Будьте моим мужем!

***

— Андрей, зачем ты это сделал? Катя первая прошла в приемную, бросила сумку на стол и устало закрыла глаза. Спиной она чувствовала приблизившегося Жданова. Андрей обнял ее сзади за плечи. Она почувствовала мужской подбородок на своем плече и жаркий выдох прямо в ухо: — Каать… Ну, чего ты? Я считаю, что я хорошо придумал! По крайней мере мы выиграли время! Ты можешь выдохнуть свободнее, заняться поисками новой квартиры! да у тебя вообще новая жизнь начинается! Мужская рука отвела волосы набок, обнажив при этом шею. Катя почувствовала легкое прикосновение губ чуть пониже уха. И, хоть от этого прикосновения пошла по телу горячая волна, Катерина осталась стоять недвижимо. — Теперь стало еще хуже, — глухо произнесла она. — Отец вообще с меня не слезет, будет требовать «жениха» в гости. — Наоборот, Катя! — с жаром воскликнул Жданов, целуя все сильнее и настойчивее. — Пока он будет ждать «жениха» — ты сможешь устроиться на новом месте, и тогда тебе гораздо проще будет с ними общаться! Уж поверь моему опыту! А потом, если захочешь — скажешь, что вы… ну, то есть, мы — расстались! Ну, разумеется, если ты захочешь так сказать! — Как у тебя все просто, Андрей! Ты совсем не знаешь моего отца. Он из-под земли теперь меня достанет… И тебя заодно! — Ну, я тоже не лыком шит. И не с такими приходилось разбираться. Кать! Посмотри на меня! Я не могу говорить с твоим затылком! Катя послушно повернулась. Руки по-прежнему висели вдоль тела, как плети. Из-под сомкнутых ресниц вдруг выкатились две слезинки. Слишком велико было напряжение, и оно начало выходить. — Кать! Ну, Кать! Ты что, плачешь? Катенька! Андрей взял ее затылок в ладони, а потом крепко сжал девушку в объятиях. Но она оттолкнула Жданова обеими ладонями, вернее, попыталась это сделать, чувствуя под руками напрягшиеся, твердые мышцы груди и железную хватку ладоней на спине. — Андрей, не нужно… Отпусти меня! Слышишь? Андрей повиновался, услышав в ее голосе отчаянные нотки, которые заставили его разжать руки. Он глубоко, и как показалось Кате, разочарованно вздохнул. — Хорошо. Я не буду тебя торопить… Я подожду, пока ты будешь готова к новым отношениям. И Катя, бога ради! Если тебе нужна помощь — только скажи мне! Договорились? Катерина попыталась улыбнуться. Наверное, улыбка получилась жалкой. — Андрей… Я ценю все, что ты для меня сделал, и делаешь, но… Пожалуйста, не торопи меня! Я огорошена твоим признанием… я сама не знаю, чего я хочу! А помощь… Я думаю — я сама справлюсь! Прости! — Не извиняйся, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Наверное, я действительно не вовремя со своими признаниями и поцелуями… Ты меня прости, Катюш! Сам не знаю, что на меня нашло! — Дело не в этом! На меня столько всего навалилось! Моя жизнь развернулась на 180 градусов, и я не знаю, радоваться мне, или огорчаться. — Я понимаю, родная. Ты сильная, справишься! Я уверен. И все же — надеюсь, что ты будешь моей… женой! Катя нетерпеливо мотнула головой. Опять он о женитьбе! — Андрюш… Ты прости меня. ты не мог бы меня оставить? Мне нужно подумать, что делать дальше! — Конечно, Катенька! У меня у самого куча работы и очень важная встреча. Конечно, эта важная встреча была расписана на последних пяти листках Катиной записной книжки, и она умудрилась напрочь забыть о ней. — Если хочешь — я поеду один, — поспешно сказал Жданов. — Да… пожалуй, — сказала Катя. — Не нужно видеть Ведерникову меня в таком раздрае. Пожалуй, займусь поисками квартиры. — Если хочешь — заеду потом к Шнайдерову, поговорить насчет кредита. Катя сжала пальцами виски. — Боже мой! Наверное, мне тоже стоит поехать. Иначе, он решит, что ты просишь деньги на квартиру себе. — Шнайдеров нормальный мужик и старый друг отца. Я думаю, если я объясню ситуацию… Он все поймет. — Хорошо… Спасибо тебе, Андрюша. — Не стоит. Катя взяла руку Андрея. Рука была тяжелая, большая и теплая. — Спасибо тебе, — повторила девушка.  — Да не за что, Катюш. Пойду готовиться. Он хотел скрыться за дверью кабинета. — Андрей… — Что? Жданов вернулся в приемную. — А что ты приведешь Шнайдерову в качестве аргумента? Ты собираешься просить деньги для Кати Пушкаревой… А Шнайдеров спросит — а кем является тебе эта особа? Что ты скажешь? — Я разберусь с ним, — улыбнулся Андрей. — Ни о чем не беспокойся. — Ладно… Удачи тебе на переговорах. Катя села за свой стол, сжала пальцами виски и закрыла глаза. Папа, квартира, Андрей, простыни — вся эта круговерть закрутилась перед глазами бешеной каруселью. Господи, что же я наделала? Зачем, зачем? Что «зачем», она и сама не могла бы объяснить на данный момент. Она нравилась Андрею, и он частенько являлся ей в ночных фантазиях, но повод ли это, очертя голову — бросаться ему в объятия? Потом, потом, может быть потом… Когда она устроится… Бог мой, как все запуталось! Зачем, зачем он ему это сказал? В висках бешено пульсировало, но пальцы были ледяными. Так нельзя… Нужно сейчас же взять себя в руки! Пушкарева! Я приказываю! Обычно такие ультимативные приказания самой себе действовали безотказно, но сейчас взять в руки себя не удавалось. Внезапно возникло сожаление, что она оттолкнула Андрея. Надо было просто разрыдаться у него на груди, и он бы как-то решил ее проблемы! Или, хотя бы часть. Насколько было бы проще! Нет, не проще. Нужно было бы выйти за него замуж! Ты готова к этому? Хватит себя истязать, нужно разложить план действий по полочкам! Когда пришло осознание того, что она в состоянии контролировать ситуацию, стало немного легче. Катя вытащила зеркальце из сумки и ужаснулась. Красные воспаленные глаза горели каким-то недобрым огнем, да и на щеках были какие-то красные пятна. Катя взяла сумочку и отправилась в уборную. Ополоснула лицо холодной водой и стала поливать руки струей из-под крана. Мысли понемногу пришли в порядок. Наивная! С чего ты взяла, что сразу сможешь въехать в купленную квартиру? Ты должна, должна была понимать, что какое-то время займет переоформление документов! Но ведь еще не все потеряно! У меня осталось пятьдесят тысяч рублей, я могу снять квартиру, — пока будет оформляться сделка! Да! Прямо сейчас начну искать варианты! Когда пришло решение — стало немного легче. Катя расправила плечи, решительно промокнула лицо и руки салфетками. От распахнувшейся двери в уборную ворвался поток воздуха. Это была Машка. — Ой! Прости меня, Кать, — быстро проговорила она. — Ты что, плакала, Катюша? — Нет-нет, что ты! Просто аллергия пошла. — Что пошло? — изумилась Маша. — Аллергия! — Ээх. Мне можешь не рассказывать, — тараторила секретарша. — Кать! Я же не дура! Ну-ка, колись! Имя у твоей аллергии есть? Кто твой обидчик? Нужно задать ему хорошую трепку! — Какой обидчик? — засмеялась Катя. — Никто меня не обижал! Говорю же — аллергия! Маша по-прежнему смотрела недоверчиво. И вдруг Катя испытала острую потребность поделиться хотя бы с кем-нибудь своими проблемами. — Нет, Маш, это не из-за мужчины. Просто я поругалась с родителями и ушла из дому. Я думала, что куплю квартиру… Но не подумала о том, что процесс покупки занимает время. И так получилось… мне сегодня негде переночевать! Машка оживилась неимоверно: — Кать! Ну, так ты обратилась по адресу! Ты знаешь — совсем недавно я была в твоей шкуре! Тоже поругалась с родителями, и убежала из дому — прямо в чем была! — Да? И как ты устроилась? — Сняла квартиру, и знаешь, я как заново родилась! Ты предоставлен сам себе! Долой нравоучения! Да! Тебе несказанно повезло! Я приглашаю тебя к себе пожить немного, пока не устроишься! И не возражай, — поспешно добавила Тропинкина. — Я очень хорошо знаю, как тебе тяжело! Потому что сама была в такой же ситуации! Внезапно как гора свалилась с плеч. И хотя Катерина понятия не имела, что за квартиру снимала Маша и где она находится, ей было абсолютно все равно! Главное, подальше от дома. — Хорошо, Маш. Я согласна. Спасибо тебе! — Вот и славно! После работы я зайду за тобой и мы поедем. Катя вернулась на свое место. До конца работы оставалось сорок минут. Сегодня она переночует у Маши, а завтра отпросится у Андрея, и обязательно тоже снимет себе квартиру. На первое время — пока не купит свой уголок. А может, там придется делать ремонт! Катя предалась мечтаниям о своем будущем жилище. За этим занятием и застал ее Андрей. — Кать… Ну, я поехал! Ты точно не хочешь пожить у меня? — Нет, Андрей, нет. Я поживу лучше у подруги. Поезжай и ни о чем не беспокойся! — Я вижу, твое настроение улучшилось? Даже глаза заблестели! Что произошло? — Ничего. Катя вышла из-за стола. — Просто… Я тут подумала… К чему убиваться? Все идет своим чередом! Я куплю квартиру, и буду жить своей жизнью, и не зависеть от папиных нотаций. Жданов вздохнул с облегчением. — Ну, и замечательно! Я очень рад этому! Честно говоря, я боялся услышать, что объявился твой бывший ухажер, чтобы протянуть тебе руку помощи, и ты переезжаешь к нему! — Денис? — засмеялась Катя. — Нет! Он и забыл наверное, как я выгляжу. Андрей взял Катю за плечи. — Ладно… Проехали. Наверное, больше сегодня не увидимся? Я буду скучать! — Андрей! Прошу тебя, не нужно. — Хорошо. Не нужно, так не нужно. Я поехал! — Пока! Жданов кивнул головой, взял свой портфель и скрылся за дверью. Катя закусила губу. Ей вовсе не хотелось его отталкивать, но почему-то показалось, что он расстроился. Раздраженная тем, что не может сказать ему ни да, ни нет, Катя углубилась в работу. Ровно в шесть Маша зашла в приемную. — Ну что, ты готова? Поехали! Маша нетерпеливо тряхнула головой, от чего длинные сережки затанцевали. — Только… Кать! Тут такое дело… Я тебя отвезу домой, а потом мне нужно будет уехать… Я встречаюсь с друзьями! А хочешь — поехали со мной! — поспешно добавила Тропинкина, видя замешательство Кати. — Потусим! Расслабишься хоть немного! А то вон — вся зареванная, расстроенная! — Нет-нет, что ты, — испугалась Катерина. — Маш, я так устала! Можно, я просто побуду дома? Хочу лечь пораньше спать! — Как скажешь! Кать! Ну, быстрее! Тропинкина приплясывала от нетерпения. Катя быстро собирала сумку, запихивая туда ночнушку и туалетные принадлежности из своей сумки, с которой она ушла из дому. Может, переодеться? Хотя нет, Маша спешит! Я не успею, не говоря уже о том, чтобы поискать квартиру для съема! Нужно было этим сразу заняться! Эх! — Кажется, все, — сказала Катя. — Пошли! Внизу снова торчал Валерий Сергеевич. — Папа, здравствуй! — Здравствуй, доченька! А где твой кавалер? — Ктоо? Глаза Тропинкиной стали по пять копеек, а рот от удивления открылся. — Папа, не сейчас, — торопливо сказала Катя, взяла отца за рукав и отвела в сторону. — Маш, я сейчас! Мне с папой переговорить нужно! И добавила тише: — Папа, как твоя новая работа? — Нормально работа! Вот, отпросился пораньше, чтобы забрать своего ребенка! А где твой жених? — Он уехал по делам, папа. Отрицать, что он жених, язык не повернулся, тем более — Машка поодаль навострила уши, и Катя принялась снова себя чехвостить про себя. — Жаль! Мать стол обещала накрыть, а я решил открыть свою наливку, которую берегу для особого случая! Мне кажется, такой случай настал, да, дочь? И так и быть, по такому случаю я тебе прощаю твою выходку с простынями! — Нет, папа, рано еще доставать свою наливочку! А сейчас извини, я очень спешу! Катя зажмурилась, набрала в легкие воздуха и быстро ретировалась к Тропинкиной. — Куда ты? А домой? — растерянно протянул Пушкарев. — И что это на тебе надето? Откуда все эти вещи? — Папа, я же сказала, я еду к себе! Давай, позже поговорим! Все, пока! — Но хотя бы пригласи посмотреть твою новую квартиру! — Потом, пап! Все потом! Машка потянула Катю за рукав платья, девушки выскочили на улицу, а Валерий Сергеевич только хлопал глазами вслед. — Вот же! — обратил свой взор на Потапкина. — Выкормил ее лично, из бутылочки — у Ленки не было молока и она долго в больнице лежала, когда она родилась, ночей не спал, когда болела, вырастил ее собственными руками, выучил — а она, видишь — квартиру втихаря покупает и замуж выходит! А отец узнает обо всем последний! Вот она — дочерняя благодарность! Во всей красе! — Замуж? — оживился Потапкин. — А за кого? — А это не твоего ума дело, дорогой! Если будет нужно — ты все узнаешь сам! Одно могу сказать — это респектабельный человек! Потому что моя дочь не может выйти замуж за какого-нибудь шалопая, вроде тебя! Потапкин послушно хрюкнул, а Пушкарев раздраженно толкнул вертушку, хотя ни в чем не повинная дверь и так шла своим ходом, выпуская разгневанного родителя на свободу.

***