвардии безо всяких проблем. Но вместо этого, вы поручаете это дело дилетантам – например, мне. Однако и здесь не обошлось без своеобразной игры! Вместо того, чтобы просто приказать мне делать то–то и то–то, вы мягко и ненавязчиво ткнули меня носом во все проблемы в ваших войсках, позволив на личном опыте убедиться в их слабой боеспособности, после чего благосклонно выслушали отчет содрогающейся от ужаса кобылки».       — «И ты считаешь, что я поступила неправильно?» — нейтральным тоном поинтересовалась Селестия, переводя взгляд с гобелена на мою мордочку — «Но подумай сама, моя маленькая Скраппи, что было бы, если бы я просто поручила бы тебе это дело? Думаешь, ты не нашла бы тысячу и одну причину, чтобы отвертеться от этого задания, или сделать его формально, «для галочки», предоставив мне сомнительное удовольствие самостоятельно разбираться со всеми проблемами нового войска? А я поступила несколько иначе…».       — «Еще как! Вы прикинулись обманутой, несчастной, обманувшейся в своих ожиданиях правительницей, и я со всех своих ног бросилась к вам на помощь, теряя по пути остатки одежды. Вы предоставили мне возможность набивать шишки самой, учась на своих ошибках, и я прекрасно понимаю, что такой опыт не заменит ни одно обучение, и мои собственные ошибки для меня сделали больше, чем год обучения в любом университете. Вот видите, принцесса Селестия, и у меня случаются просветления! Я только не понимаю одного – как только остальные не видят надетой на вас маски, а?».       Селестия не отвечала. Выражение вечной доброжелательности вновь исчезло без следа, и теперь, передо мной стояла величественная богиня, мраморной статуей застывшая в луче солнечного света, словно бы случайно заглянувшего в окно. Слегка прищурившись, величественное создание разглядывало меня своими огромными, лавандовыми глазами, отчего на моей шкурке засуетились, забегали испуганные мурашки.       — «Селли, я не думаю, что это будет хорошей идеей» — внезапно подала голос Луна. Я едва не поперхнулась, услышав столь робкую, нехарактерную для нее фразу из уст повелительницы ночи, зачем то заслонившей меня крылом от застывшей в задумчивости богини — «Сестра, мне казалось, что мы уже сделали свой выбор, не так ли?».       — «Я рассматриваю все варианты, Луна» — мягким, низким голосом проговорило белоснежное создание, вновь превращаясь в уже знакомую солнечную принцессу — «Ты же знаешь, я редко ставлю на что–то одно. Эта кобылка наделена не проницательным умом, но глубокой, какой–то животной мудростью, и я думаю, она вполне может стать неплохой заменой в случае каких–либо непредвиденных осложнений».       — «Думаю, нам стоит поговорить об этом позже, сестра» — тряхнула головой Луна, косясь на мою мордочку, опасливо выглядывавшую из–за ее спины. Почувствовав, что происходит что–то крайне пугающее, я не нашла ничего лучше, чем юркнуть на спину возвышавшейся рядом со мной ночной принцессы, мгновенно сооружая из ее гривы настоящий блиндаж, из которого я настороженно посверкивала глазами — «А ТЕПЕРЬ НЕМЕДЛЕННО СЛЕЗЬ СО СВОЕЙ ГОСПОЖИ, МЕЛКАЯ!».       — «Простите, если я не вовремя, мои повелительницы…» — послышался от двери знакомый мне голос Вайт Шилда — «Если я прервал что–то, то я уже… Ах, это опять Раг. Тогда все ясно».       — «Прошу вас, командор, проходите» — кивнула Селестия в ответ на приветствие белоснежного единорога, за спиной которого стояло несколько незнакомых мне пони, среди которых я заметила одного приметного типа в мешковатом костюме–тройке [1] — «Вы абсолютно правы – это всего лишь Скраппи Раг».       — «Я так сразу и подумал. Где бы ни появилась эта кобылка, она несет за собой беспорядок и разруху. Я с содроганием вспоминаю ее первый визит в мою казарму, и до сих пор не понимаю, как может в таком мелком теле умещаться столько хаоса…».       — «Я не мелкая! Я КОМПАКТНАЯ!».       — «Как бы то ни было!» — похоже, командор был не настроен на споры с так раздражающей его кобылой — «Мои повелительницы, я думаю, что знаю, зачем вы призвали меня. К сожалению, я и сам не знаю, кто выдумал это глупое, опасное, и абсолютно ненужное соревнование. Мне казалось, что инициатива исходит от одного из ваших министров, но они тоже абсолютно ничего не знают и лишь разводят копытами. Так же, мне сложно заподозрить в этом кентуриона Раг, с круглыми глазами шныряющую по казармам и дворцу с этой пожеванной бумажкой…».       — «Думаю, она здесь не причем, командор» — кивнула Селестия — «Поэтому я попрошу свою сестру заняться данной проблемой, ведь ее Стража как раз и создавалась для подобного рода дел. Тем временем, что вы можете сказать нам о данном вызове на поединок?».       — «Моя повелительница» — поклонился, выходя вперед, мешковатый костюм. Неприметный земнопони бурого цвета практически не выделялся из толпы, и мой взгляд скользил по его внешности, задерживаясь лишь на неудобном, висящем на нем мешком сером пиджаке, из–под которого выглядывали белая рубашка и почему–то красный жилет — «Данные афиши появились за сутки практически по всей центральной части Эквестрии, и боюсь, пони уже вовсю обсуждают приближающееся событие. Я взял на себя смелость просить помощи у кентуриона Скрича, который очень внимательно отнесся к моей просьбе, и думаю, что в достаточно скором времени я смогу дать ответ на вопрос о том, кто и зачем придумал это мероприятие. Что же до остального, то настроения в обществе приподнятые, и слишком много пони ожидают этих соревнований, чтобы я мог безбоязненно рекомендовать их отмену, поскольку не могу гарантировать отсутствие эксцессов и роста недовольства среди ваших подданных».       — «Понятно. Что скажет Легион?».       — «Простите, мои повелительницы, но первая, и пока – единственная сотня Легиона только проходит обучение и срабатывание, поэтому я думаю, что мы еще не готовы» — понурясь, пробормотала я, выходя вперед. Попав под прицел множества глаз смотрящих на меня пони, я почувствовала, что робею, словно пионер, вместо зорьки попавший на заседание совета министров, отчего мой голос стал еще тише и тоньше — «Мы не были готовы к такому повороту событий».       — «Твоя сотня состоит не только из новичков» — прищурился на меня командор — «Насколько мне известно, ты сумела сманить туда немало земнопони и пегасов из разных отрядов Гвардии и Стражи. Так в чем проблема? Покажите нам, что вы умеете!».       — «Ага. Я сманила, а вы, в отместку, подсунули мне своих соглядатаев–единорогов!» — возмущенно зафыркала я, глядя в ухмыляющуюся морду Шилда — «Командор, не нужно работать на публику! Мы–то с вами знаем, что представляет собой эта сборная солянка, и лично мне, на своей собственной шкуре, приходится чувствовать себя цирковой лошадкой, жонглируя на ходу всеми этими бывшими стражами, гвардейцами и снобистыми единорогами. И это не считая новой тактики, нового снаряжения, новых…».       — «А кто тебе сказал, что будет легко? Думала, нарисуешь картинки, расскажешь байки о древних временах — и убежишь в кусты?» — засмеялся единорог, посматривая на собравшихся вокруг нас пони, покачивающих своими головами в знак согласия со словами командора — «Ты же обмолвилась как–то, что служила где–то у себя на родине – вот и пожинай плоды своих фантазий о «новом войске». Инициатива наказуема исполнением, и на твою спину легла честь и ответственность показать нам, что могут добиться новые войска. Тем более что я уже начал формировать еще четыре сотни из своих ветеранов, поэтому потеря вами боеспособности никак не скажется на состоянии наших войск».       — «Ты говоришь так, словно это все твоих копыт дело!» — негодующе зашипела я, злобно фыркая и едва ли не роя копытом землю — «Обкатал на мне нововведения, а теперь решил удалить со сцены? Подставить нас решил, носорог стероидный?! Ну ладно же! Госпожа! Повелительница! Соотносясь с рекомендациями заслуженного мастера спорта в тупорылых интригах, стоящего рядом со мной, я повинуюсь и готова вывести свою сотню на этот поединок, раз о его пользе говорят столь заслуженные пони нашей страны! Мы будем готовы в течение суток, и ожидаем только вашего приказа! Засим, прошу простить – я отбываю. Меня ждет еще не вполне готовая сотня!».       Едва ли не выкрикнув последнюю фразу, я сорвалась с места и полетела в сторону двери, выбивая копытами звонкое стаккато по темному паркету зала. От злости, ощущения несправедливости и жалости к себе, я едва видела, куда лечу, и лишь выскочив из узкого прохода в главный коридор, сообразила, что сама того не заметив, так шарахнула крыльями перед закрытыми дверьми, что порожденная моей злостью горячая волна сорвала ни в чем не повинные створки, едва не прибив стоявших за ними гвардейцев. Оглушенные пони распластались в углу, ошарашено глядя на меня мутными глазами, не замечая ни сорванных со стен щитов, ни распахнувшихся окон, ни угрожающе накренившихся над ними тяжелых створок, какой–то ужасной силой сорванных с петель.       «Ссука! Тупорылый рогатый урррод! Но как же обидно, а! Теперь придется выворачиваться наизнанку, чтобы хотя бы проиграть достойно тем, кого он выставит против нас. А выставит он наверняка самых лучших из всех!» — думала я, ныряя в распахнувшееся окно, не обращая внимания на раздавшиеся сзади протестующие крики прислуги и направляясь в сторону казарм — «Ладно, слезами горю не поможешь. Пусть все пройдет так, как решит судьба. А мы… Мы только постараемся выдержать ее удар».

***

      — «Blyad, они это сделали специально!» — ныла я, неторопливо, с ленцой, работая крыльями и совершенно не желая продолжать свой путь — «Тоже мне, организаторы! Что, не нашли другого места для проведения этих hrenovyh соревнований?».       — «Кентурион Раг ругается по–сталлионградски – значит, градус ее недовольства почти дошел до критической отметки» — философски рассудил Грим Стоун. Развалившись на наших пожитках, серый единорог задумчиво посматривал наверх, на сходящиеся над его головой веревочные тросы, тихо гудевшие на пронзительном ветру. Теплый, словно парное молоко, ветер бился в моих крыльях, заставляя длинные маховые перья посвистывать при каждом взмахе огромных простыней, закручиваясь сероватой дымкой при каждом взмахе на кончике крыла и мягко ласкал мою мордочку, словно прикосновения любимого существа. Я почувствовала, как мои губы раздвигаются в широкой ухмылке, когда проказливый ветерок защекотал меня под подбородком.       — «Теплый ветер с юга!» — весело крикнул мне опцион Хай, проносясь над здоровенным мешком, в которой были сложены пожитки нашей сотни, и делая круг вокруг меня — «Две последние зимы были очень холодными, поэтому пегасы переместили Клаудсдейл на юг, ближе к Хуфингтону. Подобного уже не случалось почти пятьдесят лет, и старики брюзжат о нехороших знамениях и недовольстве Богинь».       — «Ну, не все же Понивиллю и Перекрестку Единорога жировать!» — чихнув, возразил со своих мешков Стоун — «Пусть теперь и другие области жирком обрастут… Апчхи!».       — «Так, тубицен, хватит тут заразу распространять!» — шутливо возмутилась я, поглядывая вниз, через хитросплетения веревок своей грузовой сбруи, на расчихавшегося единорога. Довольно комфортно расположившись на моей поклаже, он должен был бдительно охранять самое дорогое – нашу аквилу, представлявшую собой квадратное красное знамя на крестообразном древке, украшенное символом луны, солнца… и огромных, от края до края, крыльев. Стальных крыльев.       Эту аквилу подарили нашему отряду земнопони, спасенные мной из застенков замка Ириса. Со слов одного из них, спасенные долго думали, чем бы они могли меня отблагодарить, и лишь по прошествии года, когда слух о моем возвращении из Обители и новом отряде достиг их ушей, они собрались – и вышили это знамя.       — «Я не распр… Апчхи! Я не распространяю! Я делюсь ею с вами!» — гнусаво парировал Стоун — «Это вам, пегасам, все как с гуся вода! Сквозняк там, или ураган – все едино. А я – натура утонченная, мне нужен покой, теплый камин и подогретое вино в тиши своего дома».       — «Ага, может, мне еще и крыльями не работать, чтобы тебя не трясло, а?».       — «Благодарю, вы очень добры, кентурион Раг».       — «Ах так! Ну держись, сибарит несчастный!» — задорно рыкнула я, и на самом деле, плотно сложила крылья. На секунду застыв в воздухе, огромный, туго увязанный тюк, на котором расположилось пятеро единорогов, накренился, и резко ухнул вниз, под аккомпанемент рева пяти луженых глоток — «Не знаю, что там обещал тебе командор Шилд, но до пенсии с домиком ты не доживешь. По крайней мере, не в моей сотне!».       — «Кентуриииииооооооон! Ты что творишь?!» — орал Стоун, отчаянно цепляясь за хлещущие во все стороны веревки в бесплодных попытках добраться до моей тушки, радостно хохотавшей где–то над ними — «Мы же разобьемся!».       — «Да что ты говоришь?» — иронично вопросила я, летя рядом с тюком спиной вниз, закинув ногу на ногу и изображая беззаботный отдых на тугой, бьющей в спину подушке ветра — «Хочешь, пожалуйся своему патрону. Думаю, Вайт Шилд с нетерпением ждет твоих отчетов… Хотя погоди, ты же не можешь отправить ему отчет — ты же падаешь! Ну, извини, я ж не могу предусмотреть всего, правда?».       — «Кентуриоооооон! Это не он!» — вдруг заорал декан шестой контубернии, отчаянно цепляясь за хлещущие во все стороны веревки — «Это я, я посылаю отчеты! Командор сказал, что такова была воля принцессы Селестии! Но я писал только правду, поэтому он и захотел иметь такие же сотни, как и наша!».       — «Ах вот значит как…» — сквозь зубы просипела я, не обращая внимания на приближающуюся землю и усилившиеся в связи с этим вопли, доносящиеся с мешка — «И тут, значит, не обошлось без интриг. Ну, Шилд, ну, ссучара!».       Однако, надо уже было что–то делать. Представление зашло слишком далеко, и я вновь впряглась в брошенную перевязь. Земля приближалась слишком быстро, и я не стала полностью открывать свои крылья, не рискуя их ломать под напором бешено свистящего ветра, а лишь расправила жесткие, напрягшиеся конечности по обеим сторонам тела, словно истребитель – и начала выходить из пике.       Тяжесть мешка врезалась мне в спину, словно пудовый молот, вгрызаясь тяжелой болью в заскрипевшие косточки тела. Не пытаясь подняться или остановить полет, я лишь все шире и шире распахивала крылья, придавая нашему полету все более и более пологую траекторию, пока, наконец, полностью не выровнялась, глубоко дыша и провожая взглядом мелькавшие где–то внизу верхушки деревьев. Распластанные под действием перегрузок на мешке единороги могли только сипеть и стучать зубами, когда немного отдохнув, я вновь заработала крыльями, возвращаясь наверх, в облака, к тревожно перекликавшимся пегасам своего отряда, уже разыскивающим нас среди туч.       Подъем не занял много времени, и вскоре, мы вновь летели на прежней высоте.       — «Что мне теперь делать, кентурион?» — вновь подал голос декан, наконец, нашедший в себе силы отцепиться от накрученной на обе ноги стропы — «Клянусь, я не задумывал ничего плохого, поверь! Наоборот, я честно докладывал о том, что у нас хорошего, и… Теперь, ты захочешь, чтобы я ушел?».       — «Знаешь, декан, если бы я хотела избавиться от тебя, то мне не нужно было бы прикладывать к этому особенных усилий» — помолчав, буркнула я — «Однако ты служил вместе с нами, ел из одного котелка, и пожалуй, я дам тебе шанс. Но теперь, перед отправкой, ты будешь таскать свои отчеты ко мне, и уже я буду решать, что тебе рассказывать о нас, а что нет. Это понятно?».       — «Так точно, кентурион!» — с облегчением откликнулся единорог, буквально падая на свое место — «Клянусь, я вас не подведу!».       — «Будем надеяться, что нет» — проговорил Стоун, лязгая зубами и косясь на мою распластанную в воздухе фигурку — «Кентурион Раг, я лично прослежу за этим обормотом, только… Пожалуйста, не делай так больше, а? Кажется, я обделался со страху, когда мы падали вниз!».       — «Смотри, чтобы это не попало в очередной отчет» — ухмыльнулась я под смех кружащих рядом с нами пегасов. Во избежание подобных инцидентов, Хай распорядился трем из них привязаться дополнительными веревками к тюку, страхуя его от непредвиденных перемещений в воздухе, и теперь, меня сопровождало еще три фигурки, намертво привязанных к огромному мешку.       «Интересно, а они его удержат, если что? Ну, прямо не знаю, стоит ли… А–а, все равно скучно. Была не была!» — подумала я. Потом, подумала еще раз. А потом – вновь сложила крылья, наслаждаясь могучим ревом восьми солдатских глоток.       — «Что за… КЕНТУРИОООООООН!!!».

***

      — «Слушай, Хай, а что имелось в виду под словами «обрасти жирком»? Разве Клаудсдейл что–то производит?» — поинтересовалась я у своего заместителя. Общими усилиями пятидесяти легионеров я, наконец, была призвана к порядку, обгадившиеся от неожиданности «помощники» заменены на новых, туники, вымазанные в продуктах «испуга», отчищены, и лететь вновь стало невероятно скучно, поэтому я решила немного поднять свой образовательный уровень — «Да и Перекресток Единорога не походит на богатый мегаполис. Так, среднестатистический городок…».       — «Это точно. Но вот в чем хитрость – еще пять лет назад на этом месте был лишь маленький поселок домов на десять, четыре из которых были гостиницами для путешественников, останавливающихся в них перед въездом в Кантерлот. Но, когда неподалеку от поселка завис Клаудсдейл, жизнь в нем изменилась. Ведь мы, пегасы, не производим еды, а лопать любим от пуза – этого у нас не отнять. Поселок стал расти, поднимаясь на торговле с пегасами, и вскоре, превратился в городок побольше Понивилля. Теперь у них есть даже свои фермы и пасечное хозяйство, поэтому даже после перемещения облачного города они не пропадут».       — «Забавно. Я никогда не думала о столь явном влиянии пегасов на жизнь других пони» — призналась я, вновь вспоминая о том, что нужно шевелить крыльями по настороженному шипению единорогов, с подозрением наблюдавших за мной, словно совы, со своего мешка — «Значит, теперь Хуффингтону пришел черед подняться из грязи?».       — «Ага! Так что помяни мое слово, лет через пять ты не узнаешь свою деревушку!».       — «Охотно верю» — скептически скривилась я, глядя на огромные облака, стеной выраставшие из–за горизонта на нашем пути — «Если, к тому времени, не сдохну со всеми вашими интригами. Ишь, чего удумали – гнать сталлионградку в Клаудсдейл!».       — «Да, это они погорячились» — покладисто кивнул Хай, за месяц уже не раз попавший под мое горячее копыто и неплохо изучивший мой нрав — «Мы все помним, как ваш город враждовал с нашим, но вроде бы, это все в прошлом, правда? Вон, остальных даже пригласили обучаться в академии Клаудсдейла, если слухи не врут…».       — «Угу. Двадцать девять пригласили, а тридцатую забыли!» — сыронизировала я, прекрасно помня кучи писем, которыми меня бомбардировали внезапно вспомнившие о моем существовании сородичи — «Эх, Хай, видел бы ты, какое они мне письмо прислали с «приглашением»… Да мы за меньшее в детстве морду били!».       — «Да, погорячились они» — вновь протянул пегас, зорко поглядывая на мою пригорюнившуюся мордаху — «Ну ничего! Зато ты, наконец, увидишь этот волшебный город!».       — Ну и что там может быть такого волшебного?» — недовольно пробубнила я, взмахивая крыльями в окружении летящих вокруг меня пегасов. Подстроившись под мой неторопливый полет, пять крылатых десятков моей кентурии выстроились широкой колонной, привлекавшей все больше и больше внимания пролетавших мимо нас пегасов. Крылатые лошадки самых разных цветов встречались нам все чаще и чаще, пока я не стала чувствовать себя щепкой, брошенной в разноцветный водоворот. Снизу, сверху, справа и слева – меня захватил водоворот разноцветных, машущих крыльями тел, летящих по одному и правильными клиньями, влекущих тяжелые воздушные повозки и слоняющихся без дела. Даже облака, мимо которых лежал наш путь, были облеплены спящими, жующими и разговаривающими друг с другом пегасами, провожавшими нас удивленными взглядами разноцветных глаз. Однажды я даже заметила длинную крытую повозку с жеребятами всех видов и мастей, восторженно пищащих из открытых окон ярко–желтой тарантайки.       — «Туристы» — объяснил Хай, перехватывая мой взгляд — «Заклинание хождения по облакам стоит недешево, да и достаточно сильного единорога, способного наложить его на достаточно долгое время, нужно еще и поискать. Поэтому многие пони бывают тут всего один или два раза в жизни, во время вот таких школьных экскурсий».       — «Ага. Всегда мечтала сюда попасть» — демонстративно крутя головой и натыкаясь на одни лишь удивленные морды местных, пробубнила я — «Облачка, пегасы, повозки. Повозки, пегасы, облачка. «Ляпота!», как говорил один мой знакомый царь».       — «Не сердись, кентурион» — примиряюще возразил мне Хай — «Это ты так от вредности характера говоришь. Мы ведь еще даже не приблизились к Клаудсдейлу».       — «Не приблизились?».       — «Конечно нет. А Клаудсдейл, Клаудсдейл находится воооон там, за этими облаками, а вернее – прямо на них».       — «Что, весь город находится на облаке?» — в свою очередь, не поверила я, ощупывая взглядом приближающуюся из–за горизонта громаду — «Вон на той гигантской туче?!».       — «Ага!» — теперь была очередь Хая надуваться от гордости, словно он сам, своими копытами, отстроил свой загадочный город — «Он целиком построен на громадных облаках, которые пегасы древности скрепили своими крыльями в огромный белоснежный остров, парящий над землей. Погоди немного – и скоро ты убедишься в моей правоте».       Зрелище и вправду было захватывающим.       Огромные, величественные облака лепились друг к другу, громадами белоснежных туч формируя целые горы и равнины, неподвижно висящие в воздухе. Тучные белоснежные исполины, казалось, тихо спали, едва заметно поводя курящимися прозрачным, голубоватым туманом, боками. Множество домов, напоминающих приземистые, округлые башенки, едва заметно покачивались в такт сонному дыханию туч. Каждое здание стояло отдельно, не соприкасаясь с остальными, прикрываясь от солнца и дождя игривой шапочкой пушистого белого облачка, усевшегося сверху вместо крыши. Приглушенные, пастельные тона правили бал в облачном городе. Стены чем–то очень важных для пегасов зданий были выкрашены в мягкие, сероватые, синеватые и голубоватые тона, в то время как прочие постройки и большие, многодверные и многооконные дома, были сформированы прямо из облаков, весело блестя на солнце миллионами стеклянных окон.       Архитектура города чем–то напомнила мне постройки древних греков, так же любивших украшать города портиками, аркадами и колоннами. И арками. Большим количеством арок. Если Кантерлот, без преувеличения, можно было назвать городом башен, то Клаудсдейл, без сомнения, должен был бы носить гордое название «самого арочного города в мире». Каждый дверной проем, каждое окно имели закругленный верх, отчего казалось, что весь город состоит из одних только арочных проемов, безо всякой меры натыканных в каждой стене. Уже через несколько минут у меня начало рябить в глазах от закругленных форм, и я неминуемо потерялась бы, если бы не следовала за Хаем, что–то тихо выспрашивающим у выделенного нам проводника. Однако живущих здесь пегасов это мало смущало, и нам то и дело приходилось лавировать в стихийно возникающих потоках крылатых лошадок, деловито снующих из прохода в проход. Многочисленные статуи украшали улицы и дома, в своем большинстве, изображая пегасов или изредка – символические фигуры богинь в окружении солнца и луны. Выполненные из неизвестного мне серовато–синего материала, казалось, они определенно выглядели настоящими, в чем я быстро смогла убедиться, когда молодой пегас, засмотревшись на нашу процессию, едва не свернул себе шею, уткнувшись в какой–то вычурный бюст. «Хорошо еще, что они не догадались лепить их с обнаженными мечами или копьями…».       Как выяснилось, пегасов роднило с древними эллинами не только архитектура. Проникнув чуть дальше в город, наш отряд мгновенно оброс любопытствующими крылатыми пони, галдящими, словно сороки и сопровождавшими нас до самого стадиона. Немало не стесняясь, крылатые лошадки громко обсуждали нашу стать, наши доспехи и даже физическую привлекательность отдельных особей, среди которых особенным успехом пользовались жеребцы. Разноцветные кобылки просто млели, стоило лишь кому–то из моих подопечных поглядеть в их сторону, и перехватив взгляд понравившегося им жеребчика, крылатые дамочки тотчас же принимались вопить и размахивать всеми ногами с утроенной энергией.       «Весна…».       — «Фуууух, вроде бы добрались без происшествий!» — удивленно вздохнул Хай и тотчас же пояснил, перехватывая мой озадаченный взгляд — «Так весна же, командир. Я боялся, что половину наших растащат по квартиркам и домам еще на середине пути. Но, слава богиням, все обошлось».       — «С чего бы это вдруг?» — ядовито фыркнула я, обозревая свое разношерстное воинство, разбредающееся по комнатам выделенного нам приземистого трехэтажного домика. Заключительная часть этих долбаных соревнований должна была пройти на главном стадионе Клаудсдейла, который местные упорно именовали «Клаудизеем», где пегасы из разных отрядов гвардии должны были бросить вызов крылатым десяткам первой сотни Легиона.       — «Ну, не знаю…» — задумался желтый пегас, бросив на меня хитрый взгляд — «Может, они уже прослышали о том, что якобы это мы бросаем вызов остальным пегасам. А может быть, оттого что ты летела впереди нас всех? Мы ж видели, как тот голубенький едва себе голову о статую не разбил, только посмотрев на тебя!»       — «Хай, прекращай» — буркнула я, пряча улыбку под недовольным изгибом рта.       — «А что? Наверное, он там до сих пор сидит, колотясь о камень головой и вспоминая твой круп, командир! Неужели ты будешь так жестока, и не позволишь этому симпатичному бедолаге…».       — «Хай, у меня есть понож. С когтями».       — «Хоооооорошо… То есть, так точно!» — стукнул по нагруднику соломенношкурый пегас, вставая по стойке смирно, но продолжая улыбаться во весь рот — «Так точно! Будет сделано! Уже отправился его искать. Так значит, к вам в комнату, после заката?».       — «Ах ты!» — подпрыгнув в воздух, я отвесила пегасу смачный пинок, отправив его скакать по коридору впереди собственного смеха, еще долго сотрясавшего весь дом — «Сегодня! После заката! Ты один! Ты все понял, опцион?! Только ты один!!!».

***

      Бурный, наполненный событиями день заканчивался. Окна общежития, выделенного нашему отряду, были широко распахнуты, и в каждую комнату врывался свежий ветерок. Огромный облачный город не спал, весело подмигивая мне ярко освещенными окнами и арками домов. Какая–то заводная, ритмичная музыка доносилась через открытое окно, и мои уши так и норовили развернуться в ту сторону, ловя отзвуки зажигательных пегасьих мотивов. Но на этот вечер, у меня были совершенно другие планы.       — «Командир… Скраппи…» — простонал Хай, в очередной раз приподнимаясь на дрожащих передних ногах — «Смилуйся! Я ж больше не выдержу!».       — «Как это ты не выдержишь?» — повернув голову, удивленно воззрилась я на взмокшего, запыхавшегося соломенношкурого пегаса — «Что, и это все?!».       — «Ну я же не двужильный! Я же не твой Графит!» — попытался оправдаться он, поднимаясь на все четыре ноги — «Это он может хоть весь день… Без остановки…».       — «Вот видишь, мой дорогой опцион, какой яркий пример находится буквально перед твоими глазами!» — поперхнувшись, я тихо ржанула, почувствовав, как содрогается потная шкура Хая при упоминании имени моего жениха — «И если это может делать обычный погодный пегас, то должен суметь и ты! Ну, хватит препираться – давай, принимай позу, а то я уже устала валяться тут без дела!».       — «Уж лучше бы ты… Валялась…» — запыхтел пегас, подгибая ноги и вновь принимаясь совершать возвратно–поступательные движения своим взмокшим телом. Я удовлетворенно вздохнула, почувствовав мягкие толчки, массирующие мою намахавшуюся за день тушку, и вновь принялась за дело. *Шшик* *Шшик* *Шшик* *Шшик*       «Хммм, надо бы смочить, а то как–то сухо идет. Аж в горле першить начинает…».       — «Кентурион, к вам можно?».       — «Кому там еще не спиться?» — нахмурившись, отозвалась я, на секунду прекращая свое чрезвычайно увлекательное занятие — «Входи, если не заперто!».       Дверь приоткрылась, и в комнату проскочила Минти. Салатовая пегасочка, о существовании которой я узнала совершенно случайно, подслушав разговор моего жениха, так и металась из одной организации в другую, пока однажды, не переступила порог единственного на данный момент рекрутского центра Легиона, чтобы одной из первых записаться в новое воинское формирование. Я не стала препятствовать ее потугам, и по существу, даже приблизила к себе, распределив ее во второй десяток своей кентурии, памятуя вечное правило «держи друзей близко, а врагов – еще ближе». Ведь я прекрасно помнила, что говорил о ней Графит.       — «Команд… Опцион! О Богини, я не…» — поперхнувшись, Минти замерла в дверях, остановившимися глазами смотря на нашу пару — «Я… Это… Я потом…».       — «Так, легионер, ты собираешься докладывать по существу, или так и будешь стоять тут, бубнящим укором совести?» — я заметила, что пегаска не может отвести взгляда от ритмично поднимающегося и опускающегося зада Хая, и поспешила прикрыть своим хвостом так отвлекавшую ее часть тела — «Чего тебе не спится?».       — «Ну… Просто… Это…».       — «Дай–ка я догадаюсь» — предположила я, демонстративно поводя носом и глубоко втягивая в себя воздух — «Весна?».       Зажмурившись, пегаска покраснела, отчего ее мордочка приобрела забавный фиолетовый оттенок, и робко кивнула, старательно отворачивая мордочку от потного тела ритмично двигающегося Хая.       — «Все, кто не спит, заперлись по комнатам…» — раскинувшись на спине, я продолжила стоить из себя Вангу [2] , мягко покачиваясь под напором тяжело сопящего пегаса — «А вот некоторым, например – тебе, жеребца или кобылки не хватило, так?».       Мордочка Минти порозовела еще больше, сровнявшись колером с Твайлайт, и я решила проявить милость. В конце концов, кто я такая, чтобы запретить этой миловидной пегаске немного пропотеть? Иначе, зачем она могла красться в мою комнату в столь поздний час, как не за утешением? Ну вот сейчас я ее и утешу…       — «Ну что ж» — оторвавшись от чрезвычайно занимавшего меня занятия, я похлопала рядом с собой — «Присоединяйся. Ведь ты за этим сюда пришла? Или ты уже не хочешь?».       Судя по морде Минти, она была готова провалиться сквозь облачный пол, и лишь длинная, красиво блестевшая жирной смазкой штуковина в моих копытах не позволяла ей завизжать и выбежать из комнаты вон, ведь салатовая пегаска не раз убеждалась в том, что я отлично владею этим предметом.       — «А придется!» — злорадно заключила я — «Давай–ка, подходи и опускайся вот тут, рядом с ним. Вот, хорошо. Теперь я немного сменю позу… Вот так… Ну, а теперь – начали! Дружнее, дружнее двигаемся, мягче и дружнее! Мммммм… Дааааа, вот так. Раз–два! Раз–два! Раз–два…».       Утро в Клаудсдейле наступило внезапно. И это была не просто фигура речи, которой, словно старой заплатой, прикрываются авторы плохеньких романов, уже попадавших в мои копыта – утро на самом деле наступило, словно по мановению крыла. Не было ни зари, ни долгого, красивого рассвета – безоблачные небеса над городом облаков поднатужились, осветились, и выдавили из себя яркий, сияющий диск солнца, расплавленным золотом своих лучей заливший просыпающуюся столицу пегасьего народа. Однако утро, хоть и неожиданное, не застало меня врасплох. Глубоко задумавшись, я развалилась на спинах сопящих подо мной Минти и Хая, безостановочно продолжая заниматься тем, чем страдала всю эту ночь.       Я упорно полировала клинки своего поножа.       Всю ночь, удобно устроившись на спинах пыхтящей и обливающейся потом парочки, синхронно выполнявшей отжимания от пола, я раздумывала над тем, кто же может быть той таинственной фигурой, стоящей за всем, что случалось в Эквестрии с момента моего появления в этой стране. Непонятные статьи в газетах, быстрая, даже молниеносная реакция прессы, синхронно поднявшей вой по поводу предстоящего турнира, встреча с Фансипантсом… Все это отдавало неприятным душком под названием «заговор», и я провела бессонную ночь, раз за разом проводя по жирно блестевшим клинкам то полировочной пастой, то мелким точильным камнем.       Говорят, Агата Кристи ненавидела мыть посуду и звук льющейся воды, под который она писала свои самые выдающиеся произведения. А меня успокаивал звук движения шероховатого камня по лезвию клинка, когда грубая поверхность минерала встречала на своем пути затупившуюся, неровную сталь, и мельчайшие зубчики абразива срезали, стесывали все выбоинки на лезвиях, заставляя их сиять первозданной белизной. Не отвлекаясь, я раз за разом проводила по клинкам квадратным абразивом, и только поморщилась, не отвлекаясь от медленно варившихся в голове мыслей, когда тела пегасов подо мной синхронно рухнули на пол. Я лишь повозилась, удобнее устраивая на них свою мелкую тушку, и продолжила размышлять, прислушиваясь к музыке и шуму доносящегося с улицы ветра, дыханию вымотавшихся, мгновенно заснувших пегасов, да тихому шороху камня о сталь. И кажется, к утру, у меня начали оформляться определенные подозрения.       — «ПАААДЪЕМ!» — раздавшийся вопль заставил меня вынырнуть из тихой утренней полудрёмы. Взмахнув крыльями, я подбросила себя вверх, ловко перевернувшись в воздухе. Мои подорвавшиеся подчиненные мгновенно вскочили, подброшенные могучим воплем дежурного декана, и попытались было смыться, но мгновенно остановились, почувствовав на своих спинах копыта приземлившегося на них кентуриона.       — «Выспались? Удовлетворены?» — стоя на спинах подчиненных, словно ловкая цирковая лошадка, ехидно спросила я своих разноцветных легионеров, синхронно потупивших от моих слов свои заспанные морды — «Надеюсь, всем все понятно? И если еще кто–то, заблуждаясь моим возрастом или мягкосердечностью, попробует приколоться, перепутав меня с кобылкой для утех, и то я, в свою очередь, тоже его приколю. Но уже – за яйца или вымя, к воротам наших казарм».       — «Так точно, кентурион!» — как можно бодрее отрапортовала Минти, стараясь не морщиться от боли в ноющих после вчерашней зарядки мышцах.       — «Понятно, командир» — робко ухмыльнулся Хай, которому, как и остальным четырем пегасам из моего десятка, я разрешала называть меня подобным образом — «Ты уж прости, Раг. И в мыслях не было!».       «Лишь десять пегасов имеют право называть меня «командир». Девять из десяти осталось от тех, кто когда–то, в едином порыве, летели на штурм башни Обители Кошмаров, и лишь четверо из них откликнулись на мой зов. Гем, Мисти Крак, Крим, Фриттер и Санни Клауд остались в Страже, и по слухам, последние двое все больше времени проводят вместе, в то время как Лиф, Колт, Хай и Рейн с радостью присоединились к моей сотне. Пока еще первой – и единственной.       Десятой была Черри.       «Не думай о ней, не думай!» — внушала я сама себе, чувствуя, как мои зубы непроизвольно стискиваются, искажая мою мордочку злобной гримасой отчаяния и боли — «Когда придет время, когда ты вырвешься из колеса забот, ты полетишь и разыщешь эту белую пегаску, хоть на краю земли!».       Я чувствовала себя обязанной этой пегаске. Как рассказали мне откликнувшиеся на приглашение сослуживцы, после моего неожиданного выпуска из Обители, в десятке началось нешуточное брожение, едва не расколовшее его на части. Не все поверили в историю с «досрочным окончанием учебы», и тем более – Черри. За все проведенное в Обители время мы стали очень близки, и хотя наши отношения так и не переросли в нечто большее (о чем я до сих пор откровенно жалела), мы частенько засыпали вместе, обнявшись и согревая друг друга теплом своих тел. Уже буквально через месяц после «давилки» вся обитель была в курсе, что попытки наехать или прижать в уголочке скромную белую пегаску с вечными пятнами грязи на молочной шкурке, чреваты резким ухудшением персонального самочувствия вообще, и дракой между десятками в частности, ведь отряды пегасов редко оставались в стороне от конфликта своих деканов. Черри стала моим талисманом, моей близкой подругой, и она не смогла смириться с моим досрочным выпуском, восприняв его как изгнание из Обители. А уж когда на мое место была назначена Санни Клауд… В общем, она сорвалась. Напав на желтую пегаску с поразившей всех силой и отчаянием, она буквально отметелила своего нового командира с неприятно поразившем всех профессионализмом, после чего скрылась из обители.       Заочно проведенный суд был скор и ясен – немотивированное нападение на своего командира и дезертирство тянуло не меньше чем на длительный тюремный срок в подземельях Обители, и из окон древнего замка, в небо, взмыли первые поисковые отряды. Однако обучение не прошло для моей подруги даром, и белая пегаска буквально растворилась в затянутом зимними тучами небе, скрывшись от разыскивающих ее стражей.       Задумчиво бредя по небольшому холлу, я кивала в ответ на приветствия своих вояк. Разбившись на десятки, легионеры бодро рысили на утренние упражнения, с усмешкой посматривая на помятых, невыспавшихся Хая и Минти, с гримасами переставлявших негнущиеся ноги в сторону входных дверей. Я только усмехалась, ловя на себе восхищенно–завистливые взгляды, примерно догадываясь, какие мысли должны были крутиться в головах моих подчиненных.       «Разве это плохо, что моя сотня может похвастаться своим командиром, способной загнать за одну ночь одновременно жеребца и кобылу, выжив их, словно спелые лимоны? Уж пусть лучше спорят между собой о моем либидо, чем крутят у меня за спиной свои доморощенные интрижки. Хватит с меня и одного случая с… С Черри. Черт!».       Вздохнув, я стиснула зубы и вышла из дому, присоединяясь к своим взлетавшим подчиненным. Каков бы ни был мой сон, какое бы меня не одолевало настроение, я чувствовала себя обязанной уметь делать все то, что умели и мои подчиненные, и я собиралась неуклонно следовать этому мудрому правилу, вбитому в меня еще с первых месяцев обучения в Обители. Лишь разобравшись с ворохом навалившихся на новую сотню проблем, я могла задвинуть в сторону все остальные дела и броситься на поиски моей исчезнувшей подруги, поэтому, отбросив в сторону тяжелые мысли, я стиснула зубы и присоединилась к своим бойцам.       «Держись, Черри. Где бы ты ни была – просто держись».

***

      Упражнения немного взбодрили меня, частично развеяв хмурое настроение, вызванное нежданно нахлынувшими воспоминаниями и бессонной ночью. Нацепив привезенные с собой доспехи, я вдоволь порезвилась, изображая из себя тяжелую, неповоротливую, но крайне опасную цель, которую, по очереди, атаковали двойки и тройки наших бойцов. Я старалась как можно более ловко уворачиваться от налетавших на меня легионеров, задача которых осложнялась тем, что их самих непрерывно атаковали идущие вслед за ними товарищи, старавшиеся как можно точнее поразить противника копьем или накопытником.       Поножей с клинками, подобного моему, не было ни у кого.       «Это орудие убийства, Раг» — объяснял мне когда–то опцион Шейд — «Копьем ты можешь обороняться, можешь держать противника на расстоянии или просто подколоть его, умеряя его пыл. Клинки на поножах тебе такой возможности не дадут. Их длинные лезвия оставляют слишком глубокие раны, а колющий удар погружает их на всю глубину клинка. Недаром их прозвали «когти». Учти, я не отговариваю тебя от них, нет. Среди моих учеников как тут, так и в Гвардии, было много опытных копейщиков, были середнячки, и были те, кому богини не дали умения. То, что тебе пришлось по ноге именно это оружие – несомненно, есть знак. Но помни одно – надевая «когти», ты кого–то убиваешь. Может быть не сразу, может быть, даже не в бою, но рано или поздно, ты заберешь чью–то жизнь».       — «И поэтому они валяются тут?».       — «Да. Именно поэтому они ржавели тут, на столе. Ни один нормальный пони, пусть даже и не находящийся в здравом уме, не протянет ногу к орудию убийства. Есть и другой выход, есть много возможностей защитить свою жизнь и обезвредить врага, как учат нас Богини, поэтому мы и должны без устали тренироваться с копьем. Но против судьбы не попрешь – и я научу тебя всему, что знаю об этих «когтях».       — «Вы знаете о них очень много» — с уважением заметила я — «Тоже когда–то примеривали себе по ноге?».       — «Много? Да, наверное…» — криво ощерился опцион, надевая тяжелый, литой накопытник и заставляя меня уклониться от стремительного выпада обутой в сталь ноги — «Когда–то, я оставил своего лучшего друга калекой, в гневе ударив такими вот «когтями»».       — «Закааааанчивай!» — проорала я, ударом обутой в металл ноги отправляя наскакивавшую на меня Минти в пушистое облачко, пролетавшее мимо снующих в воздухе пегасов — «Тубицен, команду к окончанию тренировки!».       Разогревшись, я вновь пришла в относительно неплохое настроение и довольно кивала, медленно кружа в воздухе над своей полусотней, слушая выкрики деканов, собирающих свои десятки и направляя свое разноцветное воинство в сторону располагавшейся недалеко от занимаемого нашим отрядом дома столовой. Похоже, в этом кампусе располагалась какая–то летная школа и я задержалась, пропуская перед собой последние ряды втягивавшихся в пропитанный аппетитными запахами зал пегасов. Мое внимание привлек висящий перед дверями герб, и я задумалась, рассматривая округлый щит, украшенный символами крыла и молнии.       — «Любуешься, да?».       Обернувшись, я увидела Рейнбоу Дэш, висящую за моей спиной с нахмуренной миной. Крылья пегаски резко, раздраженно взмахивали за ее спиной, подкидывая вверх и вниз болтающееся над моей головой синее тело.       — «И тебе привет, подруга» — жизнерадостно откликнулась я — «Ты чего это такая хмурая с утра?».       — «Я в полном порядке!» — резко откликнулась та крайне не понравившимся мне тоном — «Что, любуешься видами, да?».       — «Вроде того» — осторожно согласилась я, еще не вполне понимая причины столь вызывающего поведения — «Вчера нам мало что удалось увидеть в этом месте, хотя стадион мы разглядеть смогли. Красивый город, очень красивый. И стадиончик такой неплохой…».       — «Неплохой стадиончик? И это все, что ты можешь сказать?».       — «Угумс. Очень даже неплохой. Белый, красивый, весь из облачков… » — согласилась я, вспомнив величие древних, исчезнувших арен — «Правда, мне не особенно нравятся арки».       — «Можно подумать, что ты где–то видела лучше!» — набычилась Дэш. Мое настроение издало пищащий звук и начало стремительное падение, словно проткнутый воздушный шар, когда я смотрела в эти прищуренные фиолетовые глаза.       «Что это с ней, а?».       — «Да нет, отчего же. Я верю, что во всей Эквестрии это самый лучший стадион».       — «Это Клаудизей!».       — «Ну да. А я что сказала?» — удивилась я, недоуменно разглядывая зависшую передо мной радужногривую пегаску и чувствуя, что помимо воли, начинаю заводиться и сама — «Дэш, ты чего это такая агрессивная сегодня, а?».       — «Я чего? Это ты чего!» — сердито принялась отчитывать меня Дэш — «Прилетела в Клаудсдейл во главе какой–то новой банды, и уже собираешься побить самих Вандерболтов? Может, ты и забыла, но я собираюсь пройти обучение в их академии, и могу тебе сказать, что они – самые лучшие летуны в Эквестрии, поэтому бросать им вызов с твоей стороны было слишком самонадеянно. Самонадеянно и глупо!».       — «Какой вызов? Каких еще вандер–шмандер? Ты накурилась что ли, Дэш?!».       — «Ну да, конечно, продолжай строить из себя оскорбленную невинность! Но меня ты не проведешь!» — не на шутку рассвирепела синяя, размахивая перед моей мордой каким–то мятым листком, подозрительно похожим на афишу или постер — «Может, ты еще скажешь, что ничего не знаешь об этом?».       — «ПРИЛЕТАЙТЕ ВСЕ на яркое, красочное шоу, в котором знаменитые летуны Клаудсдейла, все, как один, сойдутся в единоборстве с отрядом наглых зазнаек, называющих себя Легионом. Отступники, покинувшие Гвардию и Клаудсдейл, посмели выступить против всего пегасьего рода и даже набрались смелости, чтобы бросить вызов самим Вандерболтам! И именно сегодня вечером мы увидим, как будут разбиты наглые притязания зарвавшихся ренегатов, под предводительством мерзкой недопегаски из Сталлионграда посмевших протянуть свои грязные…» — прочитала я на измятом листке — «Дэш, откуда ты взяла этот бред?».       — «Этот «бред» висит на каждом доме, на каждой улице Клаудсдейла!».       — «Так–так–так» — я попыталась задуматься, но в голове царил прохладный ветерок неуверенности и безмерного удивления — «Блин, и когда они только успели… Похоже, созданием Легиона мы нарушили чьи–то планы, и наступили кому–то на хвост, подруга. Причем очень явно, и очень сильно».       — «Я не знаю, о чем ты там говоришь, «подруга», но скажу тебе одно – махалки у вас еще не отрасли, соревноваться с пегасами Клаудсдейла. А тем более – с самими Вандерболтами! Удачи!».       — «И ТЕБЕ, BLYAD, УДАЧИ!» — застыв на секунду от неожиданности, рявкнула я вслед удалявшемуся радужному хвосту. Сорвавшись, я хлобыстнула дверью и, обернувшись, уставилась налитыми кровью глазами на неподвижно замерших пегасов, явно бывших свидетелями нашего отнюдь не самого тихого разговора. Под моим взглядом подчиненные вздрогнули и начали как можно быстрее работать ложками, кашляя и давясь от усердия. Злобно попыхтев, я убедилась, что весь состав занят уставным поглощением пищи, и молча, проследовала на свое место. Уткнувшись носом в тарелку, я долго сидела неподвижно, как сурок, чувствуя, что готова либо разрыдаться, либо удушить хоть кого–нибудь. Пыхтя и мучаясь сомнениями, я и не заметила, как тарелка с супом незаметно поменялась на блюдо с цветочными сэндвичами, источающими терпкий, вяжущий аромат, подсунутое мне под нос знакомой желтой ногой.       — «Кентурион, твой завтрак».       — «ЧТО?!» — шепотом рявкнула я, чувствуя, как перехватывает спазмом горло — «Что нужно, Хай?!».       — «Командир, пожуй. Ты же весь день так ничего и не перехватила» — озабоченно сказал желтый пегас — «А уж как ту бумажку в копытах своей знакомой увидала, у тебя вообще глаза бешеные стали».       — «Я бы посмотрела, какие бы глаза стали у тебя при виде этой sranoy бумаженции!» — не сдержавшись, я саданула копытом по столу, едва не попав по тарелке, доблестно спасенной от бесславной кончины верным опционом — «Blyad! Ssuki! Ssuki nepriyatniye!».       — «Это еще что. Ты даже не представляешь, что будет твориться перед самими соревнованиями!» — сочувствующе кивнул опцион, в то время как остальные навострили уши, стараясь не пропустить ни одно из так занимавших их сталлионградских словечек, ставшими среди нашей сотни своеобразными «запасными» командами, отдающимися в пылу тренировок.       — «Что еще там будет твориться?» — помимо своей воли, заинтересовалась я — «Массовые драки? Костры из мусорных куч? Погром магазинов?».       — «Нет–нет, ничего подобного» — передернулся Хай — «Никаких ваших милых Сталлионградских обычаев. Просто мы, пегасы, легковозбудимы, и уж точно не сможем пройти мимо такого замечательного повода, как соревнования, чтобы не устроить кучу–малу. Вот увидишь – вдоль всего пути в Клаудизей толпа коренных пегасов, составляющих костяк этого города, будет оплевывать нас и кидаться тухлым сеном, в то время как большая часть молодежи, вооруженная гнилыми помидорами, будет нас защищать. Помяни мое слово, это тебе не помешанные на правилах и обычаях земнопони. Помнишь, как прошел их этап?».       — «Да уж, такое не сразу забудешь» — через силу ухмыльнулась я.       Соревнования между наземными сотнями Легиона и сборной Стражи прошли недалеко от Кантерлота. В одном из пригородов столицы как раз нашлось нужного размера поле, на котором и сошлись двести облаченных в металл фигур, под выкрики собравшейся толпы, пришедшей поболеть за своих любимчиков. Синие, зеленые, бело–золотистые стяги Гвардии Эквестрии трепетали над переполненными трибунами и к своему удивлению, я даже заметила пару квадратных, красных знамен Легиона, робко притулившихся с краю трибун. В отличие от своих крылатых собратьев, командующий нашими оппонентами капитан Хард Тейл не стал вставать в позу и требовать удаления пегасов, однако перед самими соревнованиями он лично обошел все десятки моих крылатых подчиненных, проверяя надежность стягивающих наши крылья веревок — «на всякий случай, а то мало ли, что придет вам на ум», как очень дипломатично выразился этот крепкий, еще не старый служака. Конечно, Тейл мог бы попыхтеть, что пегасы должны соревноваться отдельно от земнопони, но за этот месяц, мы смогли сформировать всего одну полноценную кентурию из ста пони всех видов и мастей, поэтому командованию Гвардии пришлось идти на уступки. Пегасы и единороги, входившие в состав наших сотен, объявлялись раненными в бою и неспособными использовать ни крылья, ни рог, что автоматически приравнивало их к земнопони. И вот теперь, нам предстояло на своей шкуре проверить правильность данного решения.       — «Крррепче стоять, крррепче!» — сорванным голоском рычала я, чувствуя, как мои копыта все глубже погружаются в истоптанную землю, изо всех сил упираясь плечом в задницу Хая, держащего перед собой огромный щит — «Копейщики, не спать!».       Множество длинных, снабженных круглым деревянным набалдашником, копий резко, как одно, выскользнули из наших рядов, чтобы больно клюнуть противостоящих нам гвардейцев, навалившихся на наши щиты. Дюжий земнопони из седьмого десятка встал на задние ноги, и с протяжным выдохом сунул свое копье в просвет щитов, чтобы в свою очередь, получить болезненный, заставивший его сморщиться удар по доспехам от точно такого же копья, нашедшего лазейку в нашей обороне. Вооруженные лишь копьями и вычурными доспехами, похожими на лепестки экзотических цветов, гвардейцы явно превосходили нас в выучке и слаженности действий, однако тактика «стены щитов», которую мы выбрали для этого короткого, показательного боя, пока оправдывала себя на все сто. Все больше и больше наших противников отходило назад, получив слишком много болезненных ударов скругленными навершиями копий по открытым частям тела, не защищенным броней, и похоже, вскоре бой должен был закончиться сам собой из–за общего истощения сил всех сражающихся.       Естественно, это никоим образом не входило в мои планы.       — «Тубицен! Тубицен, мать твою за вымя! Труби — «шаг вперед»! Давай, юнга, дуй в свою дудку!».       Расслышав мой вопль, серый единорог подхватил изогнутую, словно баранка, трубу, висящую у него на шее, и, надувая щеки, извлек из нее грозный, хриплый рев.       «ТУУ!».       Качнувшись, словно одно существо, кентурия напряглась и сделала маленький, практически незаметный шаг вперед, оттесняя бьющийся в нас строй.       — «Давай еще!».       «ТУУ!».       И снова шаг.       — «Давай!».       «ТУУ!».       Хрипя от напряжения, мы вместе, в едином порыве, навалились на наши щиты. Огромные красные корыта, укрывавшие впередистоящих щитоносцев по самую бровку шлема, затрещали, и вновь оттолкнули, раздвинули сгрудившихся за ними противников.       — «Пошла, пошла, родимая!» — радостно заорала я, чувствуя, как отступают навалившиеся на меня тела легионеров, как пятится назад обессиливший Хай, как становится легче дышать. Едва стоя на трясущихся от напряжения и усталости задних ногах, я с трудом держала огромный, тяжелый щит, чувствуя, как медленно но верно поддается противостоящий нам строй — «Давай, еще один шаг!».       «ТУУ!».       Внезапно, сопротивление, камнем давящее на мой щит, исчезло, и я испуганно вскрикнула, чувствуя, как огромное красное корыто проваливается куда–то вперед, руша весь строй. Стоило лишь щиту наклониться, как в его верхнюю часть вцепилось не меньше пяти копыт, изо всех сил пытающихся наклонить, вывернуть его из общего ряда, словно прогнившее бревно частокола. Впившись, как клещ, в рукоятки скутума, я чувствовала, как проваливаюсь вместе с ним куда–то вперед и вниз, представая перед своими противниками как выложенная на блюде поджаристая свинка. Заметив блеск деревянных шаров, я лишь успела зажмурить глаза, увидев сразу четыре устремившихся в мою голову копья, но в следующий момент я уже летела, как камень из пращи, катапультированная назад, в ряды своих солдат, резко распрямившимся щитом, подхваченным множеством дружественных ног.       — «Уф! Вот ты где, кентурион!» — послышался подо мной глуховатый голос тубицена, на которого приземлилась моя пищащая, дрыгающая в полете всеми четырьмя ногами тушка — «А мы уж думали, что потеряли тебя! Ты чего вперед полезла, а?!».       — «Я должна личным примером…» — начала оправдываться я, с трудом поднимаясь с земли. Кажется, этот полет не отбил мне ничего, кроме желания так же глупо лезть вперед и подставляться под чужие копья — «… чтобы все видели, что командир не просто…».       — «Да видели все уже, видели!» — проорал мне на ухо Грим Стоун, поправляя свою трубу и весело глядя на меня из–под колышущегося над его головой знаменем кентурии — «Хватит уже геройствовать, Раг, дай и другим совершить хоть что–нибудь!».       — «Да, как же. Небось смотрели на меня и ржали, делая ставки, как долго я смогу трахаться с этим корытом!» — сердито прохрипела я — «А ты чего тут стоишь без дела, как памятник будущему величию Легиона? Труби давай, пусть сделают еще шаг вперед, после чего будем готовить клин!».       «ТУУУУУУУУууууууу!».       — «Вряд ли такое забудешь» — повторила я, вновь мрачнея при взгляде на зажатый под бабкой листок. Похоже, я сама не осознавая того, до сих пор стискивала его в своей взмокшей ноге — «Но то, что будет происходить сегодня вечером – это явно не то протокольное мероприятие, которое было запланировано неделю назад. Кто–то очень сильно ненавидит еще не созданный Легион, и готов приложить все силы, чтобы нам помешать. Сперва – ссоря нас с окружающими и пытаясь отрезать от любой поддержки. Наш рекрутский пункт пока единственный во всей Эквестрии, но даже он далеко не ломится от наплыва желающих, а уж с этой пропагандистской компанией, развернутой против нас…».       — «А как же принцесса Селестия?» — удивленно спросил кто–то — «Почему она или ее сестра не вмешаются? Я вот, например, до сих пор помню, как газеты поливали тебя грязью еще год назад! Разве ей сложно повелеть, и…».       — «Ага. Взмахнуть белоснежным крылом – и все наши проблемы мгновенно разрешаться!» — ядовито фыркнула я — «Боюсь, жеребцы и кобылы, мы остались с вами одни. Самим фактом создания Легиона мы пошли наперекор традициям и костной, замшелой системе, сложившейся в эквестрийских войсках, и теперь пожинаем плоды. Я чувствую, что кому–то очень нравиться то, как медленно слабеет гвардия, не способная разобраться даже с отдельными бандами грифонов, как безуспешно бьются дипломаты, пытаясь напугать наших врагов голой задницей, но если мы с вами сдадимся, если бросим все и не выступим вперед – боюсь, Эквестрия недолго протянет в том виде, в котором она оставалась уже сотни лет. Что же до принцесс… Мне кажется, что даже богиням нужна помощь простых пони, и именно поэтому одни из главных ударов наносится по мне. Кому–то очень нужно, чтобы Повелительница и Госпожа потеряли веру в нас, и лучше всего это сделать, лишив меня доверия их возлюбленных подданных, носительниц элементов гармонии».       — «Да ладно тебе так переживать, кентурион!» — вскочил с места оранжевая, как апельсин, пегаска — «Политика, заговоры, гармония… Эта радужнохвостая решила отвернуться от тебя? Ну и овес с ней, раз у нее репа вместо головы! Зато у тебя есть мы, правда? Видела, как мы отделали этих зазнаек, а? Теперь никто не скажет, что пегас не способен к работе земнопони!».       — «Только если это пегас из Легиона» — поправил ее Хай, перекрикивая радостные голоса. Частокол ног радостно поднялся над дожевывающими свой завтрак пони, и множество копыт радостно грохнуло о поверхность столов, подтверждая слова оранжевой пони — «Из Легиона Скраппи Раг!».       Подняв голову, я робко улыбнулась, ошарашенная столь безоглядной поддержкой. Разноцветные пони, такие разные – и такие одинаковые в своих сегментарных доспехах, дружно колотили копытами и кружками по столам. Они верили, верили мне – еще два года назад никому неизвестной пегаске с востока страны, и я почувствовала, как мои глаза наворачивается непрошеная влага. Я почувствовала, что не могу, не имею права предавать этих пони, доверивших мне свои жизни, но что еще важнее – доверивших мне свое будущее.       «Ну что ж, Вондерболты, да? Отлично. Попробуем сыграть в вашу игру!».

***

      — «Ииииитак, дорогие леди и джентельпони, меня зовут Мадден, и сегодня мне выпала честь организовать и комментировать одно из самых необычных соревнований, которые когда–либо видел Клаудизей! А помогать мне в этом будут самые знаменитые, самые неординарные, и чего уж греха таить – самые интригующие пегасы Эквестрии! Итак, справа от меня находится Сорин – повсеместно известный, харизматичный пегас, бессменный помощник капитана Вандерболтов!       — «Спасибо, Мадден. Думаю, это будет интересный турнир, несмотря на громкие заявления этих новичков. Капитан Спитфайр обещала присоединиться к нам чуть позже, а пока, я надеюсь, что все закончится до того, как остынет мой любимый вишневый пирог».       — «Слева от меня сидит… Ууууууу, вы не захотите его увидеть, вы побоитесь его услышать, и уж если он пролетит рядом с вами, то… Встречайте – лидер восстановленной тройки Шедоуболтов, Десцент!       — «Нда–да, я крайне возбужден этим милым зрелищем. Сколько пони пришли посмотреть, как задиристых новичков втопчут в грязь, фигурально выражаясь, конечно. Видимо, еще не все потеряно для нашего рода, правда?».       — «Ну что ж, теперь, когда мы должным образом представлены, а участники сегодняшних событий готовятся к своему выходу на облачный стадион, давайте поговорим о составе сегодняшних команд!».       Познакомившись с регламентом «соревнований», я только и могла, что долго и злобно материться, угрожая пустить кишки тому, кто придумал эту ахинею, пока Хай тащил меня в сторону нашей раздевалки. Я–то, глупая, надеялась быстренько отмучатся, слив бой сраной кучке профессионалов, которых, без сомнения, выставит против нас Вайт Шилд, после чего, с чистой совестью, покинуть этот необычный, красивый, но столь неприветливый ко мне город, чтобы уже никогда не возвращаться на родину всех пегасов Эквестрии. Однако тем, кто задумал все это представление, было мало добиться нашего поражения – их планы простирались гораздо дальше, но в тот момент мне было плевать на все и вся, и лишь присутствие моего опциона заставляло меня держать себя более или менее сдержано.       Более или менее.       — «Кентурион!» — всунувшаяся в дверь раздевалки, где я отводила душу, пиная ни в чем не повинный стол, всунулась голова Хая, впрочем, тут же исчезнувшая обратно за дверь, дабы избежать близкого знакомства с низкой скамейкой, которую я запулила в первый же попавшийся внешний раздражитель — «Тут кое–то хотел с тобой поговорить, и просит подняться к ним на трибуны. Пойдешь, или послать?».       — «А сам как думаешь?!» — злобно прохрипела я, ища глазами, чтобы еще такого в этой комнатке разломать — «Может, мне еще станцевать перед ними? Пошли их naher!».       Отдышавшись, я пнула обломки скамейки, попавшиеся мне под ноги, и вновь заметалась по помещению раздевалки. На третьем круге, передо мной мелькнули какие–то фигурки, и я притормозила, уставившись на одну из стен, заинтригованная обилием фотографий и портретов, закрывавших все свободное пространство между шкафами. Не то, чтобы мне было очень интересно, но если можно было бы хоть как–то убежать, отвлечься от тяжести свалившихся на меня проблем…       «Хммм, а это еще что?».       Заинтригованная, я подошла поближе, и принялась внимательно рассматривать черно–белые, примитивные фотокарточки пегасов в поисках мелькнувшей на периферии зрения, чем–то бросившейся мне в глаза, пожелтевшей картинки.       «Ага, вот и она. Однако, кто это?».       С облетевшей от времени фотографии, мне счастливо улыбался молодой, мускулистый, белоснежный пегас. Его грубые, словно рубленные топором черты излучали такой неподдельный восторг, что я долго и очень недоуменно рассматривала перевязь непонятного на пожелтевшей фотке цвета, с большим значком #3, опоясывающую его грудь.       «Третье место? Странно, что при таких неплохих физических данных, он занял всего лишь… Ох, блииииин!».       Пелена спала с моих глаз, стоило мне чуть лучше присмотреться к фотографии — на спине атлетически сложенного пегаса красовались малюсенькие, просто миниатюрные крылышки! Возбужденно встопорщенные, они вместе были меньше моего самого маленького махового пера, и я долго поворачивала голову так и эдак, пытаясь понять, как этот Аполлон пегасьего рода мог вообще передвигаться по воздуху. Но видимо, он мог, и мог настолько хорошо, что сумел взять третье место на конкурсе «лучший молодой летун 1078 г. О.О.Э.».       «Вот так. Даже обладая таким ярким, страшным для любого пегаса пороком развития, он смог добиться исполнения своей мечты, и войти в тройку лучших летунов, уступив лишь самым–самым. А что делаю я?».       Застонав от нестерпимого стыда, я зажмурилась и уткнулась головой в стену.       «Что, мелкая, расслабилась? Заигралась в капризную блондинку? Тут даже пегасам инвалидам нужно выцарапывать себе место под солнцем, и этот молодой атлет доказал, что даже он достоин места на пьедестале, в то время как ты только и делаешь, что ноешь, хамишь и вообще, всячески раздражаешь окружающих! Неужели, на меня так подействовала эта долбаная весна?».       Словно в ответ, откуда–то изнутри в сердце мягко толкнулась теплая волна понимания и утешения. Дух мягко подбадривал меня, хотя я чувствовала его подспудное недовольство моим поведением, сдобренное холодком молчаливого одобрения от некоторых моих действий.       «Ну еще бы. Знаю, что тебе понравилось, старый ты развратник! Тебя, наверное, хлебом не корми – дай только кого–нибудь потроллить. Но все равно – спасибо тебе, за то, что не бросаешь меня в тяжелое для меня время. Спасибо тебе – и тому пегасу, сломавшему стереотипное представление своих сородичей о невозможном. Спасибо вам всем, ведь теперь я знаю, что мне делать».       — «Опцион, деканы, прошу всех ко мне» — вскочив с места, Хай недоуменно и в тоже время, с какой–то затаенной надеждой глядел на мою мордочку, выглянувшую из разгромленной раздевалки, в то время как остальные пегасы удивленно рассматривали учиненный мной погром — «Остальным – распаковать доспехи и подготовить турнирное оружие. Мы дадим им бой!».

***

      — «Что это значит, кентурион?!» — синий пегас, облаченный в очки и черную футболку, от удивления едва не проглотил свой допотопный микрофон, поблескивающий зернами магических кристаллов — «Эти соревнования…».       — «Вот именно, что «соревнования», комментатор–распорядитель!» — холодно перебила его я — «В то время как нас вызвали на турнир! Вот, взгляните на этот регламент! Что это за праздник физкультуры, вашу конскую мать?! Соревнования по скоростному полету, соревнования по скоростному маневрированию, соревнования по скоростному набору высоты… Вы за кого нас тут держите, а?».       — «Это утвержденный регламент для подобного рода мероприятий!» — набычился Мадден, нервно теребя свои очки — «Я понимаю, что вы крайне неуверенны в себе и понимаю, что ваш дух катастрофически упал при виде наших асов, но нужно же уметь проигрывать достойно!».       — «Проигрывать, да? Хорошее словно. Но где, простите, вы видите тут схватку? Вы вызвали на бой боевое подразделение, тренируемое для защиты границ нашей страны, а теперь идете на попятную, устраивая тут какой–то жеребячий утренник? Ну уж нет!» — я бухнула копытом по столу, заставляя комментатора вздрогнуть, а сидящего рядом с ним Сорина – выронить кусок пирога, который он мирно уплетал, ехидно поглядывая в мою сторону — «Или мы меняем этот сраный сопливчик, который вы, по своему недомыслию, назвали «регламентом», или вся моя полусотня собирается, и сваливает отсюда nahren!».       — «Так вы решили признать свое поражение?» — пошел ва–банк мой собеседник, судорожным жестом поправляя микрофон — «Вы хоть представляете, какое о вас сложится мнение после того, как вы убежите, поджав хвосты?».       — «Знаете, уважаемый, меня волнует лишь одно мнение – мнение наших Богинь, и я отлично себе представляю, какое у них сложится мнение обо всех вас, когда я доложу ей о том, что вызвав нас на дуэль, вы так и не смогли организовать это мероприятие, о котором растрезвонили на всю страну, и позорно провалили порученное вам дело. И уж тогда – делайте что хотите, поскольку объясняться с принцессами придется вам, и вашим хозяевам».       — «Ладно, ладно! Что вы предлагаете?» — после недолгого молчания сдался Мадден, косясь на слабо колыхающийся плакат с изображением Вандерболтов — «У вас–то самой есть что предложить?».       — «О дааааа!» — плотоядно заворчала я, переглядываясь с Хаем и подтягивая к себе листок регламента под озабоченным взглядом Сорина — «Думаю, мы сможем что–нибудь придумать, правда?».

***

      — «Ну, как он там?» — нетерпеливо подпрыгивая, я металась из угла в угол, то принимаясь грызть от нетерпения мебель, то вскарабкиваясь на спину стоявшему возле дверей Стоуна, отчего единорог буквально проваливался по щиколотки в облачный пол под весом моей тушки, облаченной в двойной доспех. Стоявшие и сидевшие в комнате пегасы нервничали не меньше меня, и буквально прилипли к узким, искусно скрытым в стенах окнам. Даже раненые в скоротечном сражении, развернувшемся над стадионом Клаудсдейта, охая и постанывая, переместились поближе, требуя от соратников рассказать им ход последних полетов.       — «Нормально. Пошел на последний круг» — гулким шепотом ответил единорог, не отрываясь от закрытого занавесями дверного проема, ведущего на арену Клаудизея – А эта, белая, от него не отстает, хоть и опаздывает на корпус».       — «Еще бы! Похоже, они совсем отчаялись, раз выпустили против нас Вандерболтов».       — «Да уж» — ухмыльнулся Стоун, в то время как стадион взорвался ликующими воплями, видимо, взбодренный разрывом отставания своей любимицы от Колта, в этот момент там, в небе над трибунами, борющегося за честь нашей сотни — «И как только ты смогла заставить его так быстро махать крыльями? Он даже в доспехах несется как наскипидаренный!».       — «Я всего лишь предположила, что именно так он сможет получить свою метку» — ехидно улыбаясь, ответила я, вызвав громкий смех своих бойцов, заглушивший даже разочарованное «Оооооо!» вновь зашумевших трибун — «Ну что, что там?!».       — «Он выиграл, кентурион! Выиграл!» — завопил от окна один из пегасов, едва не падая со своего костыля, поддерживающего его плотно упакованную в гипс ногу — «Слышишь, комментатор что–то орет!».       Но я слышала это и без него.       Половина трибун разочарованно шумела, в то время как малая, но хорошо слышимая часть зрителей, кажется, встала на нашу сторону, и в топоте и свисте разочарованных фанатов, раз за разом, слышались громкие, восторженные крики, скандировавшие всего одно, но столь важное для нас слово.       «ЛЕ–ГИ–ОН! ЛЕ–ГИ–ОН! ЛЕ–ГИ–ОН!»       — «Мисс Раг?» — произнес в пространство молодой, холеный пегас, заходя в холл нашей раздевалки через служебный проход. Остановившись, он обвел взглядом помещение, словно ожидая, что на его оклик тотчас же кто–нибудь обязательно прибежит, но ответом стала лишь гробовая тишина. Я давно приучила своих легионеров молчать в тряпочку, когда любой, не принадлежащий к военной касте пони пытается добиться внимания их командира, поэтому незнакомцу ничего не оставалось, как вновь повторить свое воззвание — «Мммммисс Раг? Тут есть такая… пони?».       — «Кто это?» — строго вопросила я маячащего за спиной холеного пегаса технического работника стадиона, облаченного в синий комбинезон с множеством кармашков — «Вы в курсе правил посещения помещений для команд?».       — «Д–да, но…».       — «Я появился здесь по повелению мистера Фансипантса» — развеял мои подозрения коричневый пегас, высокомерно глядя на меня ярко–желтыми глазами и разворачиваясь в сторону двери — «Он желает видеть вас в своей ложе. Прошу за мной».       Полусотня замерла. На всех мордах читалось — «ох, что–то сейчас и будет…», и я решила не подводить ожидания своих ребят.       — «Он желает видеть меня на своем ЛОЖЕ?!» — громким, страшным шепотом проговорила я, заставив бурого красавца настороженно развернуться от двери — «Декан третьего десятка! Прошу вас, оформите этому козлу в рыло! Нет, накопытником пока не нужно, можно просто ногой… Благодарю».       — «Рад стараться, кентурион!» — радостно рявкнул матерый пегас, по слухам, выпертый из гвардии как раз за подобного рода вольности в отношении подчиненных и гражданских морд, с энтузиазмом вышвыривая за дверь потерявшую сознание тушку посетителя — «Эх, почаще бы…».       — «Надеюсь, меня это не касается, мисс Раг?» — настороженно проговорила набриолиненная, завитая голова Фансипантса, осторожно заглядывая в наш пропахший кучей взмокших, возбужденных пегасов холл раздевалки, выделенной для нашей команды организаторами турнира — «Зная вашу непредсказуемость, я специально послал вперед Онрика, и… Ох. Похоже, я не ошибся».       — «Рада видеть вас в добром здравии, уважаемый Фансипантс» — вежливо поприветствовала я своего давнишнего знакомого единорога. Несмотря на дружелюбный, немного насмешливый тон, в моей голове уже крутились, вертелись шестереночки, и я изо всех сил пыталась понять, что же здесь нужно этому влиятельному единорогу — «Дружище, а почему это вы сразу решили звать меня в постель, как заявил нам этот милый жеребенок? Думали, что к концу этих состязаний я буду уже достаточно разогрета и возбуждена?».       — «Ах, забудьте этот маленький инцидент, уважаемый кентурион Скраппи Раг. Я даже готов принести вам извинения за глупость и косноязычие моего подчиненного, неспособного выполнить простейшее поручение, но…» — поведя глазами по сторонам, он склонил голову и слегка понизил свой голос — «Но не могли бы мы поговорить где–либо наедине?».       «Внимание, Скрапс! Счаз точно что–то будет!».       — «Конечно, уважаемый Фансипантс. Я прекрасно вас понимаю – недруги не дремлют…».       — «Да–да, конечно» — с радостью уцепился за предложенную мной подсказку единорог, аккуратно пробираясь за мной между скамейками с пегасами в сторону раздевалки — «Конкуренты в наши дни настолько осмелели, что приличный единорог может чувствовать себя уверенно лишь под защитой настоящих воинов, таких как вы и ваши доблестные… Эмммм… Легионеры».       Закрыв за собой дверь, мой гость внимательно обвел глазами помещение, явно отметив про себя разгром, творившийся в просторной, уставленной шкафчиками комнате. Я молчала, предоставляя единорогу первому начать разговор, присаживаясь тем временем за единственный уцелевший столик, на котором лежал мой любимый понож с уже извлеченными из него клинками. Уже порядком устав от музыки и криков трибун, я наслаждалась минуткой тишины, старательно прилаживая на место стальных клинков их грубые, деревянные аналоги, которые мои добровольные помощники из числа единорогов смогли вытесать из обломков покореженной мной мебели.       — «Я должен признаться, что очень заинтригован столь быстрыми и неожиданными изменениями в регламенте соревнований» — решил взять быка за рога единорог, видя, что я молча вожусь со своим экзотическим оружием и не стремлюсь начинать разговор — «Похоже, что полеты и маневры были полностью отменены, а оставшиеся дисциплины дополнены какими–то странными требованиями, такими, как…».       — «Такими, как ношение доспехов во время выполнения упражнений!» — радостно кивнула я — «Дорогой мой Фансипантс, я уже говорила это один раз, руководству этого dolbannogo мероприятия, и повторюсь уже вам, что моя сотня не намерена участвовать в цирковом представлении. Хотите, чтобы мы соревновались с местными атлетами? Отлично! Но это произойдет лишь тогда, когда эти атлеты пойдут служить в мои кентурии, и ни днем раньше! Мы будем боевым подразделением, и нам nasrat, что будут думать о нас разные гражданские штафирки! Ферштейн?!».       — «Да–да, я вас прекрасно понял, моя дорогая Скраппи Раг» — чело стоявшего напротив меня единорога омрачилось. Приняв какое–то решение он быстро, порывисто подошел к столу и сел напротив меня, по–видимому, даже не заметив, как от его движения моя нога молниеносно дернулась в сторону лежащего передо мной поножа с уже укрепленными в нем деревянными клинками. Копыто единорога порывисто легло на мою ногу, и проникновенным, полным страдания голосом он вопросил — «Но что если все, что происходит вокруг вас, гораздо сложнее, чем вам представляется? Что если ваши действия принесут вред всем нам?».       — «Каким это образом?» — заинтригованная, я отложила понож и уставилась на внимательно глядевшего на меня Фансипантса — «Кому моя победа может принести вред?».       — «Кому? Ну что же, мисс Раг, позвольте мне вас просветить…».

***

      — «Кажется, это последний бой на сегодня!» — проорал мне на ухо Стоун — «Когда Хай со своей командой разберет этих рахитов, мы отправимся в самый лучший бар Кантерлота, и там упьемся в ясли, празднуя нашу первую победу!».       — «Не каркай, олух!» — гаркнула я, перекрикивая шум и топот трибун. Не в силах сидеть в раздевалке, мы все, кто был способен хоть как–то передвигаться, выползли на воздух и столпились у ограждавшего арену Клаудизея парапета, с замиранием сердца наблюдая за противоборством самых быстрых, самых смелых, самых лучших из наших рядов с командой противника, облаченной в голубые и желтые цвета.       В цвета Вандерболтов – элитных летунов Эквестрии.       Сначала, все шло довольно гладко. Облаченные в удобные трико, скрывающие большую часть их тела, пегасы противника легко уходили от атак наших легионеров, но в свой черед, не могли нанести какого–либо существенного урона одетым в сегментарную защиту жеребцам и кобылам первого десятка. Затянувшийся бой выхватывал из их и наших рядов одного пегаса за другим, и вскоре, в кроваво–красном, закатном небе над стадионом кружилось лишь восемь бойцов, осторожно ходивших кругами вокруг разбросанных в небе облачков.       Однако, как это и случается, все изменил его величество случай. Очень и очень недобрый случай.       — «Эй, а это еще кто?» — недоуменно зарычал кто–то из моих бойцов, тыча копытом в стремительно несущегося навстречу четырем оставшимся бойцам легиона пегаса. Закончив перестроение, они выстроились клином и видимо, решили уже всерьез пощупать мягкие тушки своих противников, как вдруг, со скоростью молнии, сквозь строй моих ребят пронесся золотистый метеор. Сияя золотом гвардейских доспехов, пегас резко, хищно кидался на легионеров, со звоном раздавая пинки и зуботычины обутыми в вычурные накопытники ногами. Не прошло и пары минут, как в небе остался лишь Хай, судорожно отбивавшийся от наседавшей на него четверки.       «Да что это за ебаная подстава?!».       — «Эй, что это за naher вообще?!» — проорала я, тряся стоявшего рядом с нами пони–распорядителя, тряпичной куклой болтавшийся у меня в ногах — «Убирайте его оттуда naher и останавливайте бой, иначе…».       — «Это не мы! Мы вообще не знаем, кто это!» — испуганно проблеял техник, глядя поверх моей головы — «Судьи не должны участвовать в этом соревновании! Клянусь, такого не было в регламенте!».       «А вот и удар. Что ж, похоже, мои враги ничего не оставляют на самотек. Но дискорд их раздери – причем тут мои бойцы?».       — «Нельзя, нельзя, кентурион!» — цепляясь за меня передними ногами, кричал тубицен, не давая мне расправить крылья — «Мы же проиграем, ведь это будет против правил!».       С вышины раздался еще один звонкий удар, мгновенно заглушенный шумом трибун.       Мне показалось, или я услышала чей–то вскрик?       — «Да пошло все в jopu!» — рявкнула я. Удар мгновенно распахнувшимися крыльями – и окружавшие меня легионеры разлетелись в стороны, словно кегли, под напором рванувшегося во все стороны воздуха — «Этой твари там тоже быть не должно!».       Взмах, взмах, взмах – даже воздух, казалось, был на стороне мельтешащих синих фигур, плотной кашей обволакивая мои крылья. Взмах, еще один, и еще… Синие фигуры все ближе, и одна из них даже рванула мне на перехват.       «Ну, это ты зря, ссука!».       С первым летуном я разобралась походя, даже не утруждая себя какой–либо схваткой. Дождавшись, пока летящий мне навстречу пегас изготовится к атаке, я просто перевернулась в воздухе и резко, раздраженно чиркнула его деревянными когтями по подставившемуся брюху, для надежности добавив туда же удар задних ног, отправляя вопящего от боли противника кувыркаться вниз, на синие облака арены. Два резких удара крыльями – и вот, я уже пролетаю над еще одним вандерболтом, снижающимся после очередной атаки на моего опциона.       «Что, тактика «ударил–убежал»? Не в этот день, педрила!».       Сложив крылья, я ринулась на спину синей фигуре. Удар задними ногами по хребту, и короткая, словно отмашка от надоедливой мухи, оплеуха стальным накопытником поножа в висок. Еще одна падающая звезда…       «Ну, кто еще, а?!».       Сделав круг, я закрутила головой, внимательно высматривая в прорезь шлема своих противников. Гудя от моего дыхания и потока набегающего ветра, он вновь ограничивал мой обзор, заставляя меня чувствовать себя запертой в стальной бочке, и я раздраженно дернулась, чтобы сорвать с себя этот жаркий стальной котелок, но в этот миг, краем глаза, отметила какой–то синий взблеск, перечеркнувший небо сзади меня.       Потом, мне стало уже не до шлема.       События завертелись передо мной словно небо в глазах падающего пегаса. Звонкий удар пришелся мне в бок, прямо под крыло, и если бы не новая, сегментарная защита – лететь бы мне вниз, скорчившись от боли в сломанных ребрах. Однако Лорика Сегментата не подвела, и я лишь коротко рявкнула от боли, завертевшись волчком в воздухе и высматривая напавшего на меня негодяя. Вскоре, я уже бешено работала крыльями, изо всех сил пытаясь если не нагнать, то хотя бы не потерять из виду бешено крутящегося в облаках пегаса, чей рыжий, как и у многих вандерболтов, хвост мелькал то справа, то слева, то уходя вниз, то сваливаясь на меня из–под облаков. Похоже, это был адепт любимой пегасьей тактики быстрых ударов и отхода на безопасное расстояние, пока оглушенная атакой жертва пытается прийти в себя. Однако бравый малый явно не учел наличие у меня тяжелой, давящей, неподъемной для других пегасов брони, стальными пластинами укрывавшее мое тело. Снизив скорость, я демонстративно повернулась хвостом к наскакивавшему на меня преследователю, огрызаясь предупреждающими взмахами деревянных клинков, и поспешила назад, к Клаудизею, где золотая фигурка гвардейца уже успела порядком потрепать моего верного опциона.       — «Командир… Раг…» — прохрипел Хай, в очередной раз шарахаясь от блестевшего золотыми доспехами пегаса, просвистевшего мимо нас в стремительном пике — «Уходи! Тебе… Нельзя…».       — «Заткнись и береги силы, легионер!» — рявкнула я, внимательно наблюдая за кружащими недалеко от нас противниками, по–видимому, так же устроившими себе передышку и совет — «Что это за козлина такая, а?».       — «Не знаю, командир» — покрутил головой опцион, отчего его заметно замотало в воздухе — «Они умеют биться в воздухе, это мы поняли сразу, когда потеряли троих, но вот этот… Я не знаю. Может, это даже сама командир Вандерболтов или ее заместитель… Не знаю. Но дерется он хорошо».       — «Значит так, Хай, слушай меня внимательно» — быстро заговорила я, видя, как наши противники, посовещавшись, сделали красивую полубочку и рванули куда–то в облака, вызвав донесшийся снизу рев трибун — «Твоя задача проста – сбрось с меня «подсвинка», любыми способами! С этой латной ssukoy я разберусь сама, понял? Давай, ложись мне на спину, и как только они ударят на нас – лупи его по крылу! Понял? Ну, давай!».       Мы едва успели. Едва Хай успел переместиться мне за спину, паря надо мной на распахнутых крыльях, из облаков, с двух разных сторон, к нам метнулись две рыжие молнии, одна из которых блестела на солнце золотом гвардейских доспехов. Атака была настолько быстра, стремительна, производясь с двух разных сторон, что я едва успела вскинуть ногу, выбрасывая ее вперед, как в мою спину тяжелыми молотами звонко бухнули чьи–то накопытники, отправив меня кувырком в ближайшее облако, холодное, словно зимний сугроб.       Застонав, я отлепилась от хватающего меня за доспехи пара, сворачивающегося призрачными щупальцами на мгновенно покрывшихся инеем доспехах, и скакнула вниз, страшась увидеть там беспомощно кувыркающуюся фигурку Хая. Однако, опцион справился и без меня – он плавно снижался к шумевшим трибунам, лихорадочно работая одним крылом, и поддерживая своим боком фигуру в синем с золотыми разводами трико.       «Так, это был последний. А где же…».       Едва оформившаяся в моей голове мысль вылетела из нее под звон загудевшего от удара шлема. На мгновение, мой взор пересекла золотая молния, рыжим хвостом стегнувшая по прорези для глаз, и вновь пропала в облаках. Однако мой противник не собирался отсиживаться в ожидании, пока я приду в себя после такой стремительной атаки, и стоило мне только повернуться, как он напал на меня вновь. Но уже – с другой стороны. И опять исчез в облаках.       «Да что же это за нахер такой, а?!» — тяжело дыша, я с трудом уворачивалась от стремительных, беспощадных атак противника, заставлявших мои доспехи звенеть, словно древние колокола. Сыплющиеся со всех сторон удары большей частью заставали меня в врасплох, заставляя расплачиваться за неумение все новыми шишками и синяками, которые оставляли на мне сильные удары стальными накопытниками. Атаковавшему меня пегасу не нужны были копье или меч – он прекрасно обходился и без них, и если бы не мои тяжелые, двойные доспехи – лететь бы мне сейчас вниз, под рёв и улюлюканье толпы — «Похоже, эта тварь решила взять меня измором? А вот нихрена тебе, козлина! Сегодня в твои сети попалась слишком зубастая рыба!».       Почувствовав, что мои силы уже на исходе, я решила закончить этот фарс. С каждым ударом, с каждым новым пинком, получаемым мной от кружащего вокруг противника, я отлетала чуть дальше, все ближе и ближе заманивая златобронного пегаса к большому, потрепанному сегодняшними схватками облаку, вынуждая его атаковать меня сверху или с боков. Я стоически терпела удары, страдальчески шипя и до боли сжимая зубы от каждого звона доспехов, пока, наконец, не дождалась нужного мне момента.       — «КУДА, БЛЯДЬ?!» — рявкнула я, пиная неосторожно приблизившегося противника задними ногами — «ДУМАЕШЬ, ПОМАТРОСИЛ И БРОСИЛ? А ПОЦЕЛОВАТЬ?!».       Вскрикнув, пегас отлетел назад. Он мог бы еще восстановить равновесие и рвануть куда–нибудь подальше, в облака, но я не собиралась давать ему такого шанса. Всхлипнув от боли в избитом теле, я отлепилась от облака и бросилась на распластавшуюся в воздухе фигуру, впиваясь в нее всеми четырьмя ногами.       «О дааааа!» — наслаждение от ощущения чьего–то трепыхающегося в моих объятьях тела вытеснило даже боль от побоев. Крепко притиснувшись к лихорадочно лупящему по моим доспехам пегасу, я на секунду замерла, наслаждаясь лихорадочным блеском ореховых глаз на почему–то очень знакомой мне морде – и точно, сильно, ударила по ней забралом своего шлема. Потом – еще раз. И еще. И пошла мерно, без перерыва, словно колокол, впечатывать свой тяжелый, вновь загудевший от ударов шлем в открытую морду врага. Сложив крылья и обхватив всеми четырьмя ногами рвущееся из моих объятий тело, я отрешилась от всего и мерно, раз за разом, наносила удары то головой, то копытом, то ногами по яростно сопротивляющемуся телу пегаса, видя перед собой лишь искаженную страхом и ненавистью морду врага.       «Очень знакомого, кстати, врага».       Саданув еще раз по жалобно звякнувшему под моим копытом шлему, я дернула головой, и тотчас же расправила крылья. Приближающаяся к нам арена стадиона вздрогнула и повернулась, уходя куда–то вперед, но я опоздала, и с тяжелым, сотрясшим меня до самых костей ударом, мы врезались в облачную гладь.       — «Ууухххх» — простонал кто–то рядом со мной. Я лежала, молча баюкая раскалывающуюся на части голову и надеясь, что это шумное существо куда–нибудь исчезнет, оставив меня тут, в мягкой, ватной тишине.       — «Ооххххх» — похоже, это создание совершенно не собиралось униматься. Черт, как же болит голова…       — «Ну еще чуть–чуть, Бабуля!» — простонала я самым жалобным голоском, на который была способна в этот момент — «Еще пятнадцать минуточек…».       — «Оооохххх… Да слезь же с меня, мелкая тварь!».       — «Какого?!» — открыв глаза, взорвалась я, рывком сдирая с себя шлем. Кажется, мне понадобилось не менее десяти секунд, чтобы осознать, где я нахожусь. Застонав, я прикрыла взрывающиеся от боли глаза и уткнулась головой во что–то прохладное, лежащее подо мной грудой такого хорошего, твердого, а самое главное – холодного железа, в которое я не преминула уткнуть свой взрывающийся лоб.       — «Уйдешь ты от меня или нет, мерзавка?!».       — «Аййййй! Это было крайне грубо, ты!» — сообщила я нависшей надо мной фигуре — «И вообще, ты кто?».       — «Обалдеть!» — со злобным удивлением восхитилась пегаска, сдирая с себя помятый шлем и стряхивая копытом медленно сочившуюся из ранок на морде кровь — «То есть, ты набросилась на меня, даже не зная, кто я такая?!».       — «Погоди–ка… Физзи?» — проморгавшись, я удивленно уставилась на сидевшую рядом со мной желтую пегаску — «Физзи, это ты?!».       — «Да отвали ты! Отвали, кому я сказала?!» — рычала моя подруга каким–то новым, незнакомым мне голосом, когда, приподнявшись, я бросилась на нее, впиваясь в ее окровавленную морду своими губами — «Да что ты делммммффффф… Что ты мфмфммммм… Эй, да ты чего?!».       — «Физииииииии!» — тихо прогудела я, в очередной раз целуя разбитую морду и пристально глядя в такие знакомые мне ореховые глаза — «Как же это ты, а? Зачем, зачем ты полезла туда, дурочка? Ты хоть представляешь, что бы я делала, если бы с тобой что–то случилось, а? Погоди, я сейчас оторву кусок туники и мы…».       — «Эй, не нужно тут заголяться!» — резко воскликнула сидящая передо мной пегаска, глядя, как я пытаюсь отодрать большой кусок своей красной юбки, торчащий из–под лат — «И вообще, кто тебе сказал, что я Физалис, а?».       — «Шутишь?» — в свою очередь, изумилась я, вскидывая голову вверх. Память о последних событиях нехотя всплывала на поверхность моего кипящего от боли мозга, и я с удивлением смотрела на глубокую расщелину, пробитую в толще облака нашими падающими телами.       — «Ага. Это отличное время, чтобы пошутить!» — вызверилась на меня визави, как две капли похожая на мою подругу — «Если вдруг тебе будет интересно, меня зовут Спитфайр, и я…».       — «И ты являешься капитаном Вандерболтов» — большая часть шестеренок в моей голове, наконец, встала на свои места, и я, наконец, поняла, кто же сидит напротив меня — «И это значит…».       — «И это значит, что вы победили» — мрачно откликнулась рыжая, глядя на тревожно перекликающиеся фигуры пегасов, заглядывающие в пролом и покачивая головой — «Черт, никогда бы не подумала, что это будет так. Я была готова уйти, проиграв в схватке с драконом или сотней–другой грифонов, но слиться мелкой, наивной, глупой пегаске, даже не учившейся в моей академии…».       «Подрыв традиций, мисс Раг!» — словно во сне, услышала я голос Фансипантса — «Вандерболты, Гвардия, принцесса Селестия – это опора, столпы, на которых зиждется спокойствие этой страны. Жители верят в них как в символы, а что может быть хуже, чем утрата такого символа для страны и всего народа? И если вы на самом деле любите Эквестрию, если вы и в самом деле готовы послужить своей стране, то боюсь, у вас совсем нет выбора, ведь с одной стороны на весах лежит ваша слава и честь, а с другой… Но я верю в вас. Я верю, что, когда придет время, вы примете правильное решение».       «Ты был прав, старый негодяй» — с внезапно накатившей горькой грустью подумала я — «Ты был прав. Я приму правильное решение».       Пегасы были совсем близко, и я не колебалась ни секунды. Удар, в стиле стража, по обеим лопаткам – и вскрикнувшая от неожиданности Физалис–Спитфайр рухнула, как подкошенная, на мою тушку, придавливая ее своим телом. В таком положении нас и нашли пробравшиеся к нам пегасы.       — «Эй, что это ты делаешь, а?» — шипела на меня она, пока наши спасители вынимали нас из трещины в облаке, под шум и неистовое топанье бушевавшей на трибунах толпы — «Ты что это за представление устроила, а?».       — «Я не училась в академии Вандерболтов – моим домом была Обитель Кошмаров» — мрачным шепотом сообщила я недоуменно уставившейся на меня желтой пегаске — «И ради блага многих, ради блага Эквестрии – ты не проиграла. Вандерболты выиграли этот поединок».

***

      «Ииииииитак, дорогие зрители, вот и подошел к концу этот поединок! Это было нечто грандиозное, нечто потрясающее! Обе стороны дрались как драконы, как бешеные мантикоры, и даже мнения судий разделились, пока, наконец, сами состязающиеся не расставили все на свои места. И теперь, я могу с гордостью сообщить, что техническую победу, победу по очкам, получают… ВАНДЕРБОЛТЫ! Давайте же поприветствуем прославленных победителей и узнаем, что же думают об этом наши уважаемые судьи!».       — «Мне очень понравился этот жеребец из Вандерболтов. Он так аппетитно ел свой пирог, что я прямо не знаю…».       — «Нет–нет, уважаемый Десцент, я говорю о бое! Что вы можете о нем сказать?».       — «О да, вы тоже заметили, как технично и главное, изящно двигался в бою его круп? Уважаемый… Как вас там… В общем, вы меня крайне обяжете, если подскажете мне, где в Кантерлоте можно достать самый большой, самый пышный вишневый пирог! Я непременно должен познакомиться кое с кем поближе…».       — «Клянусь ветром, я… Ладно, а что вы думаете об этом инциденте, когда сотник нового отряда, вопреки всяким правилам, вмешалась в поединок, практически проигранный ее подчиненными?».       — «Мммм? Вы имеете в виду Скраппи Раг? А что с ней такого может быть? Как обычно, это маленький, злобный, ручной монстрик наших принцесс. В общем, с ней все в порядке, и если бы не вмешательство их капитана, то думаю, она бы еще больше порвала Вандерболтам их чудесные голубые костюмчики, чем, в принципе, она и занималась до столкновения со Спитфайр, единственной из всего отряда сообразившей надеть доспех».       — «Ну что же, ваше мнение понятно. А что вы думаете по этому поводу, дорогой Сорин? Кажется, вам тоже досталось от этой бронированной малявки?».       — «Оххххх, моя голова… Вы не знаете, кто спер мой пирог, а?».       — «Пойдем, пойдем, мой хороший. Обещаю, мы сейчас отправимся с тобой на поиски самого большого, самого вкусного вишневого пирога во всей Эквестрии!».       — «Джентелькольты, я… Я попрошу вас… Ладно. Итак, мои дорогие кобылки и жеребцы, наше шоу подошло к концу! Мы надеемся, что вы хорошо провели свое время!».       Рев трибун, казалось, мог стряхнуть облака на землю. Демонстративно покивав головой, я потрепала по плечу оглушенную Спитфайр, казалось, все еще не пришедшую в себя и не способную поверить в произошедшее, после чего побрела в раздевалку команды, из которой уже высыпали все мои бойцы.       — «Простите, ребята. Но так было нужно» — только и сказала я что–то одобрительно гудевшим легионерам. Изящно облокотившийся на бортик трибуны, на меня смотрел Фансипантс, слегка наклонивший голову в ответ на подаренный ему мой угрюмый взгляд — «Теперь, пакуемся! Нас ждет Кантерлот».

Примечания к части:

[1] Костюм–тройка – в оригинале это брюки, пиджак, жилет. Здесь — пиджак, рубашка, жилет. [2] (Cloudosseum). Да, в оригинале это читается как «клаудозеум», но поскольку в русском языке античный римский стадион называется «Колизей» а не «Коллосиум», то соответственно – Клаудизей. [3] Ванга (Вангелия Пандева Гуштерова) – болгарская ясновидящая, которой приписывается множество предсказаний, проверить которые можно будет не раньше чем через 200–300 лет.