имманентность

Мании и Деменции в их дипломатической напряженности и содружестве не дано жить долго и счастливо; слуга, пробующий вино на вкус, уже третий по счету за неделю, падает навзничь и более не очнется. Фруктовый букет отдает аронией. Сил приказывает отослать отравленную бутылку Тейдону в знак примирения, которое никогда не наступит. Сердце предателя подадут строго на ужин. Завтра показательная казнь с трупом на потребу публике — отступникам нет доверия. Умереть сами достойно они тоже не смогут и перед тем всласть испытают боль во всех её оттенках и полутонах. Свободолюбивый герцог, витающий в облаках — Сил манит то, что ни в век не будет ей принадлежать. Недосягаемое и неприкасаемое. Злая шутка судьбы для властолюбцев, что боятся потерять всё, и преступная отдушина в ослаблении контроля. Молва разлетается по Крусиблу и Блиссу быстро. И не только страх нового заговора заставляет запирать покои на все засовы и накладывать первоклассные защитные чары. Никто не должен слышать витиеватые, спутанные слова любви и рваное дыхание в момент пика, кроме неё самой. Всё это необратимо, неизбежно, как Серый марш, когда-то по преданиям обещавший смести Нью-Шеот. В их совместные ночи вычурные, до пошлости наивные стихи не смолкнут. Завтра не наступит никогда.