Once In A Million Years

Доктор уже забыл, что значат простые голоса в ТАРДИС, когда обрек себя на жизнь в «облаке». Забыл, как правильно следовало дышать при виде любого упоминания о том, что упустил. Круг замыкался, само Время никого не ждало, даже его. Невозможно изменить то, что мог узнать заранее. Невозможно открыть дважды одно и то же место с таким же первоначальным замиранием сердца, потому что ощущения не станут от подобной пытки ярче. Зачем нужны люди вокруг, когда безумие и одиночество позволило его унести за собой в пучины глубоких вод? Он жил так долго в этой темноте, что с годами привык расставаться и начинать все сначала. Но не в этот раз. Не с этой регенерацией. Лучше корпеть над чтением книг, запираться в темноте и ждать до боли знакомый стук каблуков, даже если они будут звенеть всего лишь в его голове. Так жестоко он к себе еще никогда не обращался — боль уходила с бесчисленными днями, а ради заживления он находил кого-то другого, кто дарил ему ощущения радости и покоя. Но не в этот раз. Не сегодня. Ривер ушла, не оставив за собой даже записки, просто испарилась в воздухе, предоставив его всепоглощающему одиночеству. Она верила в него, желала поскорее найти ему кого-то, кто снова бы днями и ночами занимал его мысли, и она отчаянно хотела с ним встретиться. Но вот только понимала, что для них наставали весьма непростые времена. Линии времен сокращались стремительно, как и свободные страницы ее дневника. Он был уже пожелтевший, с мятыми концами, больше половины записей израсходовали каждый сантиметр бумаги, а на пустых страничках оставалось не так много места, чтобы наполнить его новыми волнующими записями. Ривер хотела видеться с ним, по-настоящему, действительно, однако боялась увидеть в его глазах давно потухший блеск, а также пустоту, которая означала бы неминуемый отказ. Она не становилась молодой, не могла использовать дополнительную жизнь, чтобы эта сказка продолжилась, поэтому в конце концов просто предпочла на некоторое время скрыться из его виду, даже если и понимала, что для них, настоящих Доктора и Ривер, у которых почти нет друг от друга секретов, эта разлука станет весьма долгой. Но Ривер соглашалась с судьбой пожертвовать своим дневником, чтобы продлить эти мгновения, которые, быть может, потом придется собирать по крупицам. Спустя лишь время Ривер осознала, сидя за профессорским креслом рабочего стола в Университете Луны, что означала смена интерьера внутри ТАРДИС. Только теперь она поняла это — с уходом ее родителей начался тихий и долгий траур, который каждый нес внутри себя, не давая ни с кем делиться этой проблемой. Она помнила, как он спешил задать координаты, когда была еще довольно-таки молодой, считая, что он так стремился попасть к ее родителям, она видела, как блестели его глаза, когда она спрашивала в их полуосвещенной спальне про Эми и Рори, продолжая лежать у него на плече, но никогда не получала должного ответа — Доктор сильнее лишь прижимал ее к себе, стараясь спрятать лицо в ее пышной копне золотистых локонов. Он не имел права с ней делиться будущим, не мог ее подвести или расстроить, поэтому только теперь Ривер осознавала, насколько тяжкий груз он носил в себе, даже если и предполагалось, что у него появилась новая спутница, с которой он отправлялся спасать миры. Она получала сообщения от Вастры и Дженни, которые присматривали за Доктором в Викторианском Лондоне, но не хотела отправляться и читать ему мораль за тем, что он совсем отгородился от всего мира. Ривер не хотела ссор, не хотела обнажать ту хрупкость и уязвимость, что она носила в себе на протяжении многих лет. Она не могла с ним оставаться надолго, понимая, что это постоянство просто уничтожит их. Держалась подальше от ТАРДИС и отправлялась в путешествия каждый раз, как у нее появлялась возможность, дабы заполнить в себе разрастающуюся бездну, в которую она не желала падать окончательно. Ривер беспокоилась за мужа, однако он сам должен был принимать решения, что хорошо, а что плохо для него. Она давала выбор, стараясь не причинять никому очевидной и неприятной боли. Однако так или иначе, этим самым она бросала и себя, и его в безысходность, из-за чего в итоге Доктор мог просто-напросто потерять с ней и без того призрачную нить, связывающую их вдвоем на долгое время. Когда Доктор обнаружил Клару Освальд в нескольких местах одновременно, спасая его жизнь и отдавая свою, тогда все, пожалуй, и переменилось. Доктор снова путешествовал, снова носил бабочки на своем сером костюме, а на лице вновь разгоралась светлая широкая улыбка. Но Ривер он с тех пор больше не видел, точнее, ту самую взрослую версию Ривер, с которой он так чуть ли не поссорился и хотел с долей одержимости оставить рядом с собой, хоть и понимал, что так долго продолжаться не будет. Что ж, наверное, так лучше было для всех, ведь не надо придумывать, как отсрочить еще на пару встреч Библиотеку, как избежать того, что однажды она предстанет перед человеком, который совершенно ее не знает. Он боялся, что так он принесет лишь еще больше боли им двоим. Пусть он лучше знает, что Ривер сейчас в Университете, читает лекции и странствует, нежели стане переубеждать себя, что им необходимо сдаться друг другу. — Увидимся через пять дней, — машет рукой ему на прощание Клара, когда она выходит из ТАРДИС, оставляя забытой на его консоли обыкновенную перчатку, что осталась у нее со времен того, как самоего последнего визита в старый Лондон. — Увидимся скоро. Непременно, хоть через пять минут, — шепчет Доктор в ответ, когда двери ТАРДИС закрываются, и он наконец-то имеет возможность отправить Старушку в водоворот, чтобы оказаться на новом, более увлекательном месте. Он мечтал посетить одно укромное местечко на планете, где делали прекрасные воздушные пирожные, а аромат ванили распространялся на долгие мили вперед, пока не услышал резкий шорох в коридорах корабля. Он знал, что оставался один, однако его осторожность не подвела его. На приближающиеся звуки он шел чуть ли не на цыпочках, пока не понял, что скрывалось за дверью, откуда доносилось шелестение одежды. Это была их с Ривер спальня, в которую он уже не заходил очень долго, не решался прикасаться к ее вещам или что-либо менять. Доктор просто просил, чтобы на время эта комната исчезла из его виду, чтобы каждое воспоминание не отдавало в сердце так болезненно. Дверь распахнулась, и за ней Доктор увидел Ривер, переодевающуюся в более удобную одежду после душа, когда она медленно повернулась к нему, улыбаясь так ярко, что мужчина подумал, будто он сошел с ума. Однако одежда, которая лежала аккуратной стопкой на атласных покрывалах кровати, говорила ему, что Ривер еще даже не высвободили из тюрьмы, а значит, для нее это были ранние дни до сих пор. Он стоял в дверях, не решаясь зайти, пока Ривер продолжала расчесывать свои кудри, периодически ворча, что расческа запутывается в ее волосах. Доктор кратко улыбнулся — давно он не видел такой домашней обстановки, давно он не чувствовал себя так спокойно и открыто, ведь даже с Кларой приходилось скрывать огромную часть правды. — Привет, сладкий, — произнесла Ривер, улыбаясь ему в зеркало, когда могла заметить замешательство на его лице. Да, это точно и определенно еще молодая Ривер, которая ничего не знала о недавних событиях. — Я была обеспокоена, увидев новый интерьер ТАРДИС. Более мрачный и техничный, но мне нравится. — Старушке нужно было перезарядиться после одной из поездок, поэтому вышло крайне скверно, но никто не пострадал, тем не менее, — Доктор прикрыл за собой дверь, приближаясь к Ривер. Он чувствовал облегчение, видев ее рядом с собой. Он ужасно скучал, даже если и не хотел это признавать в глубине души. — А мои родители? Они ведь не в ТАРДИС сейчас, — Доктор опустил голову, понимая, что сердца до сих пор разрывались от боли, но Ривер не должна была ни о чем знать. Для нее еще не настало время. — Милый, ты выглядишь очень грустно. — Все в порядке, просто они решили остаться в Лидворте ненадолго, а я… — Не нужно передо мной оправдываться, ведь у них были на то причины, чтобы остаться на Земле. Может быть, так даже лучше, ведь я прибыла сюда лично к тебе, а не за семейными посиделками. — Неужели? О, Ривер, ты очень плохая девочка, — прошептал он, не сумев сдержать улыбки, в то время как ее руки уже обвивались вокруг его шеи, чтобы притянуть к себе для поцелуя. — Где мы? — Наводнения Монмартра, а ты? — Очень далеко, милая, что даже лучше об этом не спрашивать, — его ладони на пару мгновений прижались к ее щекам, пока они продолжали пристально смотреть друг другу в глаза. — Я скучал по тебе. Ривер не знала, к чему такая откровенность была нужна, не понимала, почему он дрожал и трепетал перед ней, когда они в последний раз виделись не так уж и давно, но, заметив его темное длинное пальто, другие брюки и серую бабочку, она поняла, что Доктор опережает ее в очень многих событиях. Дальних событиях, о которых он ничего не может рассказать. И она решает не спрашивать, притягивая Доктора еще ближе к себе, все же встречаясь с ним в поцелуе, пока руки уже начинают лихорадочно бродить по одежде, пытаясь ее снять. И они стоят в таких объятиях довольно-таки долго, пока Доктор резко не отрывается от нее, беря за руку и ведя в консольную, не смотря на ее протесты и возмущения, что она еще оставалась не переодетой для выхода в приличное общество. — Бросьте, доктор Сонг, платье и не понадобится. Тем более, и в этом костюмчике ты выглядишь довольно очаровательно, — под недовольный вздох со стороны жены он продолжил, — мы отправимся с тобой в один из самых замечательных ресторанов, на планету, где всегда идет дождь, а радуга будто заслоняет собой все небо. Там подают лучшие морепродукты и диковинные закуски, которые отыскать в любой другой галактике просто невозможно. Координаты заданы, корабль трясет во время поездки, пока они резко не приземляются, а Ривер даже не успевает достать до стабилизаторов, которые теперь находились с другой стороны консоли. Зонтик Доктора уже наготове, его руки подают ей пару перчаток, пока свои он держит во внутреннем кармане, будучи готовым достать их оттуда в любой момент. И Ривер легонько улыбается, смотря, как Доктор поправляет на ней шарф, целует мягко в лоб и подает ей свою руку, когда они собираются немного пройтись по дороге, прежде чем оказаться в самом ресторане. Доктор уже и не думал, что будет вновь держать жену в своих руках, что сможет наслаждаться ароматом ее духов и простым объятием ее руки, пока они собирались выйти наужу. Он оттолкнул ее. Точнее, они оба решили, что так будет лучше. Однако теперь он видел молодую версию Ривер, и его сердца бились в два раза быстрее, пока они не стали замечать после влюбленных до ужаса взглядов, что дорога напоминала, скорее, поле, а издалека доносился металлический скрежет и лязгание кандалов, пока они не увидели стражников, направляющихся прямо к ним. — Вы не имеете права находиться в этом месте, оно священно! — кричали стражники, пока Ривер и Доктор стояли в недоумении и смотрели на мужчин в темных одеждах. — Каждый, кто переступает через границы на священное поле, в итоге должен быть наказан самими богами, которые приговорят вас к смерти. Не успели они опомниться, как их тут же схватили и заставили идти с собой, а у Ривер впервые за долгое время с собой даже не было бластера или ножей. Она разочарованно вздохнула, смотря на Доктора с явным недовольством, когда они не имели возможности никуда сбежать. Ей хотелось кричать, хотелось пнуть его локтем в ребра или же сделать захват и повалить его на землю, чтобы преподать соответствующий урок, однако Ривер лишь разочарованно вздыхает, понимая, что они должны быстро придумать какой-то план, пока с ними не расквитались. Все равно она еще желала отчаянно попасть сегодня в ресторан. — Так, значит, ты забиваешь координаты?! Лучший ресторан галактики?! — Мы всего лишь немного промахнулись, дорогая. Не о чем беспокоиться. — Нас принесут в жертву, поэтому нужен план, — она повернула голову в его сторону, хмуря брови. — Нужно придумать отвлекающий маневр, а потом сбежать, — он гордо улыбался, идя рядом с ней. И она возмущалась, говоря, что это всего лишь обнадеживающая перспектива, пока им нужно было быстрее шевелить мозгами. Благо, к их счастью, Доктор почуял в воздухе запах озона, предвещающий скорую грозу, которая и помогла им сбежать. Они промокли насквозь, пока добрались до ТАРДИС, поэтому ни о каком ресторане речи уже идти не могло. Им наспех пришлось избавляться от одежды и направиться в душ, чтобы после холода прийти в чувства, пока Ривер продолжала читать ему мораль, отбирая у него полотенце из рук. Что ж, она вполне могла провести тихий вечер и в ТАРДИС, если он в очередной раз ночью не исчезнет из постели, опять занявшись ремонтными работами. Она хотела, чтобы он сильнее прижимал ее к себе и напоминал, что у них еще есть много времени, но скоро все равно надо было уходить. Ривер провела некоторое время на кухне, стараясь приготовить им что-нибудь поесть, пока Доктор оставался в спальне, зарисовывая очередной пейзаж за окном. Он был настолько погружен в свое занятие, что даже не заметил позади себя женские шаги, быстро приближающиеся к нему. Руки обвивались вокруг его шеи, когда тарелки уже стояли на столе, а рядом стояло два бокала для шампанского, которое они оба берегли для особого случая. Губы скользили его уху и скуле, пока она сильнее прижималась к нему сзади, пытаясь запомнить это мгновение как можно дольше. У Доктора, похоже, были схожие мысли, когда он откинулся в ее объятия, положив свои ладони на ее руки, а его глаза искали ее в поисках ответа. — Я скучал по тебе. Слишком долго, — сказал он, почувствовав поцелуй в лоб от нее. — Знаю, милый. Но обычно ты такие вещи никогда не говоришь, — произнесла она, продолжая смотреть на будущую картину. — Зато я умею их отлично показывать, — он резко развернулся в ее объятиях, усаживая к себе на колени, пока она пыталась удержаться за него, чувствуя его мягкие подушечки пальцев у себя на висках, а ее разум быстро поддавался навстречу его таких сильных и безудержных эмоций. И все же, он не мог рассказать ей, что произошло не так уж недавно. Вместо этого, он показывал ей события Войны Времени, показывал себя тем мрачным и безнадежным мужчиной, который скрывался у всех на виду. И он чувствовал себя настолько свободным, что теперь ощущал острую потребность в том, чтобы сказать ей то, что очень давно должен был ответить. Его настоящее имя. Ключ к его полному доверию. Его проявление безграничной заботы и любви. Когда-то он боялся услышать из ее уст собственное имя, словно на него вылили ушат холодной воды, но теперь Доктор понимал, что это единственно правильное решение. Такое сложное, такое непростое и одновременно прекрасное, что у Ривер перехватывает на долю секунды дыхание. Она никогда не думала, что он поделится с ней таким большим секретом, никогда не верила, что он подпустит ее настолько близко, чтобы он ей рассказал. И несмотря на ее попытки неоднократно узнать его истинное лицо, все заканчивалось неопределенно, неясно. Говорил ли он это в отчаянии, когда у него столько всего скопилось тяжелым грузом? Да, он старый эгоистичный мужчина, привыкший жить в одиночестве, но он никогда не мог отказать себе в том, чтобы рядом с ним был кто-то, кто понял бы его лучше остальных, принял бы, уверил. Тишина обволакивала их, когда Ривер продолжала просто улыбаться, не решаясь от него отстраниться. Она настолько была впечатлена его решением поделиться наконец-то чем-то настолько сакральным, что у нее щемило все внутри. Ривер понимала, что и даже это решение давалось ему нелегко. Весь остаток их времени они не очень много говорили, и все же Доктор хотел отблагодарить ее с утра, когда обнаружил, что Ривер еще не ушла. Он мечтал свозить ее в Одинокую Долину, где неподалеку находились с чистым и таким глубоким морем скалы с множественными проходами и углублениями. Песок был прозрачным, но стоило волне появиться на берегу, как тут же он становился голубого цвета, а следы от босых ног могли остаться черными. Солнце тут редко так садилось, что ночь в долине почти никогда не наступала. Это был момент одиночества, попыток переосмыслить себя, когда Доктор вышел наружу, сняв с себя пальто и закатав рукава рубашки до локтей, позволяя остаться наедине со своими мыслями. Он не знал, что произойдет дальше: встретит ли он Ривер снова, или же это будет их последняя встреча; нужно ли было заполнять дневник или все же оставить пару чистых страниц, чтобы даже он потом об этом не вспомнил; хотелось ли ему искать отчаянно с ней встреч, если Ривер в настоящем фактически попрощалась с ним, подведя итог, что ей нужно время, чтобы побыть одной и понять, что же произошло такого в их браке, что заставляло все разрываться на куски. Она не знала ответа, зато Доктор мог его назвать. Их время сокращалось, испарялось и утекало сквозь пальцы, пока на самом деле он пытался у Времени вырвать еще и еще одну новую встречу, даже если это оказывалось чем-то непозволительным и даже запрещенным. Он — старый безумец, выживший из последних остатков здравомыслия, однако он устал жить в неведении, безысходности и беспомощности перед самим временем. Он пытался торговаться с ним, искать лазейки и даже идти на обман, но все это еще больше заводило его в тупик. Точно так же, как и следы на песке, которые могут исчезнуть с наступлением новой волны, жизнь их представлялась лишь короткими, но ценными урывками, которые отнимало у них само Время. Вор ли оно? Обкрадывало ли оно Повелителя Времени, который за свою жизнь успело немало повидать? Доктор не мог дать на это ответа, и все же надеялся, что у них оставались с Ривер еще встречи, еще возможности, еще один небольшой кусочек счастья, от которого не согласен отказываться так просто лишь потому, что сам загонял себя в пучины глубоких вод, состоящих из сожалений, горя и скрытых слез. Он даже не заметил, как на его плече оказалась теплая ладонь, и он повернулся к Ривер лицом, замечая, как она странно смотрела на него. Пальцы легко прикоснулись к щеке и смахнули легкую слезу, катящуюся по его щеке. Ривер никогда не помнила, чтобы видела его таким, но слова не требовались. Она понимала его прекрасно с полуслова и чувствовала, что очень долгое время он держится с ней отстраненно, хоть и пытается выглядеть счастливым. Его улыбка искренняя, хоть и кроткая заставила ее обернуться вокруг и увидеть красоту, которую она так долго не хотела даже замечать. Оставленные ее следы на песке соединялись теперь с его следами создавая причудливые формы вроде сердца, а волны холодного моря обволакивали ее ноги, когда она держала Доктора за руку, решаясь наконец-то положить голову ему на плечо. — Ты рано исчез из постели, — сказала она шепотом, отчего он слегка вздрогнул. — Мне нужно было подумать над кое-чем, но сейчас я могу дать все свое полное внимание, — улыбка на его лице стала чуть шире, когда его руки обхватили ее за талию и прижали еще ближе к себе. — Что думаешь о виде, дорогая? — Здесь красиво, лучше, чем на любом другом пляже и так безлюдно. Не хочешь мне сказать, что с тобой уже долгое время происходит? Ты держишься крайне отстраненно со мной. — Все уже прошло, — солгал он, беря ее лицо в руки, словно драгоценную чашу. — Я подумаю над этим еще чуть позже. Но ты права, я поступаю, как самый настоящий не джентльмен. Позволь мне все исправить? И Ривер тянется за его поцелуем, утягивая за собой на траву, когда под ней оказывается не пойми откуда одеяло, а ее руки стараются лишь сильнее прижимать ее к себе. Хотела бы она верить, что этот момент продлится вечно, но завтра ей придется возвращаться в свое время и в тюрьму, а ему — разбираться с проблемами гнетущей уязвимости и слабости из-за того, что он и так все проиграл в этой жизни времени. После же они долги лежали в траве, и оба вновь молчали. Бездна исчезла, однако она вела их все еще большую неизведанность. И даже новые путешествия с Кларой никак не сумеют заделать эту брешь. Он виноват перед ней, знает, что должен был позволить ей скорбить, но Ривер просто ушла, испарилась в воздухе, а вместе с тем забрала с собой его последние шансы на то, что они еще встретятся. Хотя нет, он твердо верил, что может быть, все это было и к лучшему. Чем реже они оба взрослые будут встречаться, тем дальше Библиотека будет отодвигаться. Только поможет ли это перед страхом все той же неизведанности?