Глава 1. Пора в рехаб
29 августа 2020 г. в 17:54
***
Медали и кубки сверкают в лучах полуденного солнца, словно в насмешку над своей обладательницей. Последнее, что ей хочется видеть, просыпаясь в нынешнем состоянии — мемориал былой славы Морган Старк, который отец воздвигнул в ее комнате. Она вернулась из Калифорнии только вчера, пройдя финальное обследование после травмы, и, конечно, не собиралась первым делом обустраивать свою старую комнату. Тем более набивать ее столь бесполезными воспоминаниями. На самом деле, она вообще хотела оставить все награды в доме мамы, но та оказалась весьма настойчивой в данном вопросе, и сама собрала все до последней, даже самой незначительной, грамоты. А отец пошел еще дальше. Должно быть, он посчитал, что выставить все это на полки напротив кровати — отличная идея. Чтобы просыпаясь, Морган первым делом видела подтверждение своих незаурядных способностей и былых заслуг. Фотографию, где она стоит в центре пьедестала олимпийских игр. Фотографии с многочисленных чемпионатов мира. Фотографию, где ей пожимает руку сам Президент США. Фотографию, где она, с гроздью медалей на шее, обнимается с мамой и папой. У всех такие счастливые лица, будто они все еще настоящая семья. Он думал это будет мотивировать и вдохновлять ее? Как же. Морган со стоном прикладывает ладонь ко лбу. Голова раскалывается. Вчерашняя вечеринка удалась, и расплата за веселье не заставила себя ждать. Отравленный распадом этанола организм мстил хозяйке за несдержанность. Хорошо хоть добралась до дома. Куда неприятнее было бы проснуться неизвестно где и неизвестно с кем. Могло быть и хуже. Хуже, чем просыпаться с жутким похмельем к обеду и мутным взглядом лицезреть заслуги дисциплинированной и ответственной спортсменки. План отца не работал. Как бы старательно он не напоминал ей о прошлом, сама Морган уже сомневалась, что в ней осталось хоть что-то от человека, который по́том и кровью заслужил эти звания. Все изменилось. Она изменилась. Победы вознесли ее на вершину славы, сделали любимицей миллионов, настоящей национальной героиней. Беспрецедентный случай! Олимпийское золото по всем дисциплинам — опорный прыжок, вольные упражнения, разновысокие брусья, бревно, личное многоборье, командное многоборье. Она обошла русских и китайских спортсменок, капитана своей собственной команды. Всех. Совершая очередное идеальное приземление, она творила историю. Рекорд за рекордом, интервью за интервью, рекламные контракты и огромная фан-база. Ее популярность стремилась к уровню поп-звезды. Ее выступления собирали десятки тысяч людей на стадионах, ей подражали, ее превозносили. А теперь Морган даже не следит за тем, что пишут про нее в сети или прессе. Спасибо, начиталась уже. Может, она и заслужила все эти колкие и обидные слова. Океаны разочарования и реки ненависти. Кто знает. Мнение людей не статично и меняется стремительно. Особенно быстро в худшую сторону. Оступишься однажды, и они забудут все хорошее, что думали о тебе прежде. В ее случае так и было: слепое обожание сначала сменилось жалостью, а после переросло в настоящую неприязнь. Будто она разбила не только свои мечты, но и их. Будто она была в ответе за их жизни, стремления и радости. Эти люди видели в ней лишь образ, который был им приятен и необходим, а тот простой факт, что она оказалась обычным человеком, таким же, как и все, принимать отказывались. Морган прошла путь от символа побед до символа разочарований. Возможно, кто-то бы вышел с достоинством из сложившейся ситуации. Своим примером показал, как нужно преодолевать трудности и вставать на ноги вопреки всему. А она сломалась. Что ж, ярко гореть она умела всегда. Вот и сгорела быстрее прочих. Морган нехотя поднимается с кровати и, пошатываясь, бредет к выходу. Нет сил на то, чтобы привести себя в порядок. Для начала ей нужно закинуться аспирином и запить его крепким кофе, а потом уже она примет душ и переоденется. Вчера ей было не до этого. Оказавшись дома, она сразу вырубилась, рухнув лицом в подушку. В узком неудобном платье, в украшениях, которые стоят так много, что лучше об этом не упоминать, и с боевым макияжем, который сегодня превратился в цветное месиво на ее лице. Помятая и растрепанная, она бредет по коридорам пентхауса, словно бесплотный призрак. Поиски кухни затягиваются. Во-первых, голова соображает туго, а, во-вторых, за последние полгода, которые она провела то в доме матери в Калифорнии, то в клинике, отец реконструировал Башню и жилой этаж. Перемены оказались кардинальными, и теперь Морган едва справляется с ориентировкой. Блуждая по очередному коридору, она слышит чьи-то приглушенные голоса, но не успевает незамеченной проскользнуть мимо. Всевидящий и беспощадный ИИ громогласно оповещает о ее перемещениях. Створки двери, справа от нее, разъезжаются, и на Морган падает яркий свет, будто она попала под прожектор. Она замирает, страдальчески закидывая голову к потолку. Акт первый, сцена последняя. — О, Морган, доброе утро. Точнее полдень, — бодрый голос отца бьет по мозгам, как отбойный молоток. — Послушай, думаю, тебе понравится, — следующую тираду он зачитывает хорошо поставленным голосом, словно диктор из рекламного ролика. — Из окон швейцарского рехаба класса люкс в городе Цюрих открывается вид на Альпы и Цюрихское озеро. Здесь с каждым пациентом работает его личная команда профессиональных врачей. В качестве методов терапии используется программа двенадцати шагов, лечение гипнозом, расслабление нервной системы в кресле Сатори. Звучит сногсшибательно, правда? Что думаешь? Морган медленно поворачивает гудящую голову, встречаясь взглядом с отцом. Он смотрит фальшиво радостно, словно только что зачитал ей проспект Рождественского тура для детишек, которые очень хорошо вели себя весь год, и теперь им положена заслуженная награда. — У меня все под контролем, — отвечает она, слегка покачиваясь. — Да, согласен, возможно, Цюрих — это далековато, — продолжает он, полностью проигнорировав ее жалкое оправдание. — Мне нравится рехаб в Аризоне. Я в свое время провел там чудесный месяц. Советую, милая. Как отец дочери. Но выбор, конечно, за тобой. Что скажешь: Цюрих или Аризона? — Ну, пап, — тянет Морган несчастно. — Хватит издеваться. Как же погано. И хуже всего то, что отец не один. В глубине мастерской Морган видит застывшего у чертежей Паркера, который таращится на нее этим своим осуждающим взглядом пай-мальчика. Прелестно. Уже нельзя спокойно пройти от комнаты до кухни, чтобы не наткнуться на постороннего человека в собственном доме. Или уже не в собственном? — Разве я издеваюсь? Когда придешь в себя, загляни в почту, я сбросил тебе самые лучшие варианты. Так и быть, разрешаю выбрать клинику на твой вкус. Морган не в силах пререкаться сейчас. Аспирин и кофе. Кофе и аспирин. — Пап, я сейчас выпью кофе. Приму душ. А потом поговорим, хорошо? Только давай наедине. Она делает акцент на последнем слове. Помимо реставрации Башни и пентхауса папа был занят еще одним проектом. Этим подхалимом Паркером. Человеком-пауком. Его протеже и любимчиком. Они познакомились пару лет назад, и сначала все было терпимо, но теперь, видимо, Паркер окончательно оплел своими паучьими сетями ее доверчивого отца. За последние полгода, которые Морган провела в Калифорнии, они явно сблизились еще сильнее. Что ж, папочка нашел себе отдушину, заменил неудачную версию дочери на более совершенного отпрыска. И теперь она вынуждена терпеть его присутствие. Мириться с тем, что отец отчитывает ее прямо у него на глазах. Запугивает рехабом. Как унизительно. Ей нужно личное пространство. Отдельная квартира. — Жду тебя здесь через час, — теперь тон отца достаточно жесткий, чтобы отбросить любые мысли о возможности ослушаться и не прийти. — И будь готова к серьезному разговору. — Ок, — обреченно кивает Морган, возобновляя путь на кухню. День задался.***
— Продолжим, — как ни в чем не бывало говорит Тони, возвращаясь к чертежам деталей для костюма, едва силуэт Морган исчезает из провала дверного проема. Питер чувствует себя не в своей тарелке. Кивает, возвращаясь к работе и стараясь вести себя невозмутимо, как и сам мистер Старк, но у него плохо получается. На самом деле, у Тони тоже получается так себе, но все же лучше, чем у Питера. В комнате витает напряжение, вызванное появлением Морган. Хоть Тони внешне и ведет себя так, словно все в порядке, но от него буквально волнами расходится мрачное уныние. На языке Питера вертится множество вопросов. Вот только он не знает, уместно ли будет расспрашивать Тони сейчас. Особенно о Морган. В конце концов, он не видел ее полгода. Да и вообще никогда не лез в их семейные отношения, хоть и был наслышан о проблемах, что царили в семействе Старк. И которые приобрели совсем уж зловещие формы после тех ужасных событий годичной давности, после реабилитации Морган и ее срывов. — Кажется, Морган уже лучше, — выдавливает он банальнейшую чушь, которая не имеет ничего общего с реальностью. Тони тяжело вздыхает, позволяя себе слабость. Прокручивая небрежным движением проекцию новой детали, размышляет о чем-то, но вскоре перестает притворяться и говорит откровенно: — Физически — да. Она почти полностью восстановилась. Но психологически — нет. Как с цепи сорвалась. Я старался не давить на нее. Понимал, что ей пришлось пережить. Но, кажется, именно этим решением загнал нас в ловушку. Вынужден признать, у моей дочери серьезные проблемы. Она катится в пропасть, а я, вместо того, чтобы сразу бить тревогу, только потакал этому. И теперь у меня нет иного выбора. Я на полном серьезе планирую положить ее в рехаб. Пока не поздно. — Думаете, это необходимо? — осторожно спрашивает Питер, представляя уже последствия такого решения для взаимоотношений отца и дочери. Тони устало приваливается бедром к столу и потирает переносицу, оставляя на коже развод машинного масла. — А разве есть другой выход? Я старался быть понимающим. Супер-папой. Не нудным родителем, который раздражает, а своим в доску парнем. После травмы разрешал ей все и на все закрывал глаза. Ни в чем не ограничивал. Ну, подумаешь, вечеринка за вечеринкой, подумаешь, выходка за выходкой, которыми потом пестрят все желтые издания. Подумаешь, полностью уничтоженная репутация. Сам таким был. Решил, пусть перебесится. Решил, что пройдя это, она придет в себя. Она ведь с пяти лет жила в постоянных ограничениях и тренировках, а тут, вроде как, ощутила вкус свободы. Я думал, ей это нужно, и она справится. Она ведь всегда была такой ответственной, дисциплинированной. Такой, как Пеппер. А теперь я вынужден наблюдать за ее саморазрушением. Она стала совсем неуправляемой. Питер понимающе кивает. Ситуация крайне сложная и неприятная. Смотреть на искреннюю боль мистера Старка почти невыносимо. Но и в то, что Морган до конца пропащий человек Питер верит неохотно. Неужели нельзя все исправить без радикальных решений? Неужели, все действительно так безнадежно? И вообще, что он знает о Морган Старк? Разумеется, то, что она единственный ребенок Тони Старка и Пеппер Поттс. Ее родители в разводе почти пять лет. Она профессиональная гимнастка. Бывшая. Многократная чемпионка страны, мира и последних летних олимпийских игр. Она тренировалась в Техасе и Калифорнии, но часто приезжала в Нью-Йорк к отцу. Или он приезжал к ней. Также всем известно, что год назад, во время ее показательного выступления на ток-шоу в прайм-тайм, произошел чудовищный инцидент. То ли умышленное преступление, то ли роковая случайность. Во время сложнейшего элемента, когда Морган выступала без страховки, надломилось основание брусьев. Морган вылетела на несколько метров, не справилась с приземлением и получила страшные травмы позвоночника и плечевого сустава. Мистер Старк бросил тогда все на свете, днями и ночами не отходил от дочери. Привлек самых лучших врачей, воспользовался всеми связями и доступными технологиями. А Пеппер засудила всех, кто как-то был причастен к столь печальным событиям, чтобы подобная халатность никогда больше не повторилась. И не стоила никому спортивной карьеры или даже жизни. Морган постепенно приходила в норму, несмотря на то, что изначальный прогноз был совсем неутешительным. Но после лечения она не вернулась в большой спорт. Ударилась в вечеринки и прожигание жизни. Из национальной спортивной героини Америки превратилась в девочку для битья. Только ленивый не говорил о ее крахе и аморальном поведении, кидающем тень на все спортивное сообщество в целом. Ах да, был еще один неоспоримый факт. Она терпеть не могла Питера. Это было очевиднее некуда. И она этого совершенно не скрывала. Питер, конечно, догадывался из-за чего. Скорее всего, она считала, что он влез в их семью и стал ей конкурентом. А после ее травмы и завершения спортивной карьеры все только усугубилось. Отношения ухудшились. Но Питер старался не думать о ней плохо и избегать поспешных выводов. Делал скидку, ссылаясь на тяжелые жизненные обстоятельства. Старался не судить. В конце концов, ее неприязнь к нему не повод для его неприязни к ней. Хотя бы потому, что он почти не знает ее. А также искренне верит, что людям надо помогать. Всем без исключения. — Ну, я все же думаю, что с рехабом можно повременить, — делится своими размышлениями Питер. — Мне кажется, у вас получится достучаться до нее. Да и Морган, наверняка, хочет того же. Просто она запуталась. — Питер-Питер, — улыбается Тони, слегка потрепав его по плечу. — Если бы она хоть немного была похожа на тебя, я бы отнесся к ситуации совсем иначе. Но она, как выяснилось, скорее похожа на меня самого, а это, поверь, весомый повод для беспокойства и бескомпромиссных решений. — Просто, понимаете, я не верю, что человек может за год изменить все свои взгляды на жизнь и предать идеалы, — очень живо возражает Питер. — Она же спортсменка. Олимпийская чемпионка. А то, что происходит с ней сейчас — лишь кризис. Да, затянувшийся, но и причина была весомая. Может все-таки дадите ей еще один шанс? Она ведь только вернулась. Дайте ей время. Пусть адаптируется. Пусть вспомнит, кто она есть на самом деле. Она вас послушает, я уверен! Выпалив все это на одной ноте, Питер надеется, что ему удалось хоть немного приободрить мистера Старка и предостеречь его от поспешных решений, которые могут привести к еще большим проблемам. Нет, пусть мистер Старк сам решает, конечно, но Питер искренне верит, что все можно поправить менее болезненным способом. Выслушав его, Тони хмыкает. Окидывает Питера внимательным острым взглядом, а потом резко возвращается к деталям. Парой размашистых движений увеличивает проекции и начинает быстро вводить код. — Спасибо, Пит. В твоих словах есть зерно истины. Я подумаю, — его пальцы порхают над голографической клавиатурой, а сам Тони начинает покачивать головой, будто в ней засел навязчивый ритм. — Заболтались мы с тобой, а работа, между прочим, не ждет. Код нужно проконтролировать, мне теперь до прихода Морган не отойти отсюда. Принесешь попить? Глянь, что есть в холодильнике, будь добр. Питер пожимает плечами. Ладно, не хочет продолжать разговор — не надо. Питер позже все-равно вернется к нему. К тому же, его слова вроде бы воодушевили Тони. — Что будете? — спрашивает Питер, созерцая множество разноцветных банок, которыми набит холодильник в мастерской. — Колу. Питер пробегает взглядом по плотным рядам. Множество марок газировки, энергетики, холодный кофе. — Колы нет, — бросает он. — Выберите что-то другое. — Черт, мне нужна только кола. Она осталась в другом холодильнике. На кухне. Сходишь? Питер замирает. — Но там же сейчас Морган. И она, наверняка, будет не в восторге. — Да? — удивляется Тони. — Кажется, она в душ собиралась. — Она сама сказала, что ей нужно выпить кофе. Душ — потом. — А, ну ясно. И что, тебе теперь на кухню зайти нельзя, раз Морган тут? Брось, Пит, чувствуй себя, как дома. Или оставишь старика умирать от жажды? Питер вздыхает. Плохая идея. — Ладно, я схожу. — Спасибо, — благодарит Тони, с усиленным вдохновением набирая код. Теперь он не просто покачивает головой, а что-то напевает себе под нос. Питер плетется на кухню, как на эшафот. Может, Морган уже ушла? Ну, он хотел бы узнать ее получше, может даже завести подобие дружбы, но сейчас она явно не в лучшем расположении духа. Да и сам Питер чувствует какую-то неловкость. Но надежды Питера не оправдываются. Добравшись до кухни, он застает Морган, сидящую за столом и уткнувшуюся лбом в скрещенные перед собой руки. Сначала он теряется, решив, что она плачет. Но ее плечи не вздрагивают, а в кухне стоит звенящая тишина. Точно не плачет. Растрепанные волосы закрывают ее лицо, каскадом разметавшись по плечам и рукам. Взгляд Питера выхватывает из ее образа ненужные детали. Например, то, что молния на ее платье разъехалась, обнажая белую кожу спины, выступы позвонков и застежку черного лифчика. Питер отводит глаза, чтобы избавиться от неуместных сейчас мыслей. И не только сейчас, а в принципе неуместных. Зайти, взять колу, уйти. Молча. Идеальный план. Но разве это будет честным поступком, после того, что он услышал от Тони? Нет, нужно сказать ей, раз уж он здесь. Может быть, если она услышит о планах ее отца от другого человека, то более серьезно отнесется к ним? Да, он скажет. И будь, что будет.***
— Если продолжишь в том же духе, мистер Старк на самом деле положит тебя в рехаб. Он серьезно настроен. Очень. Паркер. Его голос врывается в ее безмятежное похмельное сознание, нарушая шаткий покой. Нет, это утро, точнее полдень, не может стать еще хуже! Он издевается над ней? И получаса не прошло с момента, как она вышла из своей комнаты, а он уже дважды появляется в зоне ее видимости. Это же огромный пентхаус! Какого черта он постоянно оказывается рядом, будто они соседи по общаге?! Теперь он еще и треплется. Как же ее все бесит. Морган медленно выпрямляется и смотрит в сторону Паркера с очевидным оттенком презрения. Взгляд цепляется за принт на футболке. Жирный кот в схеме золотого сечения. Типичная нердовская одежда. Вот, правда, надета на совсем нетипичное для нердов тело. Плечи и грудь достаточно широкие, а бедра, наоборот, узкие. И загорелые сильные руки. Его фигура близка к типу парней из ее гимнастического зала, которые всю свою жизнь половину светового дня посвящают предельным физическим нагрузкам и оттачиванию навыков. Но ему то все досталось просто так! Случайная мутация и, пожалуйста, не нужно годами тренироваться, чтобы отработать тройное сальто назад. Бесит. Морган отводит глаза. Какого черта она вообще его рассматривает? — Как мило, что он делится с тобой планами о моем будущем, — цедит Морган и страдальчески опускает голову, вновь утыкаясь лбом в центр скрещенных рук. Как же трещит голова. — Не думаю, что это будет самое радостное решение в его жизни, — Питер игнорирует ее колкость, проходя вглубь кухни. — И не думаю, что тебе самой этого хочется. Так может не доводить до этого? — Тебе то что, Паркер? — глухо бросает она. — Я не понимаю, зачем топить себя и делать хуже, когда можно все исправить, — Питер замолкает, и Морган слышит, как он открывает холодильник и начинает там рыться. Что-то передвигает, чем-то шуршит, а после небрежно хлопает дверцей. Морган слегка вздрагивает и стискивает зубы. Специально он что ли? — К тому же с алкоголем нужно быть осторожней. Нужна мера. А лучше вообще без него. Может, стоит об этом подумать? — А может тебе стоит заткнуться и не лезть не в свое дело? — шипит Морган раздраженно. Ей кажется, что еще немного и у нее начнет дергаться глаз. Что Паркер себе позволяет? Шарахается в ее доме, как в собственном, проводит времени с ее отцом больше, чем она сама, да еще бросает совсем непрозрачные намеки на то, что она алкоголичка и ее не помешало бы запихнуть в рехаб! Наверное, и отца подбивает на это. Ага, хочет сплавить ее подальше отсюда. Чтобы не мешала ему. Вот уж действительно — внешность обманчива. С виду такой тихий и безобидный, а на самом деле подлый и коварный. Уже продумал все, спит и видит, как бы от нее избавиться. Нет уж. — Я лишь решил рассказать тебе то, что знаю. Вдруг поможет, — спокойно отвечает Питер, направляясь к выходу. — А дальше — решай сама. Морган резко распрямляется, перед глазами вспыхивает цветное марево, а приступ головной боли сменяется тошнотой. И, правда, зачем она столько пьет? Но сейчас это неважно, поразмышляет о своем алкоголизме позже. Морган бросает испепеляющий взгляд в спину Паркера. Пусть даже не надеется на то, что займет ее место. Каких-то десять минут назад она всерьез размышляла о бегстве и съеме отдельного жилья, но теперь планы изменились. Пусть Паркер запомнит раз и навсегда — это ее дом, а Тони Старк — ее отец. — Не знаю, что ты задумал, Паркер, но у тебя ничего не выйдет. Это мой дом. И я планирую здесь задержаться. Питер разворачивается к ней, удивленно вскидывает брови и растерянно разводит руками, с зажатыми в них банками колы. — Кто-то разве против? Кажется, я, наоборот, предупредил тебя о планах мистера Старка. И даже смею надеяться, что ты примешь мои слова к сведению. Морган поджимает губы, скользя по нему сканирующим взглядом. Говорит искренне, будто на самом деле заинтересован в том, чтобы она взяла себя в руки, наладила отношения с отцом и все у них стало просто замечательно. Но разве ему можно верить? Он же, наверняка, видит в ней помеху. Ведь своим возвращением она спутала ему все карты. Теперь внимание отца рассеется между ними двумя, а Паркер ведь уже привык быть тут единственным и неповторимым. Гордостью и надеждой. Ребенком, который никогда не разочаровывает родителей. Нет-нет-нет, Морган так просто не поведется. Ей мало щенячьего взгляда и наигранного дружелюбия. — Иди, давай, Паркер. Оставь меня одну хоть на секунду. Скоро меня ждет серьезный разговор с папой. И даже не пытайся наговорить ему обо мне всякой чуши, — предостерегающие заканчивает она. Питер тяжело вздыхает, устало качает головой и уходит, оставляя Морган с твердой решимостью переиграть ситуацию в свою пользу.
