Удачный случай!

      Гарри неподвижно лежал на грязном бетонном полу, тяжело вдыхая воздух, опираясь боком о холодную стену, и постанывал от боли, свернувшись в клубок. На футболке и джинсах красовались грязные полосы, вся одежда была в пыли, а знаменитые очки дали трещину. Голова у него жутко раскалывалась, как от сильного удара — глаза застилал белый туман, дурманящий разум. Веки налились свинцом, руки и ноги охватила предательская слабость, сковав движения в цепи. Тело жутко ломило — Гарри казалось, что он в лихорадке. Словно угли, грудь горела огнём. Поттер, потерев глаза, открыл их, и свет ударил прямо в лицо. Слезы невольно потекли по щеке. Он ослеп на мгновение, повсюду была темнота, что давила, как бархатное одеяло, однако, лишь зрение стало возвращаться, окружение стало яснее, и Гарри начал оглядываться в поисках подсказок.       Вокруг тоннель, выделанный камнем, с обшарпанными стенами, на которых краской были выведены незамысловатые рисунки и шуточные надписи; слабый, мерцающий свет из светильников на потолке, что разбивал мрак; стены, в узорах из трещин. Вдобавок, часть освещения была разбита — на полу валялись осколки стекла, маленькие, едва заметные. Откуда-то появившаяся тонкая корка льда покрыла стены и потолок. Кроме того, что-то негромко трещало, с улицы задувал ветер, завывая на входе в тоннель. Место выглядело ужасающим, отжившим и гадким. К удивлению Гарри, прямо у выхода с противоположной стороны лежало тело. Свет лишь слегка освещал лицо лежавшего мальчика: голубые глаза, светлые слепившиеся волосы, большие щёки. Кожа его побледнела, стала подобной снегу, холод осел инеем на бровях. Глаза безжизненны: в них не было ни блеска, ни уныния. Он рвано дышал, рука его непроизвольно время от времени сжималась, мышцы были напряжены, а сам он вытянулся как струна.       От мороза Гарри стало потряхивать. По коже бежали мурашки. Он попытался встать на ноги, рукой опёрся о стену и, собравшись, ступил вперёд — ноги подвели, жалобно скосившись, и Гарри рухнул коленями на пол, слегка их поранив. Точно остались огромные лиловые синяки. Преодолевая себя, Поттер продолжил ползти по мрачному тоннелю к замеченному человеку, нуждающемуся в помощи. Несколько раз упав на пути, осколки стекла впились в руки Гарри, с них, с самых глубоких порезов, маленькими струйками стекала кровь. На бетоне остался след, тянущейся от одного входа, к другому, однако, для данного места подобное не было чем-то необыкновенным, и, скорее всего, никто и не заметит ещё один рисунок кровью, расположенный на полу.       Как можно скорее Гарри подобрался к парню. На нём не было ни синяка, ни пореза, ни ушиба. Лишь кожа была мертвенно белой, словно снег, а в глазах не отражался свет. Гарри, внимательнее рассмотрев человека, окончательно понял, что это Дадли, и с испугом схватил его руку, начав торопливо и испуганно искать пульс трясущейся рукой. К счастью, сердце билось, пусть и гораздо медленнее.       Гарри пребывал в растерянности, он дёрнул Дадли, потянув его за плечо. Затем, когда тот не отреагировал, Гарри треснул по щеке Родственника, оставив красный след, но ничего не изменилось. Он не знал, что делать, хоть Дадли зло относился к Гарри, как и вся семья Дурслей, он жил с ними с самого детства, в одном доме. Сердце чаще билось при мысли, что, хоть и такой далёкий от него человек всё же умрет, всё-таки это одна из самых близких его связей с умершими родителями. На улице начался дождь: крупные капли нескоро падали на землю, издавая характерный, немного стучащий звук.       Как лавина, мысли вернулись к Гарри с большим давлением; в голове была неразбериха, информации было так много, что мозг не успевал её обработать. То привидится старая история с первого курса Хогвартса, то придумается ужас с Волан-де-мортом в главной роли, а могут появиться Рон и Гермиона, правда, уже почти взрослые.       Шум вывел Гарри из мыслей. Донеслись лёгкие шаги — и вот Поттер уже с палочкой в руках направляет её в сторону шороха. Старая женщина в розовой одежде, с длинными волосами, морщинами на лице, выражающим все эмоции, как сквозь прозрачную дверь, шла и подступала к мальчикам.       — Дадли? — прикрикнул Гарри. — Дадли! Что с тобой?       — Мисс Фигг! — удивился Поттер, уставившись на женщину, рассматриваю ту самую странную сумку за её спиной, что проносилась в воспоминаниях. — Что вы здесь делаете? — спросил он её.       — Гарри, ты здоров? Всё хорошо? Не убирай палочку, Гарри, она ещё сгодится. Дементоры могут вернуться — ответила Мисс Фигг, стараясь послать волшебнику спокойствия, но на лице её были видны и страх, и непонимание.       — Что здесь твориться, чёрт возьми, Мисс Фигг? — Гарри дёрнулся, скоро тревожно осмотрелся и выговорил. — Откуда здесь Дементоры?       — Гарри, Я не знаю, успокойся, — тихо ответила Фигг, а, собравшись, громко проговорила. — Нам надо идти, пока они не вернулись. Ты… молодец, твой Патронус спас вам жизни.       Гарри смутно помнил, что было дальше, он скоро зашагал за Мисс Фигг, слегка похрамывая, справляясь с болью в голове, и вот, он уже дома у Дурслей, слышит пронзительный крик Петуньи, склонившейся над Дадли и видит хмурый взгляд Вернона. Несмело ступил он на лестницу, поднялся в свою комнату и лёг в спасательный сон.       Проснулся Гарри, когда луна уже бросала лучи на улицу. Голова всё ещё саднила, как и грудь. Гарри потянулся к потолку, бросив взгляд на окружение, размял шею, медленно поднялся с кровати, поправив помятую, уже испачкавшуюся простынь, и, приоткрыв дверь, выглянул. На первом этаже было тихо. Пусто. Несмело он спустился, прошёлся по дому и не обнаружил Дурслей. Их не было — он испугался. Тихий гул брёл по дому, перетекая из комнаты в комнату. Гарри включил свет, что снова ярко ударил глаза, и у него пронеслись приключения, что произошли сегодня. Он окаменел посреди комнаты, потом, трясясь, рванул в ванную, с размаху растворил дверь, прошёл и уткнулся в зеркало. Он молод. Стал молодым? Та история, что пришла в голову в том коридоре очень реалистичная, и она уже начала сбываться. Мисс Фигг появилась, как и в воспоминаниях, в такой же одежде, с той же сумкой, с теми же словами. Таких случайностей не бывает.       Потрогав собственное лицо: широкий лоб со знаменитым шрамом в виде молнии, волосы, представляющие понятие слова бардак, зелёные, пронизывающие глаза, Гарри направился в зал и присел на диван, задумавшись. Гарри схватил палочку и тихо прошептал, — Люмус Максима, — небольшой огонёк вспыхнул на вершине, но он и близко не подступал по силе к тому, что мог сотворить Гарри пару недель назад. Страх опасности запрета колдовства не появился: после прожитых, пусть и необъяснимо где, событий уже не боязно, а авроры, итак, должны среагировать на Патронус.       За окном полил дождь, луну заволокли тучи, окутал земли туман, звёзд на небе почти не осталось. На улице царствовала тишина и спокойствие, даже машины проезжали редко, бесшумно проносившись вдоль дороги. Из ступора Гарри вывел раскатистый хлопок, такой он слышал во время аппарации — вскочил, и с перепуга, попытался бросить Секо в незваного гостя.       Но ничего не вышло, Гарри стоял в растерянности, выводя узоры палочкой, стараясь отправить хоть какое-то заклинание, а из стороны вышел высокий, седобородый дедушка. Дамблдор, как всегда, со своей доброй, отеческой улыбкой, в чистом, сером наряде и бузинной палочкой в руках. Он подходил к Гарри уверенной походкой, его спина держала идеальную осанку, а шаги не доносили ни звука. Дамблдор устало уселся на диван.       — Гарри, я знаю, что произошло сегодня, — без приветствия, начал директор Хогвартса, по виду ребёнка, понимая его желание. — Дурсли сейчас в больнице, Дадли сильнее досталось от Дементоров.       Молчание. Тишина. Лишь редкие звуки тиканья часов его разрушали.       — Директор, почему дементоры появились здесь? — спросил Гарри. Он ещё не решил, доверять ли своей голове, но то, что директору лучше ничего об этом не знать, пришло само собой как факт. — Мне запретят использовать магию?        — Не, не переживай, Гарри. Я решу вопрос с министерством Магии, ты спас жизни людей, ты не преступник, — потрепав Гарри за плечо, проговорил Дамблдор.       У Гарри было тьма желаний: поведать всё, что изводило его сейчас, эти все страшные истории, но решение было принято, он не раскроется ни перед никем, пока сам не разберётся в случившемся. Его мозг знал море заклинаний, которые он никогда не мог слышать, у него возникли рефлексы, что не имели возможности появиться, произошло то, что не могло случиться.        — Директор, могу ли я поехать к Рону? — боль, что осталась из воспоминаний, требовала упокоения, желание увидеть своих друзей росло с геометрической прогрессией. Сердце тревожно било при мысли о них, ладони потели, ноги стучали. — Дурсли… будут заняты, а я хочу увидеть друзей.        — Гарри, тебе некоторое время придётся остаться с семьёй, — аккуратно начал Дамблдор, смотря на Гарри. — Но, обещаю, что, как только я решу вопросы, ты сможешь провести остаток лета, где захочешь. — закончил Дамблдор с доброй улыбкой, на которую Гарри не мог ничего сказать.       В тишине они сидели несколько минут, и также внезапно, как появился директор, в центре дома появилось огненное кольцо из которого возник феникс. Дамблдор, извинившись, сообщил, что у него появились неотложные дела, что он должен уйти. Попрощавшись, они вместе с фениксом испарились, а Гарри так и остался сидеть в темноте на диване.       В раздумьях, отчасти пустых, Гарри прилёг на бок, глубоко задышал, а вскоре заснул. В голове путались воспоминания: появились провалы в памяти. Выдался тягостный день.