Говорят - сирены однолюбы

Ни земли, ни воды - ничего. Замела метлой белый свет пыль. И страшится теперь одного, Как не стала бы небылью быль. Обряд - Мельница *** Ветер играл с темными отросшими волосами парня. Колючие снежинки, врезались в веснушчатую кожу лица и голых, замерзших рук, но парень не обращал никакого внимания на погоду. Его волновала она. Сильнейший зов Водяной колдуньи, сигнал ее проклятья, управлял им. Сева бежал, не разбирая дороги, не смотря под ноги, вырезаясь в заснеженные ветки голых деревьев.   И вот в далеке он увидел ее, ее безжизненное тело, лежащее на холодной земле, раскинутые в стороны руки. Сева даже не замечал ее подруг, стоявших чуть поодаль, обнимаясь, закрывая руками мокрые от свежих слез лица. Он бежал. Юный целитель упал на колени перед Полиной, на ходу начиная колдовать. Руна за руной, заклинание за заклинанием, одна за другой в руках колдуна мелькали амагили с зельями. Сева старался не отвлекаться на мысли, в них явно не было ничего хорошего. Тяжело дыша, он продолжал, продолжал пока  чьи-то руки с силой не начали оттаскивать от тела Феншо. - Не надо. Ты ничего уже не сделаешь, - голос Муромца тихий безжизненный. Он не мог поверить, не мог, не мог, не мог. Не мог он и остановиться делать хоть что-то, что-то, что могло бы ее спасти. Но не спасло. Сева медленно поднялся с колен. Все внутри него разрушалось, по крупинкам, по осколкам. Осознание приходило частями, и когда дошло, то полностью затуманило его разум. Полины. Больше. Нет. Она не очнется в лазарете. Не посмотрит больше на него своими глазами-омутами, которые так беспощадно тянули его на дно каждый раз, стоило ему только посмотреть. Не усмехнется, не ответит колкостью на колкость, не улыбнется, не придет одна на реку в полнолуние, не возьмет его рубашку, не зальется румянцем от неловкости, не придет на обряд, не призовет его, не вздохнет... Все эти мысли, эти факты уничтожали его. Не в силах смотреть на остывающее тело той, кому он безвозвратно отдал свое черное сердце, Сева взмыл в морозное небо коршуном. И чувства. Те самые чувства, что он скрывал столь тщательно больше от самого себя, чем от кого-либо. Они обрушились на него шквалом, снося все на своем пути, не оставляя ни одного нетронутого кусочка в его разуме. Все напоминало о ней. Снег, которым она могла управлять, место в лесу, где она помогала ему обращаться коршуном, перо, лежащее теперь в его кармане. И это все доставляло ему невыносимую боль. И кто виноват в ее смерти? Он. Он не успел, он опоздал, если бы он только мог все исправить. Его мрачные мысли прервал хруст снега под ногами пришедшего. Парень с золотой кудрявой головой опустился на бревно рядом с Севой. Некоторое время они сидели молча, пока Митя не подал голос: - В этом нет твоей вины. Все знали, что рано или поздно это случится. Сева глубоко вздохнул. Он ожидал услышать это. - Ты сделал все, что мог. - Не все. Если бы я переложил проклятье, ничего бы не случилось с Водяной. Муромец недоуменно посмотрел на Заиграй-Овражкина: - Для этого ты должен ее люби... только не говори мне, что... - Сильнее, чем нужно. - О, черт, Овражкин... Сева уронил голову на ладони. Отлично, теперь ему не придется нести этот тяжкий груз самому. Друзья сидели молча до самой ночи, потом так же тихо отправились в Белую Усадьбу. Говорят - сирены однолюбы. И Сева свою единственную любовь потерял.