Обманутая

            В небольшой камере, охраняемой лучшими бойцами Корусантской гвардии, было очень холодно. Баррисс, мелко дрожа, куталась в тонкий серый плед, пристроившись на самом углу жесткой койки. Двигаться лишний раз не хотелось, как и видеть до ужаса однообразную картину — пол, стены, потолок, все было тусклым, серым. Небольшая лампа слабо мерцала, внося единственное, почти незаметное отличие. Первые дни от этого часто болела голова, появлялось чувство нахождения в неком невесомом пространстве. О побеге нечего было и думать. Баррисс не могла объяснить, но Сила больше не подчинялась ей. Она не ощущала галактику вокруг, не слышала мимолетных мыслей, вспыхивающих и тут же затухающих эмоций клонов, которые, она знала находились лишь за дверью. Даже самые простые трюки, которым учили еще юнлингов, только начинающих познавать Силу, не были теперь ей доступны. Чашка, оставленная после обеда, раз за разом падала из рук, не замирая ни на секунду. Гнев вызванный неудачами не находил выхода, а Кодекс, даже если бы он еще что-то значил для нее, помочь не мог. Она была словно в глухом коконе, куда не попадали звуки и свет, где не было ни запахов ни чувств. Лишь пустота. И это пугало сильнее, чем возможный приговор. Чем мысли, которые теперь, когда свободного времени стало через край, лезли в голову, заставляя проигрывать и анализировать каждый шаг. Один из фактов сильно настораживал — Баррисс вообще не представляла о существовании подобного места. Ни в одном из официальных документов, что были доступны ей во время обучения, не говорилось об особом тюремном уровне, уходящим вглубь планеты. Возможно джедаи вообще не знали о нем. А если знали… мог ли кто-то из Совета поспособствовать ее переводу? Этот вопрос не давал покоя с тех пор, как после встречи с Луминарой, ее неожиданно переместили из обычной камеры именно сюда. Короткая беседа с учителем тогда вызвала в ней совсем неожиданные чувства. Баррисс нисколько не сомневалась в своем поступке. Окажись рядом сама Асока, кто-то из Совета, любой из джедаев, она не стала бы и пытаться объяснить бывшим собратьям своих мотивов. Она и так все высказала на суде, даже слишком много. Но рядом с Луминарой, известной строгостью и преданностью идеалам Ордена, она дрогнула. Учитель не смотрела на нее с укором, как все прочие или с ненавистью, как Скайуокер. Она просто сидела рядом, не требуя лишних признаний или раскаяния. Она просто предложила поговорить, с сожалением выражая мысли и о своей собственной вине — не увидела, не помогла ученице, когда та в ней нуждалась и упустила ее. Баррисс не могла представить учителя такой. Даже в те дни, когда им угрожала смертельная опасность, Андули сохраняла контроль, положенную дистанцию между учителем и учеником, не допуская превратить их отношения в нечто более близкое. То, что происходило сейчас не относилось к тем рамкам. Особенно к рамкам их расы. Предательство, а Баррисс признавала, что она совершила именно его, было строго порицаемо мириаланской культурой. И все же Андули пришла тогда. Слова, почти неконтролируемые потоком обрушились на женщину. Ученица спрашивала, обвиняла, вновь и вновь повторяла то, что уже было известно, где-то на краю сознания понимая, что она может рассказать больше. То, что возможно изменит весь Орден, сам ход войны. С каждой минутой надежда, что учитель примет и поймет новое откровение возрастала. Девушка уже была готова рассказать все от начала и до конца, как в дверь вошел Таркин, и с надменной улыбкой, сохраняя при этом напускную вежливость перед джедаем, приказал Андули покинуть камеру. На все попытки возразить, он отвечал лишь одно: «Обсудите это с канцлером». Бросив последний взгляд на ученицу, женщина тогда произнесла: «Я постараюсь сделать для тебя все, что смогу. Мы еще поговорим», — и скрылась за дверью. Больше Баррисс ее не видела. А значение тех слов, как казалось, приобрели совершенно неприятный смысл. Кто же еще мог упрятать ее так далеко, еще и лишив доступа к Силе? Девушка не отбрасывала возможности, что Скайуокер, которому канцлер оказывал явное покровительство, мог поспособствовать произошедшему. Самому Палпатину вряд ли было большое дело до места содержания бывшего джедая. С каждым новым днем, Баррисс убеждалась в своих выводах все больше, а собственная наивность, заставляла беззвучно смеяться. Она поверила Луминаре, решив, что та действительно хочет ей помочь, чуть было не рассказала всей правды. Несомненно, это джедаям было и нужно. Несомненно, ситхов Скайуокер был причастен. Сотни раз нарушавший правила, а порою, по рассказам Асоки, и Кодекс, все так же оставался любимчиком Совета. Пусть Баррисс предала Орден, но и он предал ее, окончательно отказавшись от нее, забрав Силу. Теперь пути назад не было. В прямом смысле. Девушка не надеялась когда-нибудь выйти отсюда. Разве только поведут на казнь. И это могло бы стать избавлением, а возможно и попыткой сбежать. Ведь отрезанная от Силы, она постепенно сходила с ума и лишь одна мысль удерживала от падения в пропасть. Все, что было сделано, не зря — и тот, кому она поклялась служить, чтобы изменить Орден и Республику, придет за ней. Она станет во главе нового порядка. Новый учитель обещал ей это. Оставалось лишь ждать.       Но из дней складывались недели, Баррисс уставала считать, путаясь во времени. Каждый день был похож на предыдущий. Каждый раз с одним и тем же звуком, одним отточенным движением, в маленькое окошко на двери просовывали небольшой поднос с дневным пайком. Баррис успевала разглядеть лишь шлем, скрывающий лицо клона. И если можно было верить меткам на нем, клон был один и тот же. Ни одна попытка заговорить не заканчивалась успехом. А время за которое он успевал передать ей еду, колебалось лишь в пределах секунд. Она пыталась слушать. За дверью едва различались тяжелые шаги, во время смен караула, легкое посвистывание и гул. Ни одного дроида, с гудением, сопровождающим движение, ни слова произнесенного хоть одним стражником. Казалось, что про нее забыли. Ни следствия, ни суда, ни приговора. Если только нахождение здесь не было тем самым наказанием. Бессрочным и безапелляционным. Худшим, какое она могла представить. Кричать, бить в стены было недостойно и бессмысленно. Значит нужно было строить план. Она принялась отсчитывать примерное количество часов между доставкой пищи, делать из припрятанной ложки импровизированное оружие, тщательно всматриваться в клона, мелькающего в окошке. Возможно мастер ждал именно этого и она не была намерена его разочаровать.

***

      Что-то наконец изменилось. Баррисс поняла это лишь в тот миг, когда вместо привычного уже звука затвора окошка, раздался марш по-видимому целого отделения солдат, а вместо поглощающей пустоты на нее накатила непроглядная Тьма. Дверь плавно распахнулась, девушка пошатываясь встала с койки и напряглась. В камеру не спеша вошел канцлер Палпатин, на нем был непривычный образу длинный темный плащ с тяжелым капюшоном свисающим сзади. Баррисс позволила себе усмехнуться. Сам глава Республики, как видно, решил навестить ее, чтобы соизволить вынести приговор. Мелкие, но важные детали впрочем не ускользнули от нее, заставив побороть насмешку. Все было неправильным. Канцлер, лично спустившийся в эту отдаленную камеру, сам его вид, и улыбка, хищная, надменная уже на его лице. Солдаты, двое из которых прошествовали за канцлером — покрытые алой броней, в наглухо закрытых шлемах. Сила, что явственно вновь была с ней, оглушающая и при этом ей все так же не подчиняющаяся. — Оставьте нас. Короткий приказ. Звук, что Баррисс уже давно не слышала. Голос человека, который привык повелевать, не такой каким говорил обычно канцлер. Алые стражи, неизменная личная гвардия, беспрекословно и тихо вышли. Но девушка ощущала их присутствие за стенами камеры. И еще многих других, клонов, животных-ищеек, технический персонал. И она ощущала присутствие Палпатина — человека, который до сих пор стоял перед ней, как бы позволяя прощупать с себя помощью Силы, будто совсем не опасающегося находиться наедине с джедаем-предателем. Множество вариантов мгновенно проскочили в голове, подкрепленные Силой, отчего с непривычки перед глазами появилась легкая пелена. Она незаметно легко шевельнула пальцами, но чашка все так же не сдвинулась. Нахмурившись, Баррисс сжала руки и попыталась задать вопрос. Вместо слов с языка сорвался хрип. Она знала, что говорила очень давно, но такое простое действие не казалось ей сложным. И когда попытка не удалась, девушка испугалась, чуть отшатнувшись назад, она в панике прокашлялась и, наконец пошептала: «Что вы хотите?!». Собственный голос звучал чужеродно и глухо, девушка понадеялась, что канцлер расслышал ее. — Быть отрезанным от Силы… Неприятное чувство, верно, дитя? — О чем вы, канцлер? — вторая попытка далась проще, Баррисс все так же сохраняя дистанцию, с тревогой смотрела на Палпатина. — Забавно… Джедаям не нужно и этого, чтобы быть слепыми. Новая фраза, с явным превосходством и насмешкой, прозвучала очень знакомо. Властный и тягучий голос принадлежал канцлеру, но в то же время будто еще кому-то. Существу говорившему с ней лишь с голограмм, скрытому глубоким капюшоном опущенным на лицо. Тому, кто дал ей направление, приказав устроить теракт в Храме, и подставить именно Асоку Тано. Тому, кого Орден искал уже очень давно. Ситху. Смутная догадка поразила Баррисс, судорожно вздохнув, она ощутила мощную энергию темной Силы, клубящейся вокруг Палпатина. Девушка неуверенно повела плечами, не представляя как дальше быть. Предатель Дуку служил ситху и не скрывал этого, возглавляя сепаратистов, он явно выполнял волю учителя, что могло значить одно — война была не настоящей. Подстроенной, управляемой самим канцлером — Лордом ситхов. Она раскрыла страшную тайну, над которой Совет бьется годами. И Баррисс не тешила себя надеждой, что это вышло благодаря ее собственным заключениям. Палпатин сам позволил ей узнать правду. И в конце концов он пришел за ней. Как и обещал. Но только спокойнее не стало, сердце гулко билось, а по телу шла мелкая дрожь. — Пп… Повелитель… — девушка неуклюже склонилась, опасаясь бросать прямой взгляд на ситха. — Я все сделала тогда, я… — Я видел, — вновь усмешка, подтверждающая все мысли, мгновенно приходящие в голову. Ситх был на суде. Палпатин знал, кто на самом деле виновен. И не спас ее тогда. — Но ты не справилась… до конца. — Но… — Ученица Скайуокера. Она должна была умереть. Он должен был потерять ее. Преданную. Оставленную. Изгнанную. — Я не смогла помешать ему! — в отчаянной попытке защититься, девушка подняла голову и столкнулась с жестким взглядом желтых глаз. Палпатин, сжав губы, в упор смотрел на ее. Сглотнув, Баррисс поняла, что ошиблась, решившись перебить ситха, и, опустив голову, сжала плечи. — Да. Юный Скайуокер поистине великой Силой владеет. Скорее Орден возненавидел, если бы ученицу признали виновной. — Вам нужен Избранный… — механически, даже не задумываясь, проговорила Баррисс. Осторожно взглянув вверх, она увидела как ситх подходит в выходу. Баррисс позволила себе краткий миг, глубже окунуться в Силу — и внезапно увидела, как передали приказ от Палпатина о ее переводе сюда, в подуровни Сената. Как канцлер убеждал джедаев и Луминару, что не знает, как сбежала заключенная Оффи и что от ее тела ничего не осталось. Солдаты стреляли на поражение. Как больно от этих слов было учителю Андули. Как ушла Асока. А Скайуокер все чаще стал навещать канцлера, ища в нем поддержки, которую Орден дать не мог. Что-то сжалось внутри и вспыхнуло. Разные детали прошлых встреч с ситхом, ощущения Силы и предположения вставали на место, будто части светового меча. И в конце-концов она его собрала. Девушка была лишь марионеткой. Способом достижения очередной цели. Ситх не собирался делать ее своей ученицей. Она была обманута. Как и все. Джедаи не предавали ее. Лишь она одна. Оставался лишь шанс все исправить. Баррисс воззвала сквозь Силу, пытаясь передать лишь одну мысль: «Палпатин — Лорд ситхов!». Но наткнулась на прочный барьер, а мощный удар сбил с ног, припечатывая к холодному полу. — Попытка засчитана. Я разочаровался бы, поступи ты иначе. Джедайские ценности еще глубоко сидят внутри тебя, но я исправлю это. Ты станешь отличным началом моего проекта. Палпатин все так же стоял у выхода с опущенными руками, но Баррисс ощутила как сжимается горло, перекрывая возможность дышать, как невидимая удавка потянула ее вверх, ставя на колени. Девушка знала, что избавиться от этой хватки невозможно, но рефлекторно потянула руки к шее, в попытке освободиться. С трудом она прохрипела: — Нет, я больше… Никогда. Сила со мной… Джедаи… увидят правду. — Наивное дитя, Сила была с тобой лишь потому что я позволил. Скоро Орден Джедаев падет и ты навсегда останешься причастной к этому. Последние слова ситх говорил, уже стоя в проходе, все так же держа Баррисс в невидимой хватке. Он узнал все что хотел и наблюдения были весьма познавательными. На жалкую попытку вырваться и атаковать, ситх ответил легким, едва заметным взмахом. Девушка отлетела к стене и с гулким ударом повалилась на койку.       На мгновение потеряв сознание, Баррисс очнулась лишь для того, чтобы увидеть как в камеру входит человек в сером комбинезоне. Шар, парящий рядом с ним, ощетинился иглами и с тихим гулом полетел к ней. Сила не откликнулись на призыв, а отчаянный крик, эхом разнесшийся сквозь открытые двери, вскоре потонул в оглушающей тишине.