Фуюхико Кузурю наконец улыбается.

— К-как ты себя чувствуешь, Кузурю-кун? Микан пыталась не заикаться, когда она входила в комнату. Она увидела якудзу, который тихо лежал в постели. Фуюхико уставился в окно своим единственным глазом, его веко было полуоткрыто; редко можно было увидеть упомянутого человека в том состоянии, в котором он находится. Когда Микан знакомилась с ним, он был совсем не дружелюбным. Он всегда злился без всякой причины, не сотрудничал ни с кем, он был таким же одиночкой, как и она. Но после того, что случилось несколько дней назад, Микан никак не могла решить, как ей следует относиться к якудзе. Кузурю Фуюхико, абсолютный якудза, наследник самого крупного преступного синдиката в Японии, плакал на вчерашнем суде после того, как потерял своего друга детства и глаз в обмен на попытку спасти ее от казни. Для Цумики это было настоящей трагедией, так что с того момента ее отношение к нему резко изменилось. — Ну, я думаю, раны совсем скоро затянутся. Он ответил, не отрывая глаз от окна, в которое смотрел с тех пор, как она вошла. Микан принесла поднос с лекарствами, которые могли бы помочь выздоровлению Фуюхико. Она медленно поставила поднос на столик рядом с пациентом и села в кресло перед его кроватью. — Т-ты ведь принимал свои лекарства, верно? Она действительно старается не заикаться, но это трудно, когда ты разговариваешь с наследником клана Кузурю. Хотя он не сделал ей ничего опасного с тех пор, как она вошла. — Да, конечно, я не хочу потратить свою жизнь в пустую. Он усмехнулся: он поступил крайне глупо, когда бежал спасать Пеко, доводя себя до предсмертного состояния. Удивительно, каким спокойным он был после этого, хотя Микан слышала, как он рыдал над ее смертью каждую ночь. Это печально, что ему приходится терпеть всю эту боль одному, Микан было жаль его, но даже если она попытается утешить его, он, вероятно, скажет ей, чтобы она не лезла не в свое дело. — Эй, Микан. Он перевел взгляд с окна на сидящую перед ним медсестру. — Д-да, К-кузурю-кун...? — Заикаясь, пробормотала Микан и вздрогнула, когда Фуюхико вдруг заговорил ни с того ни с сего. Его лицо было спокойным, а не раздражительным как обычно. — У тебя есть кто-то, кем ты дорожишь? Этот вопрос возник из ниоткуда, он, вероятно, оплакивал смерть Пеко, пока Микан не вошла к нему. Она поняла это из того, что на одеяле, которое было на Фуюхико были мокрые, совсем недавние пятна. Микан сделала долгую паузу после его вопроса. Никто не приходил ей в голову, когда он сказал это, потому что никто никогда не обращался с ней по-хорошему, но тем не менее она сказала, — мой пациент. Фуюхико был поражен этими словами, так как в настоящее время он является ее пациентом. Но он знает, что она не имела в виду конкретно его. — А что бы ты сделала, если бы один из них погиб? Эти слова были будто пощёчиной, ведь будучи Абсолютной Медсестрой она оплакивала каждого неспасенного пациента. - Я... я, наверное, была бы разочарована в себе из-за того, что не смогла спасти их. Она сказала это почти не заикаясь. Фуюхико просто продолжал смотреть на нее. Фуюхико закрыл глаз и продолжил. — Ты сделаешь все, чтобы увидеть снова пациентов, которых потеряла? Микан снова вздрогнула, но затем ей наконец удалось произнести правильные слова в ответ на его вопрос. — Д-да! После этого в палате воцарилась тишина. После ее ответа Фуюхико больше ничего не сказал, и Микан подумала, не ждет ли он от нее каких-то слов. Но почему такой человек, как он, хочет побаловать себя разговором с кем-то вроде нее? Она пытается отбросить эти мысли и снова пытается продолжить их разговор. — Эм.. Кузурю-Кун! Фуюхико потребовалась всего секунда, чтобы повернуть голову на голос и издать хмыканье. Микан вздрогнула в ответ, но смогла продолжить свое заявление. — К-как ты относишься к Пекояме-Сан? Микан заикается гораздо больше, чем в прошлый раз. Конечно, она же спрашивает личные чувства якудзы к его инструменту. Глаза Кузурю расширяются, оставляя Микан хныкать и закрывать лицо руками из-за страха, что Фуюхико пошлет ее куда подальше, хотя он и не в состоянии этого сделать. — Я-я очень с-сильно извиняюсь! Я с-сказала это не подумав! П-пожалуйста, не ненавидь меня! М-можешь наказать, ес-сли я тебя обидела! — Сказала она, закрыв глаза и стараясь любой ценой избежать зрительного контакта с Фуюхико. Фуюхико тяжело вздохнул и закатил глаза. — Какого черта? Я не буду наказывать тебя только за то, что ты задала этот ебаный вопрос. С этими словами Микан медленно открывает глаза и убирает руки с лица. Она не видела лица Фуюхико с тех пор, как он отвернулся к окну, но знала, что он, по крайней мере, не злился на нее. — И поскольку это вопрос, у меня нет другого выбора, чтобы ответить на него. — Т-тебе не нужно— Она снова заикается, но на этот раз Фуюхико не будет тратить время на заикание Микан, поэтому он перебивает её. — Нет, все в порядке. Фуюхико глубоко вздохнул и собрался с силами, чтобы наконец открыть кому-то свои истинные чувства. — Она для меня очень много значит. Микан не говорит ни слова и продолжает слушать парня. — Мы с ней всегда были вместе, когда были детьми, мы вместе росли. Когда я стал старше я всегда думал что в конце концов женюсь на ней, но— Его слова почему-то оборвались, но она продолжала слушать. — Она начала думать об этой тупой хуйней с инструментом в какой-то момент своей жизни, не давая себе даже выбора на то, чего бы хотела она. Она менялась. Я часто спрашивал у нее что все это значит, но она всегда уходила от вопросов. Сейчас я понимаю, что нельзя было все это так оставлять... Блять... Он стукнул кулаком по кровати, чем вызвал испуг у Микан. — Прости, я тебя напугал? — Н-нет, все в порядке, продолжай. Он кивнул. — Я оставил попытки попытаться вразумить ее. И блять. Когда мне исполнилось двенадцать, угадай, что мне подарили на день рождения мои родители? Микан не ответила, да и Фуюхико не ожидал, что она подумает об этом. — Пеко. Они не представили ее полным именем или ее именем вообще, они представили ее инструментом. Микан не могла поверить, насколько жестокими были родители парня, пока не услышала эту историю. Конечно, она посмотрела несколько фильмов о кланах якудза, но ни один из них не переступил границы человечности. — Я, блять, с ума схожу после того, что случилось. Я пришел в ярость, особенно когда Пеко отказалась называть меня по имени, вместо этого она то и дело что называла меня "Юным Господином". Микан задается вопросом, какие ужасные вещи клан Кузурю сделал с Пеко. — Тогда я потерял всякую надежду. Конечно, я хотел, чтобы Пеко всегда была рядом со мной, но это не то, что я себе представлял. Микан готова была поклясться, что из глаз Фуюхико потекли слезы. Он ходил с довольно тяжелой ношей, да? — Я... я много раз говорил ей, чтобы она перестала относиться ко мне как к своему хозяину. Но она, естественно, блять, игнорировала мою просьбу. Я много раз просил ее прекратить ходить за мной, но она игнорировала и это. Микан могла точно определить, в какой момент его сердце разлетелось на куски. Слезы больше не текли, они текли по его лицу, он продолжал бить кулаком по кровати так сильно, что если он будет продолжать это делать, то, возможно он сломает кровать. К счастью, он остановился и продолжил. — Когда мы пришли сюда, я сказал ей, чтобы она держала дистанцию, потому что мы теперь просто сокурсники. Сначала она отказалась, но в конце концов согласилась, после того как я дал ей логическое объяснение. Но блять! Даже после всего этого она не хотела меня слушать! Это я должен был взять вину за убийство Махиру! Это меня должны были казнить, а не ее! Она не должна была вмешиваться в мой план! Она, блять, этого не заслуживает! Это я должен был умереть так рано, а не она! — Т-ты ее очень любишь, Кузурю-кун...? Не проходит и секунды, как Фуюхико отвечает — безумно. Не раздумывая, Микан кладёт руку на руку парня, вызывая у того шок. — Не бери всю вину на себя, Кузурю-кун! Она сделала все это по собственной воле, а не как инструмент! Микан была до жути дружелюбной, это точно. Ему нравилась эта забота, он очень долго не чувствовал эту теплоту. — Она хотела, чтобы ты жил, потому что слишком сильно о тебе заботилась. Она дала тебе второй шанс в жизни в обмен на свою. Не позволяй этой жизни, которую она тебе дала, пропасть даром. Затем Фуюхико закрывает глаза и обнимает медсестру. Она определенно не возражала бы остаться здесь на некоторое время. После всего дерьма, что творилось вокруг него, он заслуживает хотя бы объятий. — Спасибо, Цумики, Спасибо, что заставила меня чувствовать себя намного лучше. Он улыбается. Кузурю Фуюхико наконец улыбается.